ты должен был партийной ячейке доказать, что достоин возможности поехать за границу.

Мне было немного легче, я ехал не по туристической путёвке, а по приглашению из российского посольства. Тем не менее, чем ближе была дата подачи документов — тем сильнее был мандраж. Я уже в красках представлял себе допрос, который устроит мне похожий на эсэсовца сотрудник немецкого посольства.

В день подачи документов мандраж только усилился. Возле посольства ходили люди с полными слез глазами. Внутри стоявших передо мною нескольких человек опрашивали так, будто это беженцы из Африки, решившие просить политического убежища в Германии 30-х годов.

Короче, состояние мое понятно. Тем больше был шок, когда принявший мои документы "гестаповец", бегло просмотрев их, с милой улыбкой задал всего два вопроса: на какой срок мне нужна виза, и удобно ли будет мне за ней приехать через неделю?

Сказать, что я был в шоке — это не сказать ничего. В полной прострации я вышел на улицу и набрал друга с единственным вопросом: "Что это было? "Ответ привожу здесь.

Как оказалось, немцы — очень легко обучающаяся нация. Когда то, ещё до появления Шенгенской зоны, они имели привычку отказывать в визе в том числе и тем, у кого были приглашения из российского посольства. Но все изменилось с вступлением в силу Шенгена в 1995 году. Нет, поначалу они пытались отказывать по старой привычке. Но на каждый их отказ следовало 10 отказов в российской визе немецким гражданам, приглашённым немецким посольством в России. И если в Германию оставалась возможность въехать через Францию, Австрию или Нидерланды, то в Россию без российской визы не въехать никак.

Говорят, немцам хватило всего полгода, чтобы понять и принять новые правила игры. Во всяком случае, я свою визу, как и обещал гестаповец, получил ровно через неделю.

до Транссиба.

Нас, курсантов принятых в штат в качестве мотористов, было трое Сундук, Вава и я. Те кто родом из советских шестидесятых, могут себе представить эйфорию двадцатилетних пацанов, впервые оказавшихся за кордоном в 1984-м.

Из-за этого, для меня первый приход в Японию оказался особенно грустным.

Еще утром по громкой связи объявили, что экипажу не занятому вахтами, предлагается на выбор два варианта увольнения на берег. Либо дикарями, группами по три-пять человек под присмотром одного из комсоставщиков, по Йокогаме, либо на посольском туристическом автобусе на экскурсию в Токио.

Сундук с Вавой к обеду уже гуляли по Йоке, а я с токийской группой остался на судне ждать автобуса.

Ждали долго и нервно, но автобус за нами так и не приехал. Стоянки короткие. Попрощавшись с пасмурным и душным Йокогамским портом на десяток дней, мы взяли обратный курс.

Сундук с Вавой были переполнены эмоциями от своих японских приключений, и с удовольствием выплескивали их на меня:

— Леха! – Уже ностальгировали они, перебивая друг – друга.

— Это ж полный …! Торговая улица вся в кафеле и ковры из магазинов прямо на улицу. И огромные корзины с джинсами и кроссовками на распродажах!

Но их самым захватывающим приключением стала атака на вендинговые аппараты с напитками.

Старший брат Вавы, будучи моряком, поделился с ним этим секретом.

Оказывается 20-ти копеечная советская монета повторяет диаметром японскую монету в 100 иен — один в один, и хотя на ощупь иена кажется несколько массивней, автоматы якобы принимают ее за свою. Вава затарил двадцатками оба кармана.

На популярной, среди моряков торговой улице Йокогамы, не далеко от порта, Сундук с Вавой приметили один из автоматов, улучили момент когда старший группы скроется с глаз, и засунули в щель автомата монету.

За 20 копеек у них получилось купить громкую и очень тревожную сирену, которую выдал автомат в ответ на покушение, и сотню метров спринта от места преступления до людного перекрестка, где они смешались с толпой.

В следующий наш приход в Йоку я все-таки решил добить вопрос с Токио, и рискнул оформить дубль на экскурсию. Поездка состоялась. Вава поехал со мной, с ним направились и два его, набитых монетами, кармана. Пропущу описание всей экскурсии по Токио, слава Богу теперь этим никого не удивишь, и сразу отправимся к этим самым торговым автоматам на Гиндзу, к которой нас привезли поздно вечером.

Уже даже не смеркалось, оторвавшись от группы, мы с Вавой гуляли по ночному Токио.

Вместо выцветшей СЛАВЫ КПСС нам отовсюду подмигивали неоном симпатичные японки, переливаясь, скользили по стенам иероглифы, звучала музыка, и не спеша шуршали мимо лакированные автомобили.

— Леха! – очень громко прошептал мне Вава, — Смотри!

Я посмотрел в направлении его вскинутой руки. Неподалеку, прямо на пересечении двух широких улиц, огражденный со всех сторон светофорами и зебрами пешеходных переходов, светился огнями безлюдный, автоматный остров.

— Держи! – Вава, высыпал в мою ладонь жменю монет и мы побежали к автоматам.

Каких напитков в них только не было. Точнее, мы не знали какие напитки там были, кроме узнаваемых нами – колы, кофе, чая и фанты. Все по 100 иен.

Нескончаемые ряды разноцветных баночек, бутылочек, коробочек, пакетиков и стаканчиков смотрели нам прямо в душу, предлагая, и не оставляя выбора — бомбить!

Я просунул в щель первые двадцать копеек, и на всякий случай приготовился рвать когти. Монета не спеша прозвенела по лабиринту и вывалилась в возвратный карман. Автомат молчал.

В следующее мгновение, приняв двадцать копеек запущенных Вавой за чистую монету, казалось весь этот остров, выдохнул волшебное "К-х-х-х-е! ", и зажегся сотнями красных стрелок. Вава нажал первую попавшуюся, и в лоток глухо выпала, запотевшая бутылочка.

Бинго! Тут-же сработало и у меня!

Словно беспроигрышные игральные автоматы они кряхтели наперебой, предлагая нам отведать нескончаемые образцы японской пищевой промышленности.

По нескольку банок мы всосали "не отходя от кассы, и набив все-что можно набить в легкой летней одежде банко-бутыльками, поскакали к автобусу. Затем с удовольствием порадовали прохладительными напитками всех наших немногочисленных попутчиков, и всю обратную дорогу до Йокогамы пытались не обоссаться.

И был еще один, последний подобный опыт в следующий наш приход.

Йокогама в тот день праздновала собственную годовщину, и в ожидании грандиозного полуторачасового салюта, тысячи японцев начали собираться на набережной вокруг морского вокзала, еще с обеда.

Мы вдоволь нагулявшись по Йоке, вернулись в порт когда уже стемнело и представление только начиналось.

Обнаружив возле безлюдного продуктового магазина, неподалеку от места нашей швартовки ряд торговых автоматов, решили снова попытать удачу. Получилось. Уже под дождем, с трудом дотащили два объемных, расползающихся бумажных пакета до судна, и устроили дринк-пати. К обеду следующего дня по громкой связи экипажу объявили, что накануне вечером в торговых автоматах портового магазина было обнаружено большое количество российских и греческих монет.

Кроме того, прибывший на борт японский представитель, предупредил о том, что в случае задержания правонарушителей, они будут отданы под суд в Японии.

Опасаясь обыска, мы с Вавой спешно выхлебали оставшиеся жидкости, и выкинули банки в иллюминатор.

И, как говорится — концы в воду!

Да, еще! В этой истории подвис вопрос этического характера нашего проступка. Скверно, конечно, мы поступили. Читай своровали. В оправдание могу сказать, что никогда ничего не воровал ни до не после этого случая — даже мысли не возникало.

Здесь было совсем другое — риск, азарт и юношеский долбое[ж]изм. Примерно с тем же настроением и успехом мы долбили по бедным газировальным автоматам на Владивостокской набережной.

Так что японцы пусть еще скажут: — Аригато!

Шучу. Теперь стыдно, конечно. Пардон!