Во вторник припозднившись на работе, устал как черт, забежал в продуктовый у дома и шагал по нему широкой пролетарской походкой, размахивая груженой корзинкой. Выражение физиономии у меня самое искреннее, то есть злобное. Пугать тут было некого, магазин был уже пуст. Однако же, в проходе попался на пути парень, который замер недвижимо, уставившись на полки у себя почти под ногами. Я думал миновать его наскоро, но он вдруг присел, рассматривая какие-то шоколадные творожные сырки в упор. Я еле увернулся, чтобы его не сшибить, но моя корзинка летела по своей траектории и все-таки шлепнула его слегка по жопе. Ну или он успел ею по ней попасть присев, тут уж было не разобрать за доли секунды.

Как он отпрыгнул! Тигр бы позавидовал. Пружина будто разжалась. Присел на четыре конечности далеко в сторонке и резко обернулся, приняв низкий старт на четвереньках. Глянул на меня очами, полными ужаса.

— Простите! — сконфуженно пробормотал я и сменил сердитую рожу на добрую — собственно, старался не заржать.

— Уфф! — облегченно вздохнул парень — а я думал, вы меня сейчас [зв]издить будете! Я честно собирался эти сырки купить!

Зарисовки на национальной почве.

Давненько это было. Пришел я в московскую синагогу и поймал в коридоре главного раввина Москвы Берл Лазара. И обратился к нему с просьбой поставить резолюцию на нотариально заверенное заявление сестры моего деда о том, что дед является евреем. Для убедительности предоставил ее свидетельство о рождении и дедов военный билет. В свидетельстве о рождении было написано еврейка и в военном билете — еврей. "А где дед? " — спросил раввин. "Он умер" — ответил я. "В тот момент, когда человек умирает, он перестает быть евреем" — проникновенно произнес Берл Лазар.

Путешествовали мы с женой по Латвии. Она наполовину латышка. В Сигулде, в деревенской столовой ей дали большущий шницель и полную тарелку макарон, а мне — мааааленький и с гулькин нос гарнира. Права поговорка — бьют не по паспорту, а по физиономии.

Школьные (институтские) знания мне в жизни не пригодились — сколько бы раз я ни слышал эту фразу, всегда улыбался, потому что мне было что на неё ответить. Лет в четырнадцать я наткнулся по телевизору на трансляцию с какого-то чемпионата силачей. Похожие на Кинг-Конга мужики кантовали камни в половину себя, таскали огромныё брёвна,

Раз уж начали про дамбы.

Мое детство было счастливым, счастливые последствия постепенно разгребаю, а лето я проводил в деревне.

Помимо эксплуатации труда детей, которая была само-мобой-разумеющейся, у нас была речка, был лес, был колодец, магазин, а также несколько окрестных суб-деревень. Да, еще был спиртзавод, но это другая история.

Чтобы