ни с вышки нырять, ни по скалам лазать, ни костер развести, ни на велике кататься, ни на лыжах. Что называется, ни в бадминтон, ни сплясать вприсядку. Родители или няньки перестарались в заботах, как бы дите не утопло, не зашиблось, не простудилось, не порезалось, не обожглось, не испугалось, не расстроилось и так далее.

По закону компенсации он может научиться зарабатывать или воровать большие бабки своим умственным трудом, получить несколько высших образований, пиликать на скрипке или пилить лобзиком. Но вырастает при этом не гармонически развитый мужик, а могучий мозг на тонких ножках.

Впрочем, случаются исключения. Однажды я встретил отважного, мускулистого, рукастого парня, который плавать всё-таки не умеет.

В начале декабря прошлого года заказали мы с друзьями баню на понтоне, у берега чистейшего лесного озера. Накануне ударили морозцы. Заказ через вотсапку я сформулировал так: нам понадобятся два дубовых веника, пять простыней и прорубь, если лед уже встал.

Баня отвечает:

— Всё будет, кроме проруби. Лед встал, но прорубить его мы не можем.

Я охренел. А зачем мы тогда за город потащимся, если купаться в озере нельзя? Это как девица-красавица из пушкинской сказки. Всем была хороша, но одной только мелочи ей недоставало.

Пишу им — сами прорубим, найдется ли у вас кувалда, или топор хотя бы?

— Вы не сможете прорубить прорубь. Лед тонкий, под ногами проваливается!

— Так мы со сходен ее прорубим!

— А сходни с понтона сбрасываются! Некуда их сбрасывать, там лед!

Из дальнейших переговоров выяснилось, что кувалды у них нет, зато есть бензопила специально для пиления льда. Но она затонула, а сверху нее встал лед.

Решил не заморачиваться больше этой загадочной перепиской — если лед настолько тонкий, что под ногами проваливается, так нам хватит острой лопаты из багажника.

По прибытии на место обнаружили, в чем проблема: банщик только что прибыл из солнечного Узбекистана. Это его первый сезон в Подмосковье, плавать не умеет. За день до нашего прибытия, заметив что лед встал, героически отправился его пилить. Тепло одевшись, стоя на льду, как учили. А там глубина метра два.

Рассказывал он об этом событии взволнованно.

— Я вчера утонул! Весь утонул! Кричу-кричу, нет никого!

Бензопила сгинула в водной пучине. Запасной нет, новую еще не доставили. Тупик!

Он категорически отказался выдать нам последние железяки из своего чулана, чтобы мы их не утопили тоже. Лопаткой нашей долбить этот лед можно было реально заколебаться.

Но стоило нам включить смекалку и предложить денежное вознаграждение, сын пустынь просиял, тут же отправился на дело. Повис с понтона, держась за него одной рукой, ловко орудовал другой - то ломом, то широкой лопатой, выгребая осколки. Через четверть часа прорубь была готова, сходни спущены. Оказалось, это его первый в жизни опыт такой деятельности, соображал на ходу и отлично справился.

В начале марта этого года мы вновь были там. Обнаружили монументальную деревянную конструкцию по всему периметру проруби. Банщик тот же, загорел как чёрт за зиму. Он с гордостью признался, что придумал и соорудил конструкцию сам, и больше ни разу не утонул. Плавать однако так и не научился, даже не пробовал. Хотя жаркая парилка прямо над прорубью, замерзнуть немыслимо. Ужас первого утопления начисто отвадил его от воды.

Помимо столь экзотических случаев, научить ребенка плавать необходимо.

были исписаны несколько страниц. Секретные места для фото. Таблицы закатов и затмений. Заповедные уголки. И диспозиции перемещений, высчитанные до минуты графики автобусов и поездов, переходов и сопряжений. Сплошной Барбаросса.

И все вроде шло по плану, но на третий день она сказала, что так нельзя. Что она устала. И мы расстались. Я умчался до рассвета в очередной монастырь, а она осталась в гостинице. Я вернулся к вечеру, потный и пыльный. Она провела день в джакузи. Оба получили удовольствие.

А ночью мы договорились провести оставшиеся дни по ее плану. Для начала следовало по[хрен]ить стратегический замысел. И выбросить планы неосмотренных музеев, галерей и дворцов. Вместе с билетами, заказанными за пол-года.

Вторым непременным условием было — выспаться. А уж потом — неспешно собраться. Лениво поехать куда-то поесть. И так далее.

И, знаете — что? Сейчас я не помню ничего из вороха испанских туристических красот. Но то, что, уверен, останется до самой смерти — это дни, когда мы никуда не спешили. Просто сидели вместе. Ели и пили вкусненькое. Смотрели на уличную жизнь. Болтали ногами на скамейке. И были счастливы.