ПРО АКВАРИУМ
В детстве я очень увлекалась биологией. Мечтала иметь собственный зоопарк. Собственно, кого я только не держала в разное время. Начать с собственноручно пойманной полевой мыши. Были ежики, грачонок, морские свинки, хомяки, попугаи, собаки, кошки, крысы, ну и разумеется, возник момент, когда мене вломило завести аквариум.
Добыть аквариум труда не составляло, а вот сопутствующую литературу в начале восьмидесятых — попросту невозможно. Но выход был найден – каждую субботу я тусовалась на Птичьем рынке и общалась с мужиками, продающими рыбок. Через полгода уже числилась среди них профессиональным аквариумистом (в свои двенадцать лет).
Начинала с неприхотливых живородок – гуппи, меченосцы, и всё такое.
Скалярии оказались чересчур прихотливыми, петушки очень быстро разрывали друг друга в мелкий винегрет, а сомик, подъедая петушковый винегрет, вырос до таких чудовищных размеров, что перестал помещаться в аквариуме.
Поэтому я отволокла его на тот же Птичник, к тем же мужикам, и обменяла на двух совершенно дивных акар. А за литровую банку набитую улитками мне дали крошечную – с половину спичечного коробка – белую шпорцевую лягушку. А-А-А-фигенная экзотика по тем временам!
Моя "зоопарковая" деятельность очень положительно повлияла на маму.
Несмотря на то, что она родилась и выросла в деревне, всегда дико боялась любой живности. От таракана до лошади. С моим домашним зоопарком она привыкла ко всему, но первой реакцией на бледную лягушку был визг.
Статус аквариума в связи с пополнением оказался предопределен. Мелочь гуппей и прочих живородок акары быстро сожрали, а трупы сд@хнувших на нервной почве взрослых экземпляров подъедала лягушка. Всего через несколько месяцев они остались втроем. Акары выросли до своего максимального размера – сантиметров 15, и на том остановились, а вот лягуха останавливаться на достигнутом и не собиралась. Она еще и мелочь улиток сжирала. Экономя мне на корме для неё и поездках на Птичку.
Попробуйте растопырить пятерню – это будет как раз площадь на которой она помещалась.
А тут акары надумали размножаться. Что редкость в любительском аквариуме. Лягушка им в этом замысле сильно мешала. Поэтому здоровенное земноводное по ночам выставлялось из аквариума. Задолбанная тычками крепкими лобешниками, лягуха сносила башкой крышку и выпрыгивала на пол.
После этого принималась бегать по квартире и утробно квакать. Впрочем, поголовье тараканов сильно уменьшилось, но…
Однажды нашла приют в унитазе. А что? – водичка есть, тепло… Первым в туалет зашел отец. Вам никогда не квакали в жопу?? Как это только он сдержался и не дернул за веревочку…
Потом в раковине на кухне. Где я спросонья засветила ей чайником по башке. Приняла за посудную тряпочку. Потом – в ботинке брата… Тоже впечатление – хватаешь обувь, а оттуда такое бледное квакало торчит.
Апофеозом стало запрыгивание на тумбочку в спальне родителей. Мама потянулась выключить будильник, и нащупала нечто большое, склизкое, которое еще и квакнуло… ну в общем, визг заглушил старый советский будильник и разбудил весь подъезд.
В ближайшую субботу я поменяла "лягушище" на Птичке на миленького щенка спаниеля. Так началось моё знакомство с собаками, а к экзотике в виде бледнопоганистых лягушек как-то охладела.
10 Feb 2012 | ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() |
- вверх - | << | Д А Л Е Е! | >> | 15 сразу |
Монетизация мировой справедливости
Однажды в маршрутке я заплатил за проезд тысячерублевой купюрой. Безо всякого злого умысла: просто ничего мельче у меня с собой не оказалось.
Водитель взял купюру на удивление безропотно. Минут десять отсчитывал сдачу, а потом по частям передал её мне. Выглядел результат водительской арифметики впечатляюще: толстая-претолстая пачка мятых бумажных червонцев и несколько основательных пригоршней мелочи. Попутчики, перенаправляя весь этот финансовый поток в мою сторону, веселились от души. Водитель, судя по характерному изгибу спины, ничуть не меньше.
Я сделался красен и зол. Но найти достойный ответ, который молниеносно испепелил бы водителя в моральный порошок, я не смог, поэтому молча взял деньги и, не считая, ссыпал в карман сумки. Оценить свое богатство я решился только после того, как вылез из маршрутки. Богатство составило ровно 1025 рублей, что моментально вернуло мне веру в мировую справедливость.
Работал я тогда в медведковском таксопарке (один из немногих, что сохранился тогда, да и сейчас, на плаву). Помню, однажды остановил гаишник на Кутузовском:
— Почему у вас нет ближнего света?
— У меня и дальнего нет.
— Почему у вас сиденье привязано ремнями безопасности?
— Чтобы не упало.
— Откройте капот. Почему аккумулятор на кирпичах?
— Да что ж ты заладил "почему да почему"? Потому что машина на два года старше Крупской! Слушай, а давай я тебе рублей тридцать дам, и ты мне номера снимешь? Без номера машину поставят на прикол, а так как хуже этой в парке не было, значит, мне дадут что-то хоть немного лучше.
Гаишник сообразил, посуровел:
— Проезжайте.
— То есть как проезжать? И ничего?
— И ничего.
Ну не скотина?
У дочки было очень много Барби с богатым приданым, но ни одного Кена. В большом голландском городе, где мы живем, Кена купить не проблема, но как-то руки не доходили. Ну играет себе ребенок и играет, Кена не просит, и ладно. Пока в один не-прекрасный вечер она стала выдавать одну из своих Барби замуж за другую. Памятуя о том, что ее двоюродная тетка
Моя бабушка пережила блокаду Ленинграда. Она рассказывала, что в соседнем с ними доме жила богатая женщина, которую и до блокады никто не любил, считали нелюдимой, надменной и жадной. Про неё говорили, что, пока кругом народ мрёт от голода, она у себя в квартире на мешках с крупами и сахаром спит. Но когда весной стало полегче, выяснилось, что у неё в квартире обитает около двадцати детей разных возрастов. Она ходила по городу и искала тех, кто остался сиротами. Запасы в доме у неё были, но не такие огромные, как себе представляли соседи. А её воспитанники потом рассказывали, что незадолго до весны и эти запасы почти подошли к концу, и она сокращала свои порции, чтобы детям больше доставалось. Эта женщина и её воспитанники постарше работали и на уборке улиц, и на подсобных хозяйствах. Самых младших она пристроила в детские дома, но не забывала, навещала. Она умерла в семидесятые годы, говорят, в последний путь её провожали все спасённые дети, бесчисленное количество названых внуков и даже несколько названых правнуков.