Дело было во время практикума по неорганической химии во времена учебы в МГУ. Короче, препод был молодой и перспективный канд. наук, а среди нас были очень хорошенькие девушки, это усекшие.

Перед практикум препод проводит инструктаж: если вы пролили чтолибо на себя, и чувствуете, что это жжет, надо сразу определить, что именно пролито, если кислота, тогда нейтрализуем щелочью, если щелочь наоборот.

Начался практикум, дело серьезно: все чегото приливают, на лабораторных столах колбы, грелки, пары, точность невозможная, все до долей грамма, до десятых долей градусов... Препод ходит среди студенток, и вот у одной из них дрогнула рука, и содержимое колбы выплеснулось прямо на пижонские брюки препода. Жидкость явно жжет, и он орет:

Это кипяток?

Нет, закрасневшись отвечает студентка.

Препод в ужасе, жжет значит, кислота или щелочь, брюки, следовательно, надо срочно спасать. Он снова орет:

Это кипяток? и снова получает отрицательный ответ.

А что это?!

Только 98,6 градусов.

Когда мне было 12, мама развелась с отцом из-за его измены. Дабы не показаться брошенкой, быстро нашла себе мужика и пустила жить к нам. Он был нормальным, но выпивал, а мама всегда оставалась хладнокровной и скупой на эмоции. В тот день я пришла домой раньше обычного, а он один сидел и пил пиво на диване. Я села возле него, хотела посмотреть телевизор, но он начал ко мне лезть. "Ты ведь хочешь стать взрослой; тебе это понравится". Он повалил меня на диван, держал коленями руки и раздевал. Я помню, как кричала, брыкалась. А потом... Теплая струя крови на моё лицо. Мама пришла раньше обычного и перерезала ему горло, скинула его с меня. Она сразу меня увела в ванную умыть лицо, потом посадила на кухню и наливая мне горячий чай, позвонила в милицию. Никогда не забуду ее слова: "Добрый день! Я убила человека... Минут семь назад..."

Когда приехал наряд, все сразу поняли, что произошло. Спустя множество разбирательств, экспертиз и допросов, маму оправдали.

Середина июля, утро. Турбаза Терскол (это в Приэльбрусье, кто не знает).

Группа сидит в холле турбазы, собирается на маршрут. Сверху спускаются две дамочки в пляжных халатиках, резиновых шлепанцах и соломенных панамах.

В сумках угадываются надувные матрацы и полотенца. Одна обращается к обалдевшим туристам:

— Мальчики, море в какую сторону?

— Э-э... дык... так нету тут моря-то.

Другой турист: — Есть вообще-то. Километров двести, если по прямой.

Тетка:

— Да что вы нам голову морочите! Мы из самой Сибири ехали, чтоб в море искупаться. Это же Терскол? У нас прямо в путевках написано, что турбаза на море.

Так, это уже интересно. Путевки все видели тысячу раз, что там написано — знают. Тетки достают путевку, поворачивают ее обратной стороной, где описание местности, тычут пальцем в какую-то строчку: "Вот, сами читайте!"

Там написано: "Турбаза расположена на высоте 2500 метров НАД УРОВНЕМ МОРЯ".

Муж научил ее краситься, качать бедрами, читать классику и вести себя в обществе. Их любовь возмущала всю Италию, но они разрешили себе быть счастливыми.

Понти сказал Софии, что она очень хороша и стала бы кинозвездой; вот только похудеть, конечно, надо, особенно в бедрах, и нос укоротить. Софии было неприятно это слышать: себе она нравилась, и этого было достаточно. Сказала, что нет, ничего в себе переделывать она не станет.

После этих слов Понти бесконечно ее зауважал: он привык, что девушки готовы на все, только бы стать знаменитыми. И отказаться от мысли сделать из Софии звезду уже не мог. Он чувствовал себя ювелиром, заполучившим редкий, но не ограненный бриллиант.

Понти возился с Софией месяцами: учил, как говорить без неаполитанского акцента, как краситься и причесываться, чтобы не быть похожей на смешную провинциалку, заставлял читать классическую литературу и слушать классическую музыку… Он даже научил ее красиво ходить: ставил в два ряда письменные столы с открытыми ящиками, а Софи должна была закрывать их, проходя мимо и качая бедрами. Псевдоним Софи Лорен придумал тоже он, и заключил для нее выгодные контракты.

Софи Лорен и Карло Понти прожили вместе полвека — Понти не дожил до золотой свадьбы всего несколько месяцев. Софи всегда говорила, что без мужа она никогда не стала бы той, кем стала.