Этот рыхлый чувачок был под два метра ростом, с пухлым, розовощеким лицом и не проходящей, детской улыбкой на нем.

Когда я устроился на работу в Стройтрест нашего городка (с призрачной целью быстрого получения квартиры) он уже был его главным энергетиком. В участке малой механизации его все знали еще со времен когда он числился электро-механиком, отбывая срок на поселении.

Тогда же на 90% бывший и действующий, уголовный контингент нашего участка дал ему и погоняло – Пута.

Рот у Путы не закрывался ни на секунду, он постоянно мутил с левыми шарами, проводами и столбами к растущим как на дрожжах гаражным кооперативам, за что, либо нечто подобное, наверно, и был сослан судом на исправление в нашу глухомань из большого города.

Мне рассказали только один случай, когда Пута молчал с обеда до самого вечера.

В ведении нашего участка были разного рода механизмы которыми мы обеспечивали другие строительные подразделения.

В том числе различные подъемники. Тот подъемник о котором пойдет речь представлял из себя строительную корзину для 2-3 штукатуров, которые находясь в ней снаружи строящихся жилых домов двигались вверх-вниз, и делали свое дело.

Сама корзина представляла из себя площадку шириной около четырех метров, с метр в глубину, с леерным ограждением по периметру и проводным пультом управления.

Подвешивалась эта корзина к двум трубам-консолям метров по семь длиной, выдвинутым с крыши на полтора метра с блоками для тросов на внешних концах, и местом для навешивания грузов-противовесов с их обратной стороны. Эти консоли поднимались на крышу вручную веревками либо краном, если его еще не демонтировали.

Квадратные, чугунные блины-противовесы, всего штук двадцать, килограмм по пятнадцать каждый поднимали на крышу пятиэтажки пешком по лестничным маршам – та еще зарядка.

Очередная корзина была установлена еще до обеда, но не до конца.

Установили консоли, завели тросы, противовесы решили установить ближе к вечеру, и бригада разъехалась по обедам.

Пута, отвечавший за электро-подключение, приехал, когда на строй площадке уже никого не было.

Он быстро накинул концы проводов от подъемника к эл. щиту, и запрыгнув корзину поехал вверх — проверить сработку верхнего, концевого выключателя.

Тот отработал штатно, а когда Пута, почувствовал странное, невесомое ощущение после остановки, отвел от него глаза, и осмотрелся на чем вообще он висит, увидел оба обратных конца консолей, которые оторвавшись от поверхности крыши, плавно качались в воздухе.

Ехать назад Пута благоразумно не решился, он даже не стал звать на помощь когда увидел вернувшуюся с обеда бригаду, чтобы зря не сотрясать воздух. Те и так все поняли.

Спасали Путу в полной тишине, впервые бледного, грустного и абсолютно молчаливого.

Стою на днях вечером у дома, курю, жду дочку с внуком. Выходит из подъезда пожилой электрик (родом из одной бывшей союзной республики) нашего ЖК:

— Привет, Петрович! Как дела, как здоровье?

— Привет, Самандар! Нормально, только опять жара сегодня.

Тут подбегает бодрая старушка, и к нему:

— Ой, хорошо, что я вас застала! А то мне сейчас в конторе сказали, что вы уже закончили, и надо ждать дежурного электрика, а он в другом комплексе, не скоро будет. У меня катастрофа, — розетка для телевизора отвалилась, не могу его включить. Зайдите, пожалуйста, посмотрите, что можно сделать.

Самандар ей:

— Не волнуйтесь так, женщина. Сейчас пойдем, посмотрю.

Та с чувством:

— Вот, спасибо вам, дорогой СОЛНЦЕДАР!

Я аж поперхнулся.

А Самандар, улыбаясь:

— Ну что, Петрович, до свидания. Пойду помогу женщине, подарю ей её солнце – телевизор.

Он был богат, красив и галантен, женщины восторгались его красотой и щедростью, и готовы были на многое ради внимания знаменитого фотографа и коллекционера.

Гюнтер Закс, действительно, умел ухаживать, и рядом с ним каждая ощущала себя настоящей королевой. Он никогда не скупился на подарки, не изводил сценами ревности и умел получать

Ещё в школе ее все звали "Нинка-артистка", лучше её никто не читал стихи и не пел под гитару, особенно песни военных лет... В 1948 году Нина Ургант с первого раза поступила в Ленинградский театральный институт имени Островского. И как её было не принять? Как рассказывал своим студентам один из профессоров этого института, юная Нина просто сразила всех экзаменаторов. И не песнями про войну.

При поступлении Нина читала "Русь, куда несёшься ты? Дай ответ! ", И, приложив ладонь к уху, сетовала: "Не даёт ответа...".

А потом её попросили зажарить яичницу. Она выполнила этюд, ей сказали — спасибо, и Нина вышла. Через мгновение она появилась в дверях вся в слезах и прокричала:

— Посолить забыла!..

Ну, как было её не взять? Какая прелесть, согласитесь...

Смекалка? Или она так вошла в роль, что действительно искреннее испугалась за то, что не посолила воображаемую яичницу, и ей за это снизят оценку. Или просто яичница окажется не вкусной.

В 1987 году в Москве появился первый ОМОН. Всем в диковинку. Импервым и пока единственным выдали резиновые "демократизаторы", доэтого никто таких штук в глаза не видел. Естественно, стоило омоновцампоявиться на улице, они вызывали массу любопытства.

Я участвовал в одном из первых рейдов ОМОНа. Высадились мы наПушкинской площади. Черные береты разгуливают по ней и ищут, нет лигде поблизости демократов или иных врагов народа. Тогда с ними былразговор короткий: "На площади был — пятнадцать суток!".

Так вот, ОМОН охраняет, значит, демократию, а мы охраняем от нихпорядок. Многочисленным прохожим очень интересно, что это у них такоечерное и длинное? К омоновцу подходит бойкий малыш и спрашивает:

— Дядя, а зачем у вас дубинки?

— Это зонтики, — угрюмо отвечает боец.

— А почему резиновые? — недоверчиво спрашивает слишком развитоедитя.

— А чтоб не промокали! — нашелся омоновец.