10 лет работала учителем английского. И на дому, и в школе, и на курсах. Отвела х[рен]ову тучу занятий с детьми, взрослыми, разные уровни, разные пособия. Любила свою работу, всех учеников любила, выкладывалась полностью, всех помнила, всем помогала, объясняла по миллиону раз. Все меня обожали. А тут — бац! И оно. Проф выгорание. Больше не могу. Вообще. Тошнит уже, урок только начался, я минуты до конца считаю. Вот так быстро я и закончилась. Не знаю, что делать, я ж ничего больше не умею...

Мой дед в прошлом заядлый курильщик. Говорил, впервые затянулся, когда еще и двенадцати лет отроду не было. Недавно поинтересовался у него, как ему много лет назад все-таки удалось перебороть зависимость. Рассказал мне дед, что когда-то я, четырехлетний малый, отказался идти к нему на руки, мол, от него сильно тянуло табаком. После этого случая он твердо раз и навсегда решил, что больше никогда не закурит. Курил больше сорока лет и бросил ради внука.

В Токио в злачном квартале японочка предложила выпить и попеть караоке. Какого хера я поперся... Я же петь не умею. Наклофелинили! Сняли с карты три штуки баксов и мизерную наличку. Проснулся на следующее утро у себя в гостинице обблеванный. Документы, одежду не тронули, тело привезли в гостиницу. Джентльменское ограбление. Денег не жалко. Спасибо, что не закопали на другой стороне глобуса!

Почти год проработала кондуктором. Никогда не думала, что от этой скромной черной сумки может ТАК болеть спина. На популярных маршрутах к вечеру скапливается несколько килограммов железной мелочи. Отдавать помногу не получается, а вот получить от пассажира всю сумму по рублю или вообще копейками — это легко. Уволилась. Когда захожу в автобус, из полного кошелька мелочи найду самые крупные монеты, либо мелкие купюры. Не могу дать мелочь кондуктору. Каждая монетка болью отдается в памяти.