Я выбрал профессию электромонтёра по ремонту электродвигателей. Точнее ученика.

За первый месяц меня научили перематывать сгоревшие электромоторы от станков.

И вот пришёл долгожданный день первой получки.

По негласной традиции я должен был принести моему наставнику бутылку.

Меня не смущал мой малолетний возраст при покупке водки в магазине. Я в крайнем случае мог бы попросить кого-нибудь из взрослых купить бутылку.

Мне надо было пронести водку через проходную. Завод был серьёзным почтовым ящиком. Продукция шла на оборонку и космос. Поэтому проходная была серьёзным препятствием.

Я посоветовался с друзьями, для которых это был уже пройденный этап.

Большинство из них залетели. Охрана завода знала о традиции и в дни получки устраивала шмон у малолеток. Бутылки изымались и с позором малолетку заставляли выливать её на землю.

Конечно, был вариант после работы сводить наставника в ближайшую тошниловку, но так хотелось поставить пузырь на стол, где в перерыве играли в домино и услышать, что ты НАСТОЯЩИЙ МУЖИК.

На скорую руку перекусив в буфете, я побежал за водкой в обеденный перерыв.

В магазине продавец не стала спрашивать о моём возрасте и продала бутылку.

Я попробовал засунуть её за пояс. Моя худая фигура никак не хотела скрывать посторонний предмет.

Мои мучения увидел сосед с моего двора. Он и дал мне ценный совет.

Я купил 2 пачки печенья и газету Труд. Из газеты свернул огромный кулёк. Засунул в кулёк бутылку горлышком вниз. Держа бутылку за горло, я засыпал кулёк до верха печеньем.

Обычно проходную проходят очень быстро, но тут на входе была очередь.

Каждого входящего молодого обыскивали на предмет наличия алкоголя.

Я поднял кулёк над головой, давая похлопать меня по поясу и карманам.

Улыбнувшись, я протянул кулёк ВОХР-овской тётке — угощайтесь, у меня сегодня первая получка. Тётка взяла 1 печенье и пропустила меня на завод.

Я подошёл к мужикам, игравшим в домино. Там стоял и хмурил брови начальник участка.

— Что, первую получку будешь обмывать?

— Да, вот чайку сейчас попьём.

Потеряв интерес, начальник участка ушёл.

Я перевернул кулёк и убрал газету.

На столе посреди кучки печенья стоял пузырь.

— Надо его на разряд аттестовывать, — сказал мой наставник.

— Настоящий мужик, — сказали все работяги.

Так я перестал быть учеником.

А как было все на самом деле, рассказал чуть позже мой товарищ – он как раз тогда там следаком был.

Воров было трое: два мужика и одна женщина. Разбили стекло окошка в подвал магазина – оно, хотя и маленькое было, но они смогли проникнуть внутрь. А залезли, видимо, уже поддатые. Чем-то другим объяснить то, что они там же в магазине устроили себе пир, трудно, тем более что и сигнализация сработала. Сработать, она, конечно, сработала, а вот на пульт в милицию выведена не была. Тогда такое могло быть запросто.

Так вот… Жратвы навалом, выпивка под боком. Но пора и честь знать. Двери магазина изнутри закрыты, бить витрины – привлекут внимание, и они решили уйти тем же путем, что и пришли. Но вот беда: мужики вылезли, а женщина не может пролезть. Тут еще вскоре и захрапела… Но настоящий мужчина не бросит женщину! Выпивку ведь со жратвой прихватили! Дело было летом. И пока та спит, они решили скоротать времечко, усугубив это дело наворованным. Алкоголь коварен… Уснули и они. Тут же. Рядышком. А потом и милиция очень оперативно подъехала… Кто-то из жильцов, наверное, вызвал все-таки их – звук охранной сигнализации спать нормальным людям мешал. Так преступники были схвачены и обезврежены. А как ту женщину вытаскивали – это отдельная история.

Когда мне товарищ рассказывал про этот случай, мне на память невольно пришел детский мультфильм про то, как Винни-Пух с Пятачком ходили в гости к Кролику.

Врач-расстрига был мужиком остроумным и веселым, только пил постоянно, и все его рассказы были про то, как пил. А это несколько томов альбомного формата с картинками. Один из рассказов был про то, как он работал наркологом в вытрезвителе.

Менты выслеживали и отлавливали варщика самогона. Вот как сварит новую хорошую порцию (а соседи по коммуналке донесут) — так они его брали под руки и волокли составлять акт в двух экземплярах, немножко помогая идти, но несильно. Вещественное доказательство — бутыль или канистру со свежесваренным — тащили с собой. Нарколог делал экспресс-анализ: да, это оно, Змий Зеленый, крепость такая-то, глядел укоризненно и писал свое веское государственное свидетельство. Тут распишитесь и тут. И еще тут. Самогонщик расписывался.

Потом наступал акт списания, то есть уничтожения. Два милиционера, под наблюдением нарколога, на глазах у горестного самогонщика опрокидывали канистру в раковину. Бль-бль-бль-бль-бль! Хроматическая гамма горького горя! Прекрасный, благоухающий дрожжами, мерцающий вялым перламутром напиток уходил, заворачиваясь по часовой стрелке, в воронку, в канализацию, в черную дыру. Потом выписывали штраф, куда надо ставили печати и отправляли нарушителя с богом — иди, плати и не греши.

Когда за ним закрывалась дверь, — запиралась на замки, закладывалась на засовы: всё, всё, мы закрыты! — из шкафчика под раковиной вытаскивалось заранее припасенное ведро, куда, собственно, слился самогон; младшие чины расстилали газетку, расставляли стаканы и резали хлебушек; кто постарше чином — извлекал из портфеля припасенную рыбку, частик в томате или что сегодня Господь послал; пахло колбасой, хрустели огурчики, жизнь была приветлива, нарядна и нежна.

Душа же поет, когда все и по закону, и с чесночком!