Когда в 1942-м в эвакуации не стало отца, у меня началась депрессия, я не хотел больше жить. Вот тогда-то меня и стали брать с собой на гастроли артисты Малого театра оперы и балета. Они хотели меня спасти. 3имой, в жуткий холод, они отправились в Орск с мальчиком, тащившим за спиной казённую виолончель номер восемь.

Нас ехало шестеро, я всех помню по именам. Там были Ольга Николаевна Головина, солистка, Изя Рубаненко, пианист, аккомпаниатор, Борис Осипович Гефт, тенор, мой опекун в дальнейшем, Коля Соколов и Светлана Шеина — пара из балета, взрослые люди, заслуженные артисты. И я. Вошли мы в общий вагон, мне досталась боковая полка, на которую я и лёг, потому что ехали мы в ночь. И сразу же погасили свет в вагоне, и каждый из взрослых стал не раздеваться, а, напротив, что-то дополнительно на себя надевать. Потому что одеяльца нам выдали прозрачные.

Мне нечего было на себя надеть, да и та одёжка, в которой я пришёл, была аховая. Я скорчился под своим одеяльцем, и поезд тронулся. Я никак не мог согреться и понял, что уже не согреюсь, в вагоне становилось всё холоднее. Ночь, мрак, как в каком-то круге ада, умерший отец позади, впереди неизвестность, я еду куда-то никому не нужный. И я, помню, подумал, как было бы замечательно сегодня во сне умереть. И перестал сопротивляться холоду.

Проснулся я в полной темноте, оттого что мне было жарко. Одеяло стало почему-то толстым и тяжёлым. Я пальцами в темноте начал перебирать его и обнаружил, что всего на мне лежит шесть одеял. Каждый из ехавших со мной, не сговариваясь, в темноте укрыл меня собственным одеялом.

Позже, когда меня уже лишили гражданства, я говорил друзьям, которые требовали от меня злобы: а вот за эти одеяла я ещё не расплатился. И, может быть, никогда не расплачусь. Вот эти пять артистов, мой отец и масса других людей, согревавших меня каждый по-своему, — это и есть моя страна, и я ей должен до сих пор.

Мстислав Ростропович

— вчера вечером, при мне, с задней площадки нижегородской маршрутки передали карту Visa "на билет" и вернули с билетом. Теперь я видел всё.

Недавно на юбилее одной фирмы между тостами с поздравлениями услышал одну историю.

Дело было в 60-х... 70-х. Испытывали очередную ракету. Особенностью той модификации была возможность пролета через несколько точек, т. е. вводятся географические координаты нескольких точек и она летит до первой, потом разворачивается на вторую и т. д. Так получилось, что все количество точек, предусмотренных конструкторами, использовать не планировались. И что получилось — ввели координаты нескольких необходимых точек, а координаты остальных забили нулями. Ракета успешно стартовала, прошла по запланированным точкам. А дальше что? А дальше она разворачивается в сторону Гринвичского меридиана и экватора одновременно

(0 по широте и 0 по долготе). И продолжает пилить. А высота полета, надо сказать, 20 м. А теперь представьте лица пацанов где-то в Краснодарском крае, купающихся и ничего не подозревающих, когда в песчаный откос влетает какая-то железяка метров 10 длиной и на сверхзвуке. Как ее потом откапывали — это видимо отдельная история, но то что топлива ей хватило бы до самой Элисты — говорят, что факт.

P. S. Многие из тех, кто в теме, наверное, скажут, что такое невозможно

(зоны безопасности и все такое), но заметьте, что это все-таки 60-е года, да и многие из присутствующих за нашим столом утвердительно кивали головой.

Люблю экзотических животных. Сейчас у меня живет лиса, две енотки, сурок и белка. И есть одна вещь в отзывах окружающих, которая вымораживает меня прям бешено.

"Отпустите их на волю, они должны жить в лесу, им плохо". Я даже не комментирую то, что мои животные домашние и "в лесу" не выживут. Но с чего эти тупые люди взяли, что на воле хоть кому-то может быть лучше? Домашняя лиса живет 15+ лет, а дикая — 3-5. Сурок, которому организована спячка, проживет дома 15-20 лет, на воле — 4-6. Умирают дикие животные не от старости. Они дохнут с голода, мучаются болезнями, их загрызают хищники и паразиты. Моя девятилетняя лиса "на воле" сдохла бы уже трижды. В каком месте ей там было бы лучше? Выпустить бы таких советчиков на волю. В тайгу. Так и быть, с ножом, спичками и одеялом. Лет через пять, если выживут, спросить, как им там, на воле-то?

В гости приехала дочка с внучкой. Как водится истопили баню. Внучка убежала париться первой. Минут через десять, доча отправилась следом. Через несколько минут вернулась и сообщила, что ребёнка в бане нет. Поискали по дому-нет. Во дворе никого. Жена и дочь забеспокоились. Паники не случилось, но было тревожно.

Потеряться негде. Участок окружён