в тумане. А шел я в соседний дом в магазин- сигарет купить и поставить машину на ночь в гараж. Приложился я, похоже сильно, т. к. в голову тут же начали приходить всякие мысли, типа- а если бы не я, а моя жена, или, не дай Бог-мои дети, или бабки- соседки... В общем, купил я в магазине пачку соли, взял в гараже лопату штыковую с длинной ручкой, долблю лед на ступеньках крыльца своего подъезда. Тут подходят какие-то две девчушки и метрах в 5 от меня, мазнув по мне взглядом и, видимо, не углядев во мне объект, которого надо стесняться, начинают щебетать о своем- о девичьем. Тут у меня звонит в кармане телефон, я отвечаю на звонок, и по завершении, слышу их разговор: "Ну ты, б... , говорила, что дворникам мало платят, а они вон, с мобильниками ходят. Ведь хотела дворником устроиться, а ты меня отговорила- типа, лучше на точку, и что теперь? Один геморрой, и ноги все время раздвинуты, а мамкам, а охране, а ментам бесплатно давай!!! Не, я в дворники пойду, там, говорят, до сих пор служебное жилье дают!"

И дальше все эмоционально так. Я, еле сдерживаясь от смеха, завершил уборку льда и, с чувством выполненного долга, пошел к машине, на которую, облокотившись, эти девчушки и стояли. Подхожу и прошу чуть подвинуться. Надо было видеть их лица, когда "дворник" открыл свежевымытую БМВ, забросил в салон лопату, и поехал.

P.S. За сигаретами пришлось ехать далеко, т. к. , сильно стукнувшись головой, я про соль помнил, а про главное- забыл.

знающая своих подчинённых, умеющая находить общий язык с самыми нервными врачами, заботливая как мать — обходила госпиталь, подменяя медсестёр поесть принесенной ею еды из кафетерия — короче, я уважал её и любил, с того момента как работал в команде с ней.

Она прошла долгий путь — медсестра в отделении, старшая медсестра приёмного покоя, администратор госпиталя. Последняя должность — это фактически начальник всего госпиталя, особо ответственная ночами и выходными, когда ей приходилось принимать очень сложные решения.

Она старела, начала болеть — и я стал её анестезиологом, по совместительству — сиделкой и нянькой, подбадривая её всевозможными путями — то помою голову и расчешу волосы, напомню о косметике, притащу лёгкий коктейль тайком…

Вот и её последнее поступление не обошлось без меня — я прибежал в интенсивную терапию и перевёл её на вентилятор.

Она не улучшалась, шли дни — и она попросила себя отпустить …

Мы повиновались, не сразу, я вымолил у неё дать нам ещё день-два.

Она нехотя согласилась на ещё 24 часа — лучше не стало.

И она тихо отошла, окружённая любовью своих детей и своей обширной семьи сотрудников своего госпиталя…

Похороны меня, однако, удивили — я было приготовился горевать — но не тут-то было!

Вместо печали — её близкие и друзья организовали празднование её жизни.

Один за одним знавшие её поднимались и рассказывали потешные, трогательные и откровенно смешные истории.

Вот одной из историй я бы хотел поделиться.

У этой железной леди со стальными нервами — была фобия.

Джоуди боялась змей, до обморока, до безумия и потери рассудка!

Люди в приёмнике работали весёлые, дружные и изобретательные, бесконечно разыгрывая друг друга — хорошая команда, с хохмочками и прибауточками справляющаяся со своими очень непростыми задачами.

Розыгрыши не признают субординации — и начальница приёмного отделения, Джоуди, не стала исключением.

Прознав про её фобию — игрушечная змея ждала ее то на письменном столе, то свисала со штатива для внутривенных переливаний, то пряталась в шкафу для медикаментов.

С годами, однако, Джоуди привыкла и перестала визжать и прыгать на стол — змея была игрушечная и перестала вызывать панику.

Это привело к тому, что её перестали разыгрывать — неинтересно стало, шутки и розыгрыши имеют тенденцию стареть и надоедать.

Пока, в один далеко не прекрасный день, мексиканского хлопца, собирающего клубнику, не укусила змея.

Ничтоже сумняшеся — он загнал, как ему показалось, гремучую змею в ведро с крышкой и полетел спасать свою молодую жизнь, с ведром подмышкой.

Забегая вперёд — змея была неядовитая, в целях мимикрии прикидывающаяся гремучей. Спутать их легко — и окраской и длиной и даже погремушкой на конце хвоста сусликовая змея выглядит довольно грозно.

И только приглядевшись — можно заметить что и погремушка меньше, да и трещать у неё не получается.

А уж потом можно разглядеть и разницу в форме головы и узоров и толщины туловища…

Всего этого укушенный не знал и, естественно, решил, что жить ему осталось недолго.

Вихрем долетев до приёмного покоя — он попадает на сортировку.

На сортировку всегда ставят самых опытных медсестёр — при ограниченных ресурсах и времени — тяжёлые и опасные состояния надо распознавать как можно быстрее и эффективнее.

Вопящий от ужаса близкой кончины пациент был препровождён в сортировочную, где, на свою беду, Джоуди подменяла своего сотрудника Билла, приятеля и основного инициатора многочисленных змеиных розыгрышей.

Паниковавший пациент ухитрился упустить змею — она взобралась на стол и свернулась клубком.

Где её и обнаружила Джоуди, ухмыльнулась про себя, мол, Билл опять принялся за своё дурачество, и протянула руку — снять игрушку со стола.

" Игрушка" подняла голову и зашипела…

Этот душераздирающий вопль стал преданием — его услышали во ВСЁМ госпитале, в каждом его закоулке.

Сама же Джоуди спиной, вслепую взлетела на каталку с пациентом — трюк практически невозможный для далёкой от акробатики довольно грузной и немолодой женщины.

Отпаивали её долго — сначала кофе, потом кому-то пришло в голову отвезти её в бар, где она после бутылки бурбона пришла в себя( сильная была женщина, во всём, за исключением змей)…

Больше никто никогда её не разыгрывал, ясное дело.

Пишу сейчас и улыбаюсь, вспоминая эти милые истории о дорогом мне человеке.

Джоуди, если есть небеса — то там есть уголок для честно отслуживших медицинских работников.

И ты там, заслужив вечный покой, без боли, тревог и змей.

И мы ещё увидимся — если мне удасться заслужить подобную награду…

пока что не особо ощущаем на себе негативные катаклизмы в обществе. Проживание в экипажах училищ зимой и плавпрактики летом оторвали курсантов от быстро меняющегося течения времени и сделали нас, скорее, наблюдателями, чем участниками событий. Вот такие вот робинзоны во времени и пространстве.

В ту предновогоднюю пятницу, вечером, мне позвонил бывший одноклассник Макс и затребовал "срочной эвакуации" для себя и своего наряда. Диспозиция была такая: он стоял дежурным по КПП где-то на полигоне под Питером и, сменившись, вместе со своими дневальными, возвращался к себе в училище на разъездной "буханке". Машина сломалась, не доехав до города, и теперь они мерзли в заснеженных полях у обездвиженного УАЗика. Я сам только-что отстоял сутки дежурным по роте и был на пути домой. Пришлось разворачивать машину и отправляться на поиски потерпевших.

На Леншоссе, напротив средней школы милиции стоял экипаж ГАИ, который активно проверял документы у проезжающих.

"Странно, — подумал я тогда.

— Они что тут делают? Своих ловят? Или охраняют? "

Заметив мой задумчивый взгляд, гаишник махнул палочкой в мою сторону, и тут прошедшие бессонные сутки сыграли со мной злую шутку.

"Зачем он мне своей палкой машет?! – удивился я. – Вон у него же шапка есть! Проще честь отдать! "

Мгновение спустя, сообразив, что надо бы остановиться, я увидел в зеркало заднего вида, как гаишник, злобно посмотрев мне вслед, тормознул другую машину, которая тут же покорно включила правый поворотник.

Минут через двадцать я нашел замерзающего Макса с "сотоварищи". Оставив водителя сломанного УАЗика дожидаться машину техпомощи, четыре курсанта попытались загрузиться ко мне в восьмерку. Выяснилось, что пять здоровенных парней в шинелях с четырьмя автоматами и подсумками не помещаются в мою машину от слова совсем. Шинели и шапки всем пришлось снять и сложить в багажник. Оставшись в робах, курсанты, вместе с калашниковыми, еле-еле разместились внутри салона. Макс, как самый здоровый, сел на переднее пассажирское сиденье.

На обратном пути, что логично, я снова проезжал мимо средней школы милиции и гаишников, которые, увидев мою вишневую восьмерку принялись радостно махать своими палочками уже сразу вдвоем. Пришлось остановиться.

Выйдя из теплого салона автомобиля и начав замерзать на зимнем ветру, я попытался выдавить из себя хоть какие-то внятные слова оправдания за "не остановку" в прошлый раз, как вдруг услышал за собой радостный и, как всегда, бодрый голос Макса:

— Парни, привет! Как дела? Чего остановили? У вас всё нормально? Какие-то проблемы? Чем помочь?

Радостные лица гаишников вытянулись, палочки опустились, старший из них ответил слегка срывающимся голосом:

— Нет! Вообще нет никаких проблем! Можете проезжать!

Я, удивившись такой метаморфозе блюстителей порядка дорожного движения, оглянулся.

За мной, полукругом, в таких же робах, как на мне, стояли четыре автоматчика.