Она прошла долгий путь — медсестра в отделении, старшая медсестра приёмного покоя, администратор госпиталя. Последняя должность — это фактически начальник всего госпиталя, особо ответственная ночами и выходными, когда ей приходилось принимать очень сложные решения.

Она старела, начала болеть — и я стал её анестезиологом, по совместительству — сиделкой и нянькой, подбадривая её всевозможными путями — то помою голову и расчешу волосы, напомню о косметике, притащу лёгкий коктейль тайком…

Вот и её последнее поступление не обошлось без меня — я прибежал в интенсивную терапию и перевёл её на вентилятор.

Она не улучшалась, шли дни — и она попросила себя отпустить …

Мы повиновались, не сразу, я вымолил у неё дать нам ещё день-два.

Она нехотя согласилась на ещё 24 часа — лучше не стало.

И она тихо отошла, окружённая любовью своих детей и своей обширной семьи сотрудников своего госпиталя…

Похороны меня, однако, удивили — я было приготовился горевать — но не тут-то было!

Вместо печали — её близкие и друзья организовали празднование её жизни.

Один за одним знавшие её поднимались и рассказывали потешные, трогательные и откровенно смешные истории.

Вот одной из историй я бы хотел поделиться.

У этой железной леди со стальными нервами — была фобия.

Джоуди боялась змей, до обморока, до безумия и потери рассудка!

Люди в приёмнике работали весёлые, дружные и изобретательные, бесконечно разыгрывая друг друга — хорошая команда, с хохмочками и прибауточками справляющаяся со своими очень непростыми задачами.

Розыгрыши не признают субординации — и начальница приёмного отделения, Джоуди, не стала исключением.

Прознав про её фобию — игрушечная змея ждала ее то на письменном столе, то свисала со штатива для внутривенных переливаний, то пряталась в шкафу для медикаментов.

С годами, однако, Джоуди привыкла и перестала визжать и прыгать на стол — змея была игрушечная и перестала вызывать панику.

Это привело к тому, что её перестали разыгрывать — неинтересно стало, шутки и розыгрыши имеют тенденцию стареть и надоедать.

Пока, в один далеко не прекрасный день, мексиканского хлопца, собирающего клубнику, не укусила змея.

Ничтоже сумняшеся — он загнал, как ему показалось, гремучую змею в ведро с крышкой и полетел спасать свою молодую жизнь, с ведром подмышкой.

Забегая вперёд — змея была неядовитая, в целях мимикрии прикидывающаяся гремучей. Спутать их легко — и окраской и длиной и даже погремушкой на конце хвоста сусликовая змея выглядит довольно грозно.

И только приглядевшись — можно заметить что и погремушка меньше, да и трещать у неё не получается.

А уж потом можно разглядеть и разницу в форме головы и узоров и толщины туловища…

Всего этого укушенный не знал и, естественно, решил, что жить ему осталось недолго.

Вихрем долетев до приёмного покоя — он попадает на сортировку.

На сортировку всегда ставят самых опытных медсестёр — при ограниченных ресурсах и времени — тяжёлые и опасные состояния надо распознавать как можно быстрее и эффективнее.

Вопящий от ужаса близкой кончины пациент был препровождён в сортировочную, где, на свою беду, Джоуди подменяла своего сотрудника Билла, приятеля и основного инициатора многочисленных змеиных розыгрышей.

Паниковавший пациент ухитрился упустить змею — она взобралась на стол и свернулась клубком.

Где её и обнаружила Джоуди, ухмыльнулась про себя, мол, Билл опять принялся за своё дурачество, и протянула руку — снять игрушку со стола.

" Игрушка" подняла голову и зашипела…

Этот душераздирающий вопль стал преданием — его услышали во ВСЁМ госпитале, в каждом его закоулке.

Сама же Джоуди спиной, вслепую взлетела на каталку с пациентом — трюк практически невозможный для далёкой от акробатики довольно грузной и немолодой женщины.

Отпаивали её долго — сначала кофе, потом кому-то пришло в голову отвезти её в бар, где она после бутылки бурбона пришла в себя( сильная была женщина, во всём, за исключением змей)…

Больше никто никогда её не разыгрывал, ясное дело.

Пишу сейчас и улыбаюсь, вспоминая эти милые истории о дорогом мне человеке.

Джоуди, если есть небеса — то там есть уголок для честно отслуживших медицинских работников.

И ты там, заслужив вечный покой, без боли, тревог и змей.

И мы ещё увидимся — если мне удасться заслужить подобную награду…

Ружьё было правда малокалиберное, но мы же не на кабана охотились.

Полагаю, она стала после этого заикаться, но через несколько дней возобновила свои козни. Последующие три дня битвы я даже описывать не буду – это короткий рассказ, а не эпопея "Война и мир". Скажу только, что на заключительном этапе сражения мы локализовали несчастную крысу на кухне и вынесли оттуда помаленьку ВСЮ мебель и посуду, оставив только два неподъемных холодильника, под мотором одного из которых она и пряталась. В наличии двух укрытий был глубокий смысл – отец плескал горячей водой по мотору, а я в это время ловил крысу тряпкой при попытке прорваться ко второму холодильнику. Где-то после пяти её успешных прорывов крыса исчезла вообще. Это казалось абсолютно невозможным в пустой кухне, наше охренение не поддавалось описанию. Наконец, следуя методу дедукции, я поднял глаза к потолку и нашёл её там – она карабкалась по гардине. Когда я её всё-таки поймал, она больно укусила меня за палец через толстую тряпку и вообще устроила со мной какое-то единоборство. Я не раздумывая утопил бы её в унитазе, но мой военный папа оказался более гуманен. Он решил отнести её на дальнюю помойку со словами "другим расскажет, чтобы у нас не появлялись". Мама ехидно отметила, что при такой доброте все крысы района зайдут к нам хотя бы из любопытства, но решение отца было непреклонным — хотя несколько дней назад он её чуть не пристрелил, сейчас беззащитная крыса обрела очевидно статус военнопленного. Отец засунул тряпку с крысой в старый чайник, плотно закрыл крышку и уже вышел на крыльцо подъезда, но отлучился обратно на минуту домой захватить сигареты. Когда он вернулся на крыльцо, чайника там уже не было – его свистнули. Горечь утраты чайника нам смягчила вполне предсказуемая картина дальнейших событий – довольный вор пришёл к себе домой, поставил чайник на стол, открыл крышечку, потянул за тряпочку…