Я учитель в школе для особенных деток. Работаю со слепыми, глухими и немыми. И эти несчастные вовсе не считают себя такими. Живут, радуются жизни. Все девочки — модницы, хотят мило выглядеть. Слепые девчонки вообще с вопросом "Красиво?" надоедают. Я обожаю свою работу, чувствую себя нужной. Существование этих ребят напрямую зависит от меня. И я им помогаю, люблю каждого из них.

Мама печёт булочки на кухне. Пришла я и смотрю в окно на осенние деревья, которые показались мне угрюмыми.

— Фу, какое все некрасивое.

— Посмотри на себя, ты прямо красивая.

—...

Я матершинница, слегка грубая. Есть много фраз, как с матом, так и без, что уже стали моими визитками. У меня они произвольные — по жопе лопатой, в душе не [дрюч]у, итить-колыхать, [бах]нуться-обосраться-и-так-два-раза, чтоб тебе подохнуть под сосной. Когда это говорю, люди вокруг всегда смеются, комментируют. Думала, это только новые знакомые так делают — а нет, люди это не первый год слышат, а ржут. Чувствую себя [дол]баным Петросяном.

Я не мусульманка, но я реально за многоженство. У нас столько прекрасных женщин и так мало мужчин, которые готовы взять ответственность за семью и детей. Столько браков разрушается, потому что мужчина полюбил еще одну. А столько детей не рождается, потому что мужчина не готов уйти из первой семьи.

И все несчастные — жена знает, что он ходит к любовнице, любовница несчастная, потому что мужчина никогда не станет отцом ее детям. Столько слез во всех раскладах, а так хоть вранья меньше и стабильности больше.