который был моим экскурсоводом по Пури; с ним я везде и ездила.

В последний день перед отъездом он уговорил меня поехать посмотреть рыбацкую деревню. Деревня стоит на берегу океана. Жилища — бамбуковые хижины. Когда мы проходили мимо одно из хижин, увидели там группу женщин. Это жены рыбаков, они собираются все вместе либо по своим хозяйским делам, либо просто чтобы не скучать. Они увидели меня и стали кричать и жестами приглашать к себе.

Мы подошли, и нас завели в "дом" и усадили на глинобитное сооружение, похожее не то на полку, не то на кровать. Английский знал только рикша, и он был мои переводчиком. Все женщины и девочки облепили меня со всех сторон, каждая потрогала и пощипала. Они достали свою косметику и стали делать мне макияж. Я сначала сопротивлялась, но рикша пояснил, что так они выражают свою любовь, поэтому отказываться будет невежливо. Мое лицо обсыпали каким-то белым порошком, что-то вроде рисовой муки. Глаза подкрасили каджалом. Причем не карандашом, а черной пастой, которой красят веки изнутри. Мне это совсем не понравилось, глазам было больно, но я мужественно стерпела. Потом глянула на себя в зеркало и ужаснулась — это был клоун.

Мне дали подержать младенца. У матери этого ребенка еще пять детей кроме него, а ей всего 25 лет... Я поиграла с малышом и, собираясь уходить, возвращаю его матери. Но не тут-то было! Мать и ее подружки замахали руками и сказали, что этот ребенок теперь мой. Я в шоке, спрашиваю рикшу, что все это значит. Оказывается, мамаша мне решила подарить ребенка. Она считает, что со мной ее сыну будет лучше, да и вообще я ей понравилась. С большим трудом мне удалось уговорить ее взять ребенка обратно, объяснив это тем, что через границу меня не выпустят с чужим ребенком.

Собственное поведение меня так поразило, что я остолбенел. Прибежавшая на мои крики жена, увидела меня с отверткой и остолбенела тоже. Но тут же взяла себя в руки и, обведя в календаре число красным кружочком, побежала на кухню готовить праздничный обед.

Гордясь собой, я все починил за пять минут. Оставалось проверить исправность. Вот тут я в себе как в великом ремонтнике эл. техники и засомневался. Я был абсолютно уверен в исправности прибора, но жить, в случае чего, хотелось больше. Поэтому, отбросив идею найти и использовать удлинитель в километр длиной, я пришел к простой, но гениальной идее. Позвал жену. Попросил её быстренько поверить как работает, а я пока сбегаю, пива куплю к праздничному столу. Жена, хитро ухмыльнувшись, сказала: "Сам — дурак" — и скрылась в кухне.

Я стоял и тупо смотрел на прибор. Стоило столько усилий тратить чтобы эта буржуйская хренотень так и осталась нерабочей. О проверке самому уже не могло быть и речи.

Тут пришел мой друг Сергей и всех спас. Серега имеет вид двухстворчатого платяного шкафа и ничего не боится. Мы его очень все любим: за простоту, доброту, недалекость и способность поднимать наш 3-х камерный холодильник без лифта на 8 этаж.

Быстро развесив ему по ушам сказку об убегающих пельменях и непроверенной технике, мы с женой спрятались за углом и стали подглядывать. Серега смело прошелся по комнате, закурил, храбро присел за стол и вдруг взял и воткнул вилку в розетку.

Мы брянкулись на пол. Я уже был уверен, что квартира сейчас взлетит на воздух и горячо зашептал жене в ухо прощальные слова любви. Жена дала мне подзатыльник, сказала: “Тс-с, слыш — работает”. Я уже и сам слышал, что ничего не произошло. Но я же мужчина, я сразу догадался. Я зашптал с тойже страстью, что это еще не все, что там есть кнопочка — “павер”, что Сережа её в жизни не найдет, что надо ему показать. И стал подталкивать в комнату жену. Мол сходи покажи. Жена встала, дала мне внушительный пинок и пошла ловить “убегающие” пельмени. От пинка я вылетел на середину комнаты. И тут Серега нашел кнопку.

Внимание юным электрикам. Бахнуло конечно не хило. Не знаю куда там ударил ток, какие мышцы при этом сократились и чем он там по столом отталкивался, но центнер живого мяса вместе со стулом вылетел из-за стола спиной вперед, пересек комнату и впечатался в стену в метре от пола. Задержавшись секунду на стене, он рухнул. Стул выдержал. Серега размазался по стулу и затих. Его лица при этом я не забуду никогда. Из торчащих везде волос медленно шел дымок, в углу рта прилип обуглившийся фильтр от сигареты, с совершенно чорного лица на меня смотрели обезумевшие белки глаз.

Такая вот история. Извините, что длинно получилось. Закончилось все хорошо. Дом мы не сожгли и даже не обесточили, прибор выкинули нафиг, Сережу отпоили водкой и откормили пельменями. К концу вечера, он на столько пришел в себя, что вполне сносно улыбался, вертел гоовой и внятно говорил: “Да ладно, ебята, все уйня”.