Очень Страшная Женщина??

Ездили с директором Сергеем в командировку. Глубина глубинок. Короче, Бельдяжки, только без Жанны Фриске и без кипятильника. Два общепита – колхозная столовая и кафе. В кафе разогревают полуфабрикаты и наливают пиво, у колхозных поваров пюре с котлетой, макароны с гуляшом и борщ. Дураку понятно, где лучше искать пропитание.

И тут выяснилось, что в столовой на раздаче работает Очень Страшная Женщина. Когда директор Сергей столкнулся с ней в первый раз, я думала, придется делать искусственное дыхание, потому что свое у него как-то завинтилось до минимума, он немножко посинел и отошел на ватных ногах. А все потому, что раздатчица ласково спросила:

— Что будете кушать? Котлеточка свеженькая, вот макарошки, пюрешечка…

Директор выбрал еду и сдержанно сказал:

— Благодарю.

— На здоровье, зайчик! – отозвалась Очень Страшная Женщина и переключилась на меня. – Что положить, солнышко?

Солнышко выбрало и потащило поднос за столик к зайчику директору.

— Здесь оригинальный корпоративный стиль общения, — сухо заметил Сергей.

— Я сейчас компотом захлебнусь, — предупредила я.

Церемонность и официальность директора давно стали легендой. Мимика у него примерно как у памятника, работает только ухо и только в крайнем случае, когда надо выразить возмущение или негодование. Представить, что кто-то походя величает его зайчиком, совершенно невозможно. В каком-нибудь Кремлевском Дворце Съездов его серый костюм с белой рубашкой и подчеркнуто-отстраненная манера общения были бы уместны, но в Бельдяжках придется быть зайчиком, хоть и в галстуке. Я посмотрела на его ухо – ну да, директор находится в жестких тисках внутренней борьбы: покинуть это страшное место большими прыжками или смириться с нормальной едой за почетное звание зайчика.

И вот когда директор уже как-то успокоился и его ухо перестало биться в истерике…

— Света, Света! – закричала вдруг Очень Страшная Женщина, обращаясь к женщине, которая вытирала столы. – Убери у приезжих сама, а то у мужчины костюм, вдруг еще запачкает! – а потом потише и снова ласково добавила: — Да вы кушайте, лапушка, мы поухаживаем!

Я упала лицом в макароны, чтобы замаскировать хохот под отравление мышьяком. Вся столовая обратила взоры на застывшего Сергея. Еще и шляпа на башке.

— Благодарю вас, — ответил он безжизненно. Отодвинул тарелку и вопросительно посмотрел на меня: "жри, пожалуйста, очень быстро, я не могу тут оставаться", — читалось в его глазах.

За три дня в этом прекрасном месте мы были в столовой четыре раза. Директор получил внеочередные звания зайки, зайчика, лапушки и голубчика, а я закрепила позиции солнышка. Один раз Сергей решил, что судьба ему улыбнулась: наш клиент, председатель богатейшего колхоза, предложил пообедать вместе. Не знаю, где, по мнению моего директора, должны были обедать председатели, но поехали мы на огромном черном джипе все туда же – в столовую. Председателя встретили еще более душевно, чем прочих, а он познакомил меня и Сергея практически со всеми присутствующими, в том числе с Очень Страшной Женщиной.

— Наша Лидия Степановна – украшение столовой! Дарит хорошее настроение, всех встречает как дорогих гостей, — с воодушевлением характеризовал ее председатель колхоза.

В общем, классическая ситуация "все чувствуют, а он не чувствует".

Вернулись обратно, работаем в обычном режиме, без всяких зайчиков и солнышек. Строго Сергей Михайлович и Салли Каэсовна. И вот однажды вечером сотрудница привела ребенка на пару часов. Она доделывает что-то, он бегает между столами. А директор мимо идет. И сотрудница кричит:

— Зайчик, осторожно!

А директор ОБЕРНУЛСЯ.

Ошибка резидента.

В начале двухтысячных, будучи ещё студентами, работали мы с моим однокурсником в одном проекте. С нами работал… пусть будет таки Лёва. Одевался с иголочки, костюмы как влитые, грамотная поставленная речь с чувством собственного достоинства. Дорогие аксессуары в виде часов, портмоне и т. п. И учился он на одной

Еду на велике по велодорожке парка. С боковой дорожки на меня вылетает чувак на электросамокате на скорости под 50 км в час. Резко тормозит, валится, но, к счастью, меня не задевает. Я ему помогаю подняться. Вижу, что он сильно не пострадал. Морду не бью, а только говорю этому [ч]удаку: "Из-за электросамокатов скоро в парках запретят и самокаты, и велосипеды. В Москве двухколесники уже запретили на ВДНХ, в Останкинском парке и в Ботаническом саду! "

Этот идиот возражает: "А чем велик лучше электросамоката?!". С идиотом я не стал вступать в дисскусию, а сам подумал: "На великах в парках катаются для здоровья. Поэтому-то там их терпят и размечают велодорожки!". "А для чего гоняют по паркам на электросамокатах? А понимаю, когда хочется побыстрей доехать от метро до работы и обратно, а в парках-то зачем гонять на скорости автомобиля? "

В Париже, говорят, запретили эти двухколесные дрыны. Москва и другие города на очереди...

Расскажу я вам историю на Рождество, как любящая мамочка любимого сыночка в психушку упекла. Работал я лет сорок назад (страшно подумать) в одном НИИ инженером. Было мне тогда лет 25. И работал со мной в одном отделе мужичок по имени Гена лет сорока. Эту историю он рассказал про себя, так что, можно верить.

Когда за сколько-то лет до этого

Мама очень любила мою школьную подружку, считала её образцом для подражания. Например, достаточно было сказать маме, что Алёне купили мобильник (это было ещё в 2004 году), так тут же оказывалось, что и мне он нужен. Или если Алёна получила двойку за контрольную, и я тоже, то меня не ругали — видимо, контрольная была сложная, раз Алёна не справилась. В общем, мама часто ставила мне её в пример. А однажды, уже в 11 классе, я впервые побрила себе между ног и то не полностью, лишь то, что вылазило из-под белья, остальное просто подстригла, облагородила, так сказать, территорию. Так мама на меня чуть не набросилась с руганью, мол, рано мне ещё. Пришлось сказать, что Алёна бреет с самого начала и полностью (хотя ни черта она там никогда не брила). На следующий день я получила от мамы новый бритвенный станок.