— Девушка, вам помочь с размером? — скептически окинув взглядом жену, выбирающую бюстгальтер, пропела продавец-консультант в отделе нижнего белья.

— Спасибо, я знаю свой размер.

— Это модель "планж", вы ведь знаете? Имейте в виду, у нас есть модели без косточек — они идут от нулевого размера.

— Эээ… Спасибо, буду иметь в виду.

— Вы ведь знаете, — настойчиво продолжала консультант отговаривать жену от модели лифчика, предполагающей грудь слегка больше нулевого размера, — что нижнее белье и купальники, в случае чего, возврату и обмену не подлежат?

— Слушайте, — вмешался я, — да что вы к ней пристали, есть у нее грудь! С виду, может, и нет, а вообще есть, уж поверьте мне, я ведь все-таки ее муж, 13 лет уже с ней живу. Да разве я бы на ней женился, если б у нее совсем — ну вот совсем! — груди не было? Значит, какая-никакая, но есть она у нее! Сами рассудите — я ведь плачУ за планж за этот, это мой ей подарок, она вчера с юга приехала. Стал бы я, как думаете, рисковать своими деньгами, не будь у нее груди?! Да я бы ей тогда лучше туалетную воду подарил или масло для тела какое-нибудь...

— Кстати, у нас есть парфюмерно-косметический отдел, — оживилась женщина-консультант, — рекомендую вам нашу лимитированную линию "Цветок кактуса": скрабы, масла, йогурты, сорбеты, спреи для тела, парфюмерная вода.

— "Цветок кактуса"?! Она же обидится. А какой-нибудь "Пышной розы" или "Сочной дыни" у вас нет?

— Эээ… Простите, они идут от 2-го размера.

Перевожу статью на околоастрономическую и окологеологическую тему на английский. Автор прислал свой самопальный вариант перевода, типа может быть можно обойтись правкой. Не обошлось. Авторский перевод был выполнен при участии авторского замдира и внука, выпускника английской школы. Я упал под стол, когда увидел, что словосочетание "небесные наблюдения" было переведено как "heavenly supervision".

Кто не знает английского, это примерно как: не мы наблюдаем за небом, а боженька с неба следит за нами со здоровенным кнутом.

Не понимаю, почему не улыбающиеся молчаливые люди по умолчанию считаются грубыми, агрессивными или злыми. По мне, всё наоборот или просто мне так "везёт". Бывала в разных коллективах и абсолютно везде главным агрессором был или была (видимо, это от пола не зависит вообще) самый внешне дружелюбный, болтливый и улыбчивый человек. Просто они сначала создают иллюзию приветливости, а потом из-за какой-нибудь ерунды "взрываются". Сел ты перед парой на место, которое такое существо с чего-то посчитало своим, (и это вуз, а не школа, где места действительно, так сказать, в каждом классе закреплены за кем-то, и можно свалить на то, что это дети), и тут начинается, ор, угрозы, вызов своей команды таких же отбитых. Можно и более "взрослый" пример взять — война за места на парковке. Тоже самая "милая" соседка, подкармливающая кошек и сажающая цветочки во дворе, оказалась самой двинутой, колеса проколола и не стесняется это признавать. Зато молчаливые — самые нормальные оказывались, тихие и спокойные.

Во время исследования в Гарварде в 1950-х годах доктор Курт Рихтер поместил крыс в бассейн с водой, чтобы проверить, как долго они могут держаться на воде. В среднем они сдаются и тонут через 15 минут. Но прямо перед тем, как они сдавались из-за истощения, исследователи вынимали их, сушили, давали им отдохнуть в течение нескольких минут — и возвращали их для второго раунда.

Во второй попытке — как вы думаете, как долго они продержались?

Еще 15 минут?

10 минут?

5 минут?

Нет!

60 часов!

Это не ошибка. Верно! 60 часов плавания.

Был сделан вывод, что, поскольку крысы верили, что они в конечном итоге будут спасены, они могут держать свои тела на воде дальше того, что раньше считали невозможным. Я оставлю вас с этой мыслью: eсли надежда может заставить измученных крыс так долго плавать, что может сделать для вас вера в себя и свои способности?

P. S. "Пока человек не сдаётся, он сильнее своей судьбы! "Эрих Мария Ремарк

Приятель рассказал.

Он часто переписывается или созванивается через Скайп со своим хорошим знакомым из США, подолгу беседуют об жизни. В одной из таких бесед мой приятель рассказал о своем деде, который незадолго до войны — а он кадровый военный, невеликого, правда, чина, — попал в опалу и где-то в 39ом или 40ом несколько месяцев спал, готовясь к своему возможному аресту, с документами под подушкой и бельем под кроватью. По счастью, его не тронули. Но память до конца дней осталась.

Знакомый моего приятеля, выслушав, некоторое время молчал, потом спросил:

— А почему он не клал под подушку пистолет?

— Зачем, — не понял мой приятель.

— Отстреливаться.