О сложных взаимоотношениях Паустовского с котом рассказывала жена Константина Георгиевича Татьяна Алексеевна. Сам Константин Георгиевич в продолжение всего этого ее рассказа молчал.

Если кот, — рассказывала она, — вспрыгивает на его рабочий стол и ложится на рукопись, над которой он в данный момент работает, Константин Георгиевич спокойно продолжает писать, располагая строчки сочиняемого им рассказа так, чтобы они обтекали туловище животного, не мешая ему наслаждаться согревающим его теплом настольной лампы. Но вот настает момент, когда незанятая телом кота часть бумажного листа уже заполнена и надо начинать новый. Положение становится безвыходным, и тогда писатель, желая продолжить творческий процесс, кричит:

— Таня! Прогони кота!

— Константин Георгиевич, это правда? — спросил я.

Он молча кивнул.

— Но почему же вы сами его не прогоните?

— А зачем мне портить с ним отношения?

Наш деревенский кот Артымон просто обожал молодые огурчики с огорода. Стоило только жёлтому цветку превратиться в маленький плод, кот, не теряя даром времени, исследовал грядку и с хрустом сжирал любимый овощ. Так как огурцы мы тоже очень любили и выращивали их "не для кошачьей морды", бабушка в начале сезона садила зверя под домашний арест. Конечно, Артымон иногда вырывался на волю, и на этот случай нам приходилось постоянно придумывать различные защитные устройства для огурцов. Не помогало. Оказалось, что огурцы мы любили больше, чем кота, поэтому отправили его в ссылку к родственникам в город. И привозили ему в качестве лакомства огурчики с грядки.

Был у нас кот по имени Марсик. Он был очень жирным и любил много гулять. Однажды пропал на несколько дней, но вернулся грязным и тощим.

Как-то иду с Марсиком по улице и вижу, что на участке соседей на качелях кот сидит. Точь-в-точь как наш Марсик, но жирный (как в лучшие свои годы; до того, как пропал на N дней). Я подошёл ближе и понял, что вот худой кот – это нихера не Марсик, а чужой; тот, что на качелях, наш. НО! Раз этот наглый и жирный пидрила лишь безразлично окинул меня взглядом, то я принял решение забить х[рен] на этого предателя, родителям ничего не рассказал, и мы всей семьёй принялись обхаживать худого кота. Приятно то, что этот новый Марсик был в разы ласковее и дружелюбнее прежнего, что, конечно, очень удивило моих родных, но правду им знать необязательно

Когда жили в Алма-Ате, еженедельно ездили на Зелёный базар, где покупали гору всяких арбузов/дынь и прочих фруктов/овощей, которые за неделю съедали. Наш кот и пёс тоже очень любили хрумкать арбузы. Съев очередной арбуз, даю огромную кожуру собаке и: отнеси папе, он любит арбуз. Ветер послушно несёт "гостинец" папе. Папа (из другой комнаты): спасибо, Ветер, я уже съел много, неси маме. Ветер послушно несёт маме на кухню, но оттуда уже доносится хохот мамы и крик: я уже наелась, Ветер, неси арбуз детям, для них ничего не жалко. И верный Ветер тут же возвращается ко мне с кожурой. Добрый был пёс! Кстати, местные сторожа, охранявшие бахчи, все имели настоящие карабины. Мы, дети, сначала их боялись, пока не подружились и узнали, что ружья — охранять арбузы не от людей, а от лис, собак, волков и шакалов, которые лопали те арбузы в значительно бОльших колличествах, чем мы, дети... А по людям сторожа никогда не стреляли, это ж Люди!