В те достопамятные времена, когда Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин возглавлял журнал "Отечественные записки", редакторам приходилось не слаще. Это сейчас они с авторами не встречаются, а раньше раз в неделю полагалось устраивать редакционные приёмы. Салтыков-Щедрин принимал по понедельникам, с часу до четырёх.

В какой-то из понедельников пришла в редакцию совсем молодая девушка — узнать о судьбе своего романа из французской жизни.

— Это ваше собственное сочинение? — спрашивает Салтыков-Щедрин.

— Да, моё, — гордо отвечает девушка.

— И, как я понимаю, вы во Франции никогда не бывали? — замечает редактор.

— Нет.

— Сколько же вам лет, барышня?

— Девятнадцать.

Салтыков-Щедрин огорчённо вздыхает: "Рано вы, барышня, начинаете неправду писать...".

И хоть Михаил Евграфович оставался неизменно вежлив в разговоре со всеми авторами, даже самыми нервными, тем не менее, прослыл человеком неприятным, желчным, раздражительным и вредным. А всё потому, что имел один "существенный недостаток" — говорил, что думал.

Григорием Васильевичем Романовым добрые отношения у артиста не сложились.

На торжествах по случаю 50-летия пуска Волховской ГЭС Бенцианов в юмористическом ключе рассказывал, что на V съезде РСДРП в Лондоне вышел казус: не хватило средств для организации питания делегатов. И тогда на помощь пришёл какой-то английский промышленник: под расписку, которую подписали все делегаты съезда, он одолжил необходимую сумму. После того, как большевики пришли к власти, деньги они ему вернули. Видимо, первому секретарю очень не понравились денежные отношения вождей партии с акулой капитализма, отвечать за которые пришлось эстрадному артисту — так началась его негласная опала. Нельзя сказать, что Бенцианова совсем отлучили от эстрады, но исчезла реклама, площадки стали скромнее, его стали забывать.

Но тут грянула перестройка, и Бену Бенцианову неожиданно предложили порадовать своим искусством делегатов XXIX Ленинградской партконференции в Таврическом дворце. Сольник после десяти лет прозябания! Бенцианов очень волновался и серьёзно к нему готовился: он понимал — нужно выступить, как в последний раз! Чутьё артиста не подвело: он оказался ПОСЛЕДНИМ артистом, выступившим на ПОСЛЕДНЕЙ Ленинградской партконференции...

создают столь невыносимые условия, что они успевают еще и основательно пропердеться. Потом всё это пьем мы. Как уже догадался проницательный читатель, речь идет о технологии производства напитков, известных под названием вино и шампанское.

А вот следующий клип наполнил мою душу восторгом и вдохновением без всякой помощи С2H5OH. Начался он смешно: в центре стоит баянист пенсионного возраста, по бокам его комическая пара: слева мужик с микроскопической балалайкой, справа другой с громадным балалаищем. И затрындели они на этих простецких инструментах давно известную мне народную мелодию Полюшко-поле. Я уж зевнул и собирался пролистнуть, но как они заиграли! Потом оркестр грянул, и вышло у них вместе нечто потрясающее. Слегка погуглив, я нашел еще одно замечательное исполнение той же песни, на 50-тысячном концерте в Кёльне, с прекрасной певицей Хелен Фишер. Я пришел в такой восторг, что позвал жену послушать и посмотреть вместе оба варианта. Сидели затаив дыхание, крепко обнявшись, и я боюсь даже представить, как это звучало в живом исполнении.

Разошлись во мнениях, что там рефреном — мне слышался топот копыт казачьей сотни, а ей звон колокольчиков. Потом я засомневался: а точно ли это народная песня? Без участия Чайковского, Римского-Корсакова или как минимум Мусоргского тут явно не обошлось.

Выяснилось (для меня лично), что музыка написана в 1933 году композитором Львом Книппером, автор слов — поэт Виктор Гусев. Оба этих имени не сказали мне ровно ничего ввиду глубочайшей музыкальной дремучести.

И вот я задумался, какие удивительные профессии у поэтов и композиторов. Всё их творчество рождается в сущности само у них в голове. В физическом плане их тела могут вообще ничего не делать. Кроме как есть, пить, грешить, не забывать навещать бухгалтерию и уборную. Но вот проходит какое-то время, и выясняется, что вообще не важно, живы ли они или сколько столетий назад умерли, и даже как их звали. Новые солисты, хоры и оркестры исполнят ими написанное, каждый по-своему, но следуя тем же словам и нотам, и новые миллионы людей будут этим восхищаться. А вот от большинства более практических профессий не остается ровно ничего, кроме груд мусора. Причем изрядная часть профессий заключается в трудах от этого мусора избавиться. Всё остальное природа перерабатывает сама.

Так берегите же творческие таланты! А я с удовольствием подыму как-нибудь бокал шампанского в честь безвестного народного композитора Льва Книппера и примкнувшего к нему поэта Виктора Гусева.