дверь, я понял сразу — "Что-то не так". Мама на кухне жарила котлеты, ее плечи беззвучно вздрагивали, на столе лежал вскрытый конверт. Мама никогда не плакала. Предчувствие катастрофы сжало сердце: "Мааам?". Она лишь, молча, указала на конверт.

Это было письмо от Тимохи. В письме он буднично сообщал, что его из курской части командируют в Термез (город в Таджикистане на границе с Афганистаном). Там – 3 месяца в учебке, затем — в Афганистан.

В Душанбе жила мамина подруга по университету – тетя Алина. Она частенько бывала у нас в гостях. Мы созвонились с ней, и она вызвалась съездить в Термез, повидаться с Тимохой. В часть ее не пустили. Но разрешили поговорить через забор. Тимоха глотал слезы и счастливо улыбался – впервые за много дней он видел родное лицо из другой, мирной, привычной жизни. Тетя Алина совала ему через прутья решетки изюм, курагу и грецкие орехи, приговаривая: "Тима, на трех изюминках можно прожить целый день! "

Распределительный пункт в Термезе был жутким местом. Очередь призывников сортировали по специализации и городам. В туалете за умеренную сумму какие-то личности предлагали выпить полстакана мочи желтушника. Переболевший гепатитом автоматически переставал быть годен к службе. Были и те, кто пытался наносить себе увечья прямо перед кабинетом военкома. Тимоха попал в саперную роту, и первой точкой его дальнейшей службы стал Кандагар.

Впоследствии один знакомый сотрудник военкомата рассказал о негласном правиле забирать призывников из многодетных семей. Мол, если что – не единственный ребенок, у матери есть "запасные дети". Циничная логика имела некое основание…

Брат неожиданно быстро освоился, привык к постоянной жаре, обезвреживал минные поля, распознавал типы мин и способы минирования, сам закладывал мины. Он наладил отношения с местными, выучил их диалект, обменивал и покупал вещи. За годы службы он постепенно потерял всех друзей, сам оставаясь неуязвимым для мин и пуль. Он стал считать себя проклятым и начал верить в Аллаха.

Тимоха вернулся через два года. Без единой царапины, ни одного ранения, потеряв 15 кг веса, загоревший как араб, в полевой форме – он появился на пороге дома, словно призрак с того света.

Он был жив снаружи. Но мертв внутри. И мы учились жить по-новому. Никогда не подходить сзади, всегда быть в зоне видимости, и никаких резких звуков. Оказывается, щелчок выключателя похож на звук взведения курка. Это было непросто, в доме бегали младшие дети…

Тимоха продолжать воевать по ночам. Во сне он пробирался по афганским горам с ножом в руках, чтоб убрать моджахеда без стрельбы. Я стал реально бояться, этим моджахедом мог стать я.

Он напивался каждый вечер и обязательно затевал драку. Друзья оттаскивали его, но Тимоха провоцировал, нарывался и приставал ко всем – к прохожим, соседям, посетителям бара. Из добродушного увальня он превратился в злобного хищника, жаждавшего крови. Однажды он вернулся домой с чьим-то ножом в бедре. Он плакал пьяными слезами, рассказывая, как однажды избитый старик в арбе привез к воротам части три обезглавленных трупа. Это были пацаны из их взвода. Бойцы, рассвирепев, прыгнули в БТРы и сравняли с песком кишлак с мирными жителями…

Союз Ветеранов Афганистана тогда предоставлял воинам-интернационалистам определенные льготы для трудоустройства, обучения и решения квартирного вопроса. Брат использовал возможность и поступил в МГИМО. За его плечами была спецшкола с английским уклоном и свободный арабский за два года в Афгане. Он поступил на факультет арабских языков и начал исписывать тетрадки арабской вязью справа налево, с конца тетради.

Чуть позже Тимоха устроился ночным администратором в Интурист. Свободное знание языков открывало многие двери. Гостиничный бизнес имел немало теневых возможностей заработка. Чаевые, комиссионные проституток, концертно-гастрольные… Брат получил возможность жить на широкую ногу. Но он все еще пробирался к духам с калашом по каменистым пустыням Афганистана. И глубоко презирал гостиничную публику. Тимоха снял квартиру, и к нему переехала жить одна из его девушек, пытаясь вернуть его к мирной жизни.

Я готовился к сессии, когда мне позвонил Колян, лучший друг детства Тимохи:

— Городская больница, 10 этаж, хирургия, палата 1023. Тимоха выстрелил себе в голову из травмата.

Врачи не любят самоубийц. Ежедневно вытаскивая людей с того света, они не хотят понимать тех, кто добровольно решил подвести черту.

Через неделю Тимоху выписали, живого, здорового и улыбающегося. Через пару дней он позвонил маме и рассказал, что теперь его жизнь кардинально изменится. Он будет счастлив, несмотря ни на что, и она может больше за него не волноваться. В тот же вечер мой брат повесился. Чувство вины – вещь смертельная. И мама ушла вслед за братом в том же году…

Войска из Афганистана вывели всего через два месяца после возвращения брата домой. Война шла 10 лет. "Афганский синдром" — 80% семей ветеранов распалось, половина погибла от последствий алкоголя и наркотиков (больше, чем на поле боя), треть сели в тюрьмы, погибших от суицида даже не считали – это происходило примерно через год после возвращения. Страна ничего не знала о реабилитации, психотерапии, посттравматическом синдроме.

К чему я это?

Что мы будем делать, когда люди начнут возвращаться с войны…

т. д. Потом диктатора свергли и, как обычно в таких случаях, началась гражданская война и страна совсем развалилась.

Одним из последствий стал ужасающий уровень преступности. Такой, что она стала самой главной проблемой страны. Хотя и других проблем было в избытке.

Уголовные банды контролировали практически всю страну, подмяли всю экономику. На полицию не было никаких надежд, она сама стала частью мафии, полностью развалилась и коррумпировалась.

По уровню преступности страна многие годы твердо входила в тройку призеров — Венесуэла, Гаити, Сальвадор.

Уровень убийств достигал более 100 жертв на 100 тыс. жителей. Жизнь в стране стала невыносимой. Все что-то имеющее и думающее валило из страны без оглядки.

Мир записал Сальвадор в безнадежно пропащую страну. Все были уверены, что страна скоро превратится в один большой притон и там навеки останется.

И тут в 2019 г. на президентских выборах побеждает молодой 38-летний юрист, бывший дистрибьютер Yamaha, продавец пианино Найиб Букеле. Обещает покончить с бандами. Под такое обещание получает неслыханную, рекордную поддержку на выборах — более 80%.

Обещание сдержал. Букеле ввел чрезвычайное положение и чрезвычайные законы. Все банды были разгромлены, в тюрьмах очутились 75 тысяч бандитов. Срока отвешивают щедрые — минимум от 30 до 45 лет и пожизненного. В тюрьмах установлен предельно суровый режим содержания. Что привело к крайне высокому уровню самоубийств заключенных. Разгромил старую полицию, чуть не половина полиции оказалась в тюрьме, создал новую. Построил самую большую тюрьму в мире на 40000 койко-мест и забил ее под крышу. Чудом оставшиеся на свободе бандиты срочно разбегаются из страны.

В результате уровень убийств быстро упал в 12 раз: со 100 до 8 на 100 тыс. жителей. Страна, наконец, вздохнула, начал уходить страх. Популярность президента, можно сказать даже любовь, доходящая до истерического поклонения, взлетела до небес. На второй срок он не избрался, а взлетел на волнах народного обожания. (Его партия победила с результатом 98%).

С виду Букеле совсем не грозный диктатор. Не ходит как Пиночет в военной форме и темных очках. Не привычный образ мрачного генерала-диктатора в окружении таких же мрачных чинов спецслужб. Такой весь современный, улыбчивый, спокойный, семьянин.

Сейчас Сальвадор воскресает. Все задвигалось, задышало. Многие ранее сбежавшие возвращаются. Инвесторы появляются. На улицах стало спокойно. Не абсолютно, но с прошлым не сравнить. Конечно, проблемам еще конца не видно. Но появилась главное — надежда и начало уверенности, что прошлое не вернется.

Можно спасти и казалось безнадежно пропавшую страну. Как, например, воскресла Руанда. Тоже все думали, что "все пропало". А вот и не пропала. Там тоже появился нормальный президент, отвел страну от самого края пропасти. И его тоже руандийцы боготворят.

Нет безнадежных ситуаций, все можно исправить.

бесплатно. Завтра начнёшь платить.

На единственной дороге подбирает мужик. Говорит, на работу еду. Что же за работа такая — в воскресенье? Я — министр финансов.

Крошечный ресорт, где нам (из хостела) разрешают пользоваться бассейном, лежаками, и закрывают глаза на то, что мы воруем шампунь из душа. Весь хостел уставлен этими маленькими зелёными бутылочками.

Тюрьма называется "Отель Разбитых Сердец", единственный обитатель — британец, который по субботам напивается и буянит на богослужении. В смысле, напивается он каждый день, но сажают его по субботам.

На монетках — местный бог, Раротонга. Кажется трёхногим, но это вовсе не нога. На аверсе — английская королева. Их величество очень рады.

Сдаю на права. Правил дорожного движения всего пять. Последний пункт — на дороге следи за собаками.

Бездомных собак много — все добродушные, спокойные, в банданах на шее. За ними присматривает ветпункт. Днями собаки ловят в лагуне рыбу. Бродят, бродят, потом — хопа, нырнула. Только зад из воды торчит, хвостом виляет.

Иногда травятся ядовитой рыбой, тогда ветеринары кладут их на инфракрасный стол — чтобы поддержать температуру тела. Бегают потом с лысым боком, чай, не зима на дворе. Погода, за редким исключением — 26-28.

По вечерам собаки любуются закатом. Сидит собачья парочка в воде, только мокрые ушастые головы видны, и смотрит, как огромное солнце закатывается за край земли.