превращалось в концлагерь. Моя мать была тираном, заводилась от любой мелочи, гнобила и избивала меня, а слабохарактерный отец просто игнорировал все это и полностью подчинялся жене.

Когда я училась играть на фортепиано, мать за каждую ошибку била меня головой об клавиши, если отказывалась играть — тоже била. За любое неподчинение запирала в комнате без еды и воды, даже не отпускала в туалет. За плохие оценки таскала за волосы по всей квартире, потому что "опозорила мать". Могла плеснуть в лицо горячий чай, просто из-за слегка повышенного тона. Отец же на жалобы говорил, что "мать права, и не тебе с ней спорить".

В одиннадцать лет меня из-за нехватки денег отправили к бабушке. Она с родителями давно не общалась, и до этого я ее никогда не видела. О моем приезде она узнала из телеграммы, когда я уже села в поезд. В тот момент я впервые почувствовала себя свободной. Состав спешно мчится к столице, и нет ни злобной мамы, ни бесхребетного папы, только стук колес и добрая проводница, которая поит меня сладким чаем с печеньем.

Вскоре я познакомилась с бабушкой. Она тепло приняла фактически незнакомую девочку. С ней я познала невиданную ранее любовь и заботу. Родители отправили пару писем и немного денег, а потом исчезли из моей жизни. В школе я познакомилась со своим будущим мужем, мы почти все время проводили вместе. Его родители помогали ухаживать за ставшей немощной бабушкой, позже и вовсе взяли меня жить к себе. Новая мама была полной противоположностью старой. Она научила меня готовить, привила вкус в одежде и, что самое главное, стала настоящей подругой. Новый папа был военным, строгим и волевым мужчиной, но ко мне относился с теплотой. Они хотели лишить родителей прав на воспитание и удочерить меня, но я умоляла этого не делать, наверное, потому что, несмотря ни на что, все ещё их любила.

Как только мне исполнилось 18, мы подали заявление в ЗАГС и вскоре сыграли скромную свадьбу. Через несколько месяцев бабушки не стало. Тогда я впервые за долгое время встретилась с родной семьёй. Они приехали не ради похорон, а чтобы присвоить себе квартиру. Мать осталась таким же монстром, отец — тряпкой, а сестра превратилась в полумаргинальную стервозную бабу с тремя детьми от разных мужчин. Квартира, заблаговременно переписанная на меня, им так и не досталась. Они угрожали забить меня в переулке, потом умоляли подарить ее сестре, но все же пораженно вернулись восвояси. После этой встречи глупая любовь к ним сменилась жгучей ненавистью.

Мне уже пошел пятый десяток, у меня любящий муж и шесть прекрасных детей, которые никогда не были знакомы с другими бабушкой и дедушкой. Я не знаю, где мои родители и живы ли они вообще, но боюсь, что они вновь вернутся и будут требовать алименты.