Лучок работал по автостраховкам. Своему делу он отдавался всей душой и получал не только материальное, но и моральное удовлетворение от процесса. Будучи от природы талантливым автоинструктором, Лучок мог обучить даже бревно, но ни одна школа не соглашалась взять человека, который никогда не имел прав и всегда был готов перевести занятия с ученицами в горизонтальную плоскость. Так что имеющиеся навыки Лучок использовал исключительно в собственных интересах.

Как-то очередной додик не рассчитал возможности своего автомобиля, и Лучку кроме обычного косметического ремонта потребовались стапельные работы. Луна в Козероге плохо повлияла на знакомых владельцев автосервисов, и они выставили такие ценники, что убивали рентабельность его бизнеса на корню. Лишь один Карась не поддался общей жажде наживы на ближнем. К нему-то Лучок и привез свою согнутую открытой шпилькой "девяносто девятую". А чтобы два раза не вставать, машину решили там же и "облить", благо в наличии были не только малярная камера, но и сам маляр.

— Двадцать пять рублей с тебя, Лучок, — сказал Карась. — И приходи через две недели.

Сдав машину, Лучок благополучно ушел в запой. В конце второй недели, всплыв из мутного омута похмелья, он позвонил Карасю.

— Лучок, — заметил Карась. — Ремонт автомобиля — это искусство. Он не любит суеты. Мы ее сейчас тянем.

Спустя еще неделю у Лучка закончились последние деньги и, униженно попросив у своей очередной пассии в долг на пиво, он наведался к Карасю. "Девяносто девятая" встретила его в том же виде, что и была, - то есть в форме открытой шпильки.

— Карась, — сказал Лучок, флегматично колупая краску на центральной стойке. — Не хочется использовать нелестные эпитеты, но они готовы осветить твою репутацию в нашем узком кругу под новым углом.

— Репутация — не резина. Не растянется, — согласился Карась. — Приходи через три дня, все будет готово.

Вечером третьего дня Лучок наведался к Карасю, обнаружил свою машину в пригодном для эксплуатации состоянии и довольный отправился на ней домой. Однако наутро, увидев свою "девяносто девятую" при дневном свете, он на несколько минут потерял дар речи. А когда его вновь обрел, тут же позвонил Карасю.

— Скажи, Карась, твой маляр учил в школе биологию?

— Странный вопрос. Как все мы, я думаю.

— То есть он знает, где находится глаз, а где — жопа?

— Странно было бы этого не знать, Лучок.

— Значит, он представляет, как я натяну ему одно на другое за превращение моей машины в малинового гепарда?

— Не думаю, что он в курсе механики процесса. Впрочем, ты знаешь, что я не склонен делать поспешные выводы. Привози свою машину, и мы вместе на нее поглядим.

Лучок приехал. Карась флегматично смотрел на машину несколько минут, наклонив голову вправо. Затем он наклонил голову влево и вновь погрузился в созерцание. Красивый вишнево-малиновый цвет Франкония превратился в баклажановый и собрался на "девяносто девятой" небольшими островками, в то время, как на остальной части кузова можно было найти нечто среднее между розовым, малиновым и желтым.

— Мне не кажется, что твоя машина стала хуже, чем была, — наконец произнес Карась, на всякий случай подняв с земли обломок трубы. — Впрочем, если тебя фрустрирует такой цвет, я ее перекрашу за 10 рублей. Будет готова через три дня к вечеру.

— Лучше перекрась себя и своего маляра, Карась, — сказал Лучок, садясь за руль. — В вас слишком много голубого.

Лучку недолго пришлось наслаждаться своим обновленным автомобилем: через два дня фермер на УАЗе, восхитившись вкусом Карася, отправил "девяносто девятую" в "тотал".

Гайцы утром остановили. Проверяют доки. И как бы между прочим вворачивают вопросик:

— Вчера употребляли?

— Нет.

— А почему лицо красное?

— Видите ли, я непьющий, поэтому стыдно, что не оправдываю ваши ожидания...

Поржали, отпустили.

Однажды в году эдак 2006м стоял я в славном городе герое Минске на трамвайной остановке. Там же на остановке сидели два не совсем трезвых товарища. Одному из них было на вид лет 50, второму — лет 40. Тот что помладше говорит: "Скоро трамвай приедет, надо купить билеты", на что старший отвечает: "Я при Брежневе ездил бесплатно, и теперь при Горбачеве езжу бесплатно". Младший говорит: "Какой Горбачев, у нас теперь Путин! " "А, точно, Путин" — соглашается старший. Пауза. Старший: "Ты меня не подкалывай, у нас не Путин главный". "А кто? " — спрашивает младший. "Не помню, но точно не Путин".

Заставал надеть очки одного упертого водилу, что наотрез отказывался их носить.

— [м]ля! Да я щас все ямы вижу! Страшно ехать!!

Живу у большой дороги в мегаполисе. Период весна-осень для меня, как и для соседей, сопровождается постоянным рёвом мотоциклистов, особенно в ночное время. Заметил, что как-то неосознанно придумал и применяю для них некую градацию по уровню издаваемого ими шума. Если шум проезжающего мото слышно даже за закрытыми окнами, то провожаю их словом "пи[тух]ина". Если аж стёкла трясутся, то "пи[тух]ище". А вот если шум едва уловим и мотоциклист не разгоняется под окнами жилых домов, не ставит прямоток и так далее, то всегда говорю: "Ладно, чёрт с тобой, счастливой дороги".