выполнялся чисто. Для имитации же атаки целей нас использовали редко, но когда задание было ответственным и требовало точного выхода на цель по месту и времени, а сама боевая работа не планировалась, наши самолёты (Як-28Р) были "самое то": скоростные, красивые и громкие …

Я тогда был командиром звена, штурманом у меня летал татарин, Фарид Колдашев – скрупулезный и ответственный человек. На малых высотах мы летали постоянно, ведь главное в нашей работе – визуальная разведка и контроль местонахождения самолёта для своевременной "привязки" целей и определения координат... Вот нам и поставили задачу ровно в 11.00 нанести "удар" по понтонной переправе с помощью которой "южные" планировали захватить плацдарм на левом берега реки Неман, контролируемый "северными". Есть немало чисто штурманских "хитростей" выхода на цель в строго заданное время. Мы использовали "веер". Это когда километров за 20 до цели назначается контрольная точка, от которой и считаются секунды. Скоростью тут особо не сыграешь, Выходишь на цель раньше – отворачиваешь от неё на определённый угол, ну а если позже, то доворачиваешь на цель.

Взлетели мы вовремя, полёт контролировался из штаба Армии. Погода – благоприятная, маршрут мы прошли точно, время контролировали постоянно, над контрольной точкой скорректировали его и связались с РП на переправе. Там руководил наш авиационный генерал. Он разрешил мне "пройти" над переправой, предупредив, что слева от меня будут взлетать "вертушки", … это у них по сценарию так было.

— Как идёшь по времени, — спросил он меня.

— Нормально, — ответил я.

Тут надо сказать, что команда "пройди" над чем-то всеми лётчиками воспринимается как выданный карт-бланш. "Пройди" — означает, делай что хочешь, только не убейся (а бывало и такое). На предельно малой высоте само положение самолёте контролируется не по горизонту, а как на посадке: смотришь влево-вперёд-вниз, чтобы видеть малейшие перемещения по высоте. Ветрушки я увидел километра за два, они мне не мешали.

Переправа перечёркивала реку точно по центру, я ещё немного "прижал" самолёт, пока самому не стало страшно …

А в это время сухопутный генерал, руководитель учений подносил свои часы к носу нашего генерала и со значением (ехидно так) на него поглядывал.

Он не видел, что творилось за его спиной, а наш генерал – увидел меня на фоне деревьев и успел сделать успокаивающий жест руками, когда их немой диалог взорвался грохотом двух турбин на максимале и душераздирающим свистом 900 — километровой скорости.

— Что это было, — спросила пехота?

— 11.00, — ответила авиация.

— А он ещё так может? Только попроси его пройти чуть правее, чтобы я видел.

Следующий мой заход хоть и был не столь эффектным, но стал более эффективным, … Солдаты с понтона в воду попадали.

— чтобы себе в удовольствие, а не во страдание. Повторять раз в неделю в холодную погоду, равно как и в теплую слякотную, то есть 10 месяцев в году в наших широтах.

Делов на минуты растереть и на секунды вдыхать, но вот простуды и даже насморки у меня прекратились совершенно, с тех пор как я стал это делать. Тереть хрен как-то веселее, чем сидеть на бюллетене, недомогать, чихать и кашлять. Моя переносимость к его ядреному запаху оказалась весьма хреновой. Одного корня на сеансы раз в неделю мне вполне хватало примерно на месяц и более. Сам корень представлял собой тощий кривой огузок, с ноготь толщиной. После его чистки половина уходила в мусорное ведро, а в ощипанном голом виде он отчаянно извивался под теркой.

Стоила мне эта хрень аж 200 рублей за штуку на фермерском рынке под домом. Но как лекарство выходила подешевле таблеток, так что я чистил его стоически. А когда рынок этот закрылся к ноябрю, купил пару хренов про запас на зиму. Понял к тому времени, что в окрестных магазинах и даже отдаленных супермаркетах его хрен сыщешь.

К началу марта этого года мои запасы иссякли. Через пару недель впервые за год я захлюпал носом. Воспользовался проверенным способом – спросил старожилов. Где раздобыть этот чертов хрен.

— Нигде! – уныло отвечали старожилы. Не сезон!

— Да уж, верно говорят старожилы! – улыбнулся мне один вообще аксакал.

– Но только в том смысле, что настоящий грибник грибных мест не выдаст, а уж московский охотник за хреном в марте – тем более! Советую зайти туда-то.

И назвал место мне знакомое, совсем неподалеку, куда я крайне редко заходил, только по сезонным урожаям клюквы. Это крытый фермерский рынок, где всё остальное время и место занимают торговцы типичные продукты среднерусской возвышенности: лежалые мандарины, апельсины и бананы. Хрена у них отродясь не было, а у местных он исчезал к октябрю вместе с клюквой.

И вот я появился там в субботу 18 марта по наущению аксакала. Всё было как обычно с первого взгляда – лежат горы фруктов тропических местностей, из продуктов среднерусских широт только груды мороженого мяса, соленья, маринады и свежая зелень явно тепличного вида, каковой в любом магазине достаточно. Вся разница – дороже цены и соответственно никаких покупателей, пусто в залах весьма обширных. Видно, что продавцы сидят давно без дела, заскучали изрядно. На мое появление отреагировали как стая голодных пираний, каждый предлагал чего-то купить.

— Обязательно гляну! – вежливо ответил я – Но сначала я хочу купить хрен! Мне сказали, что он тут есть.

Это было как пароль. Все сразу отставали и вяло махали рукой куда-то за угол, потом еще за один, но в целом направление давали верно. Догадались уже вероятно, что сколько ни пользуйся тут сусанинскими методами, человек, пришедший за хреном, так и будет кружить по всем рядам и прилавкам подряд, но без хрена не уйдет.

Так я вышел на эту продавщицу. Дебелая веселая бабища весьма цветущего вида, с крепким могучим бюстом, лет 55. За прилавком как на отдыхе, явно развлекаясь. Крошечную витрину свою обустроила так: главное место на ней занимала целая выставка хренов, всех размеров и толщин от скромных антропометрических до лукамудищевских. Центральное место выставки занимали корни с мощными причудливыми утолщениями у основания, так что прилавок напоминал ceкс-шоп, отдел фаллоимитаторов.

При одном их виде я понял наконец, почему хер так часто назывался хреном в народных синонимах моей молодости. В самом деле, крайне неприличный корнеплод, 18+. А юношам его вообще лучше не показывать, заржут весь магазин и распугают прочих покупателей. А тут, при их полном отсутствии, баба разошлась вовсю при выборе лучших экспонатов. За прилавком торчала еще пара ящиков, видимо как-то расходились за день.

Для целей дыхания раз в неделю тут каждого бы хватило минимум на полгода, вряд ли он столько пролежит в моей квартире. Поэтому я выбрал самый скромный из всех, что нашел, покороче, но и потолще, чтобы меньше уходило в очистки и удобнее было тереть на терке. Но даже этот самый мелкий выглядел минимум на тысячу по сравнению с жалкими стручками, которые я привык брать рядом с домом за 200 рублей штука. Вряд ли тут торгуют обрезками, судя по запасам, грустно подумал я. Спросил, сколько стоит.

— Полторы тысячи, и я не торгуюсь! – веско молвила продавщица – сами знаете, не сезон. Таких вы нигде больше в Москве сейчас не найдете!

Ну, ее право, закон рыночной экономики – если у нее хрен есть, а ни у кого больше нет, пусть будет полторы. Лечиться без хрена мне выйдет дороже. Протянул ей три пятихатки.

Баба уставилась на меня с веселым изумлением.

— Полторы тысячи – это за килограмм. Где ж вы в этом корне килограмм увидели? Тут всего-то грамм двести-триста, щас взвешу. И зачем вам такой короткий? Неудобно же тереть, берите этот. Вес тот же, возни меньше.

— Так на очистки же уйдет половина!

Изумление бабы перешло в охренение:

— А к чему его вообще чистить? Вымыт начисто, лично мыла. А в кожуре вся крепость духа и целебная сила! Вам же для дыхания, я правильно поняла?

Все хрены были в самом деле безупречно чисты, чуть ли не отдраены. Проверил предложенный ею на изгиб – крепок как скала. Действительно для терки удобнее – меньше останется ошметков, чем на толстом. Важно при многократном использовании. Чисто психологическая проблема заключалась в том, что этот идеальный по форме хрен весьма напоминал мой собственный в эрегированном состоянии. Тереть его как-то не хотелось. И вообще я преисполнился подозрений.

— Как вам удалось сохранить его таким свежим до марта?! Он из морозилки небось?

— Ну да, а чего ему там сделается. Если для дыхания.

Хрены отнюдь не выглядели размороженными, на ощупь и запах были абсолютно свежими. Что там использовала эта баба при хранении на полгода – глубокую заморозку, быстрое охлаждение или медленное, или хранила в бытовой морозильном камере – мне осталось неизвестным, но при практическом использовании ее продукции у меня вообще глаза на лоб полезли и весь насморк вышибло с первого вдоха, потому как я вдохнул неосторожно глубоко, привыкнув к обычным квелым хренам в московской продаже.

Бабу же эту я успел спросить при покупке только о том, где они такие здоровенные выросли, и как она смогла с ними в Москву проникнуть в марте, когда им быть тут не полагается даже квелым и худосочным. Ответила степенно:

— Подругу подменяю за прилавком. Позвонила, попросила выручить, госпитализировали ее. Я сама не местная. Но на пенсию недавно вышла, в марте в наших краях делать особо нечего. Тут впрочем тоже — она сразу предупредила, что работа непыльная, покупателей нет. Сиди себе спокойно – хоть вяжи, хоть в смартфон смотри. Фермерский же рынок, хорошее место. Мэрия спонсирует. Квартиру свою дала пожить. Ну я и решила – лучше уж по Москве прогуляться, чем у себя куковать. Но скукотища же на работе! Решила оживить фермерскую торговлю товарами от производителя. У нас на участках ничего толком не растет, кроме хрена, но вот его как раз дохрена. Обычно выпалываем, самые крепкие оставляем.

Сама эта баба показалась мне вроде своих хренов – крепкой, недовыкорчеванной, сумевшей чудом просунуться в московскую торговлю с обычным хреном со своего участка.