Однажды летом, когда я после третьего курса института подрабатывал экспедитором в магазине стройматериалов, послали нас с водилой на "УАЗике" в командировку. Приехали мы в небольшой уральский городок, точнее даже в посёлок в пригороде, где я должен был сдать накопившийся у нас брак и получить новый товар в производственно-коммерческой фирме, что выпускала универсальную клеящую мастику "Ремонт". Знаете, наверное, такая в ведёрках по пять килограмм, она ещё много для чего используется при строительстве. И для плитки, и для паркета и для линолеума, короче говоря, для всего. Директором и единоличным владельцем фирмы был здоровенный местный мужик, по имени Григорий, благодетель для всего посёлка, поскольку какой-либо другой работы в здешней округе тупо не было. Фирма арендовала цех на почти заброшенном ремзаводе, где и было размещено всё производство. Технически, в принципе, ничего сложного, было просто некое подобие конвейерной ленты, где в перетёртый камень добавляли клеевую добавку и фасовали в пластиковые ведёрки.

А так как я тогда учился по специальности менеджмент и горел перманентным желанием повсюду применять полученные знания, то, сдав бракованную мастику и выписав новую, я зашел к Григорию в кабинет и начал приставать к нему с различными вопросами. В частности, поинтересовался, растёт ли процент брака, и какая система контроля качества используется при производстве, германская или японская?

— Растёт – озабоченно подтвердил мне Григорий — особенно после праздников… и по понедельникам, когда эти сволочи синюшные — махнул он в сторону цеха — от пьянки отходят… а насчёт системы контроля даже не знаю, в чём разница-то?

Радуясь возможности поумничать, я авторитетно ему растолковал, что у немцев при конвейерном производстве всё построено на взаимном стукачестве друг на друга, японцы же вообще не ищут виноватого, а стараются решить проблему брака все вместе.

Григорий всё это с интересом выслушал, после чего спросил:

— А вы, кстати, как, много брака в этот раз привезли?

— Полный прицеп – ответил я – почти сорок вёдер.

— Сколько, сколько? – Григорий даже вскочил со стула — Сорок?! Ну-ка, пошли! – решительно кивнул он мне – сейчас увидишь контроль качества.

Войдя в цех, Григорий сходу выдернул из кучи с браком ведро с мастикой, и в два шага догнав какого-то случайно проходившего мимо работягу, с размаху заехал ему этим ведром в ухо. Тот камнем рухнул на землю, а Григорий стремительно направился в сторону конвейера, где, словно Илья Муромец палицей, принялся методично раздавать удары ведром направо и налево, щедро сопровождая всё происходившее матом.

Картина, надо сказать, была довольно кошмарная, кому-то из работяг прилетело в голову, кому-то досталось по спине, а некоторым он ещё успевал добавить с ноги. Окучить он так успел человек пять или шесть, после чего я в ужасе повис на нём, умоляя прекратить эту бойню. Благодаря этой задержке все остальные пролетарии успели, словно суслики в пшеницу, забиться в какие-то подходящие укрытия. Григорий слегка успокоился и, пообещав напоследок каждому из присутствующих в случае появления нового брака леденящие воображение эротические кары, швырнул прочь ведро с мастикой и вышел из цеха.

Замечу, что до сентября, пока снова не началась моя учёба в институте, никакого брака в их продукции больше выявлено не было.

robertyumen

У меня очень трагичная история первой любви. Нам было по пятнадцать, когда мы познакомились, год дружили, потом стали встречаться. В момент, когда он знакомил меня с семьей, выяснилось, что мой отец — старая любовь его матери, от которой в юности она сделала два аборта, и которого она всей душой ненавидит. Она не просто не приняла меня, она выгнала меня из квартиры, облив супом, а потом названивала моим родителям со словами: "Чтобы я вашу [м]лядину рядом со своим сыном больше не видела".

После такого скандала нам не то что встречаться, нам даже дружить запретили, и все мольбы, просьбы и уговоры с обоих сторон были бесполезны. В этот период времени было все: и встречи украдкой по ночам, и передача писем и записок через общих знакомых, и бесконечные разговоры по телефону, когда никого рядом нет.

Когда я заканчивала одиннадцатый класс, мы спалились: он пришел ко мне на последний звонок с букетом цветов, хотя я очень просила его этого не делать. Родители насильно отправили меня учиться за три тысячи километров. Мы общались каждый день, созванивались, списывались. Мы оба без продыху работали, чтобы перестать зависеть от своих семей и быть вместе. И вот спустя два года у нас получилось. Он приехал ко мне, мы стали жить вместе, были безумно счастливы, что наконец-то все закончилось. А неделю назад он не вернулся домой. Пырнули ножом в подворотне, спасти не успели.

Сижу в пустой квартире и вообще не понимаю, как дальше жить.

Про рюкзак с деньгами и не только

В 92-93-м годах работал старшим продавцом в коммерческом магазине на привокзальной площади ст. Воскресенск.

Ассортимент, как в большинстве тогдашних "комков", определялся "случайной выборкой". Что подвернулось - то и продавали: одежду, обувь, спиртное, сигареты, продукты, бижутерию, посуду...

Люди приносили товар,

В семье мужа так заведено, что все докладывают свекрови о своих планах, вплоть до мелочей, всё с ней согласовывают. Когда мы стали встречаться, я сразу сказала, что мне это не нравится, пора перерезать пуповину. Муж идею поддержал, самому надоело. Недавно у нас была свадьба, на которой она возмутилась из-за того, что мы выбрали не тот ресторан и торт не согласовали с ней. При всех гостях она заявила, что я вхожу в их семью и должна уважать их правила, на что я ответила, что теперь у нас своя семья и свои правила.

История, конечно, удивительная. Довлатов бы сделал из нее рассказ, а я так, бегло опишу события.

Гуляем мы чей-то день рождения в одном кабаке. Кабачок — ни то ни сё, единственная оригинальная деталь — в холле террариум с крокодилом.

Зверюга занята своим обычным делом — лежит с открытой пастью, не двигаясь.