Скорее всего, это последняя моя история. Дело в том, что крякнулся у меня рабочий компьютер. Явно не софт, но что-то с железом. Сам привести его в сознание я не смог, было лишь ясно, что это не память, не диск и ещё несколько "не". А что именно не "не" понять не смог. Пришлось отвезти подлый механизм к специалисту. Тот сперва был преисполнен оптимизма, посиди, мол, дорогой товарищ, тут, сейчас всё налажу. Спустя пару часов оптимизм улетучился, и мастер признался, что ничего не понимает. Пришлось оставить комп в мастерской. Длилось всё это безобразие то ли неделю, то ли больше. Вот от нечего делать я и принялся вспоминать разные случаи из своей жизни и отсылать их Диме Вернеру. Всё же человеческий интеллект взял верх над бездушной железякой, и сегодня компьютер вернулся домой. Проверил, всё работает, главное, информация не утеряна (иначе просто бы купил новый). Но к работе возвращаться сегодня мне лень, так что, чтобы совесть не грызла: заключительная история, а далее восстановится статус-кво. Я всё же не чукча, а потому не писатель, но читатель. Байка опять из практики труженика рефрижераторного поезда. Предчувствую, что получится она не совсем смешная, но уж что выйдет, то выйдет. На всякий случай заранее просю пардону.

Я валялся на койке и с отвращением читал "Мать" Горького. Абсолютно не выношу этого певца революции, от "Буревестника" до "Жизнь Клима Самгина", но больше читать на секции было нечего. С койки меня сбросил истошный вопль. В этой командировке бригада состояла всего из двух человек: я и механик Олег. Следовательно, вопил Олег, в столь громкие привидения не верю, а больше некому.

Механик завывал в тамбуре. Выл и размахивал залитой кровью рукой, при этом ещё и неизящно раскачивался. На полу валялась ржавая металлическая деталь непонятного назначения. Олег злобно пнул её, она вылетела в открытую дверь. Всё ясно, грел Олежек пузо на солнце, тут ему и прилетело. По всей России и пацанва и народ постарше развлекались одним – швыряли чем потяжелее в окна и двери рефрижераторных поездов. Сами посудите, пассажирский идёт быстро, попасть в окно трудно. Товарняк медлителен, но обычные вагоны без окон, попал кирпичом в стену – и что? никакого интереса. Рефрижераторная секция в этом отношении мишень идеальная, и скорость подходящая и разбить что имеется. При удачном броске, особенно с применением технических средств типа рогатки или пращи стёкла разлетались вдребезги. Могло и череп повредить или зуб выбить. Или глаз, например. Почему-то происходило это именно на территории РСФСР, не по всему Союзу. Стоило выехать, скажем, в Белоруссию, и обстрел прекращался.

Я выглянул. Вдаль медленно уплывали два красавца, один в красной рубашке, другой в сиреневой. Красавцы радовались удачному попаданию. Углядев меня, один сделал вид, что швыряет снова. В следующий раз, мол, и тебе достанется.

Ещё одно различие между товарным составом и пассажирским. У пассажирского все движения плавные, у товарного резкие. Входя в поворот, вагон ощутимо качнуло, я чуть не вылетел наружу. Едва не вцепился в пострадавшую конечность, в самый последний миг ухватился за поручень.

За поворотом эшелон прибавил ход. Плохо державшегося на ногах Олега вмазало рукой в стену. Тут он озверел окончательно, озверел и рванул рычаг стоп-крана. Ещё на ходу выскочил наружу, я за ним. Наша секция была поставлена сразу за тепловозом. "Ребятёжь, что случилось? ", — высунулся машинист. "Стой здесь, — на бегу ответил я, — сейчас вернёмся. "

Мы мчались по тянувшейся вдоль путей тропинке. Выскочили за поворот – и чуть нос к носу не столкнулись с красно-сиреневыми аборигенами. Шерочка с машерочкой, они беззаботно брели нам навстречу. Тот, что в красной рубахе, среагировал мгновенно, развернулся и кинулся бежать, а второй несколько замешкался. Его мы и сцапали. Он, наивный, попытался, было, драться. Пришлось – исключительно вынужденно! – слегка помять его. Потом потащили к секции. А чтобы он не так извивался, Олег дал ему кулачищем по почкам. Он утробно квакнул и угомонился.

Мы кинули его в грузовой вагон, двери закрыли. Взбираясь по лесенке к себе, я махнул машинисту, закончили, мол, можешь трогать. Свет в вагоне включать не стали, а холодильные машинки, напротив, включили. Кидается он, да ещё и дерётся, ишь какой горячий. Пусть охладится.

За окном неторопливо плыли различные пейзажи. "Что там у тебя? ", — спросил я. Олег осторожно покачал забинтованной конечностью: "Ноготь расколол. Может, и косточку раздробил. " "Больно? " "А ты как думаешь…" "Ноготь – это серьёзно, — заявил я. – Может гангрена начаться. "Олег встревоженно уставился на меня. Легковерные они, эти спортсмены, особенно пловцы. Олег был мастером спорта по плаванию, причём на достигнутом останавливаться не намеревался, замахивался на следующие сияющие вершины. "Так что давай от греха подальше я тебе палец ампутирую. " "Че-го?! " "А лучше для надёжности по локоть. Будешь первым в мире одноруким плывуном. Соглашайся. Только представь, почёт, слава. Гонорары! Девочки на шею гроздьями вешаться будут. Где у нас там топор? " "Шутник херов", — буркнул Олег.

Поезд остановился. Тепловоз отцепился, коротко гуднул на прощание и уехал. Сортировка. Отсюда, может, на погрузку, может, в запас, а могут и перекинуть на другую станцию, хоть на противоположный конец необъятного Советского Союза. "Да ты не бойся, — продолжал резвиться я. – Аккуратно всё будет сделано. Лезвие водкой продезинфицирую…" Сказал – и оceкся, ан поздно, слово, как известно, не воробей. "О, — встрепенулся Олег. – Водка-водочка, что ж я раньше не сообразил…Выпью, а? " "Олежка, договаривались ведь. А если грузить будут? "Погрузка, как и разгрузка – мероприятие ответственное. Всё, что накосячит отправитель, будет свалено на бригаду. Тут бдеть надо даже не в два, а в три глаза. Быть внимательным и собранным более, чем пограничник Карацупа вкупе с его собачкой. Поэтому в самом начале командировки я всегда договаривался с механиками: в ситуации неопределённости ни грамма, всё может случиться. "Ну немножко, только чтобы боль снять. Ну? " "О-хо-хо… Ладно, три четверти стакана, не больше. "Посмотрел я, как он набулькал. Ровно три четверти, у Олега глаз ватерпас. "Сам-то будешь? " "Совсем с ума сошёл? "

А ведь благотворно водка подействовала. Ишь, щёчки порозовели. Ишь, горестные морщинки разгладились. Я встал: "Ладушки. Пойдём выпустим нашего арестанта. " "Пускай сидит! " "Олег, околеет ведь он. " "Пускай околеет! " "Так. Олег, ты умеешь трупы прятать? Я – нет. И ещё. Если начнут по-настоящему искать, нас в шесть секунд вычислят. Второй ублюдок нас видел. Машинисту мы тоже не братья, не сватья. Он нас на первом же допросе сдаст. Олег?! " "Уговорил, — неохотно выдавил Олежка. – Пойдём. "

На улице была жара. В вагоне же ощутимо царствовал морозец. На полу лежало нечто вроде завязанной в узел кучи тряпья. Парень уже даже не дрожал, только скулил, тихо-тихо, тоненько-тоненько. Мы взяли его за руки — за ноги, раскачали и под "три-четыре" выкинули под ближайший фонарный столб.

Скажете: "Ах, какие бессердечные молодые люди. Какие жестокие! Ну разве ж так можно? Ну так же ж нельзя! "А как можно? Шпана, как и урки, способны понимать лишь одно: силу. Всё прочее для них значит меньше, чем полёт бабочки в ста километрах отсюда. Причём я предпочитаю вторых первым: у блатных в их действиях обязательно присутствует расчёт, украл – чтобы у него было, подрезал – чтобы боялись. Вора можно понять, с ним можно даже договориться. У баклана же всё, что он делает, начисто лишено смысла. Спроси у него: "Зачем ты человеку глаз вышиб? "Он же и ответить ничего не сможет.

Вы скажете: "Нет, всё равно, надо было искать иные пути. То, что вы сделали – негуманно! "А заживо сгореть – гуманно?! Объясняю. Обстрел рефрижераторных секций достиг такой степени, что руководство депо распорядилось устанавливать на окнах решётки. Так, мол, и стёкла целы будут, и бригада не пострадает. Ну-ну. Лично я перед командировкой взял газосварку и срезал решётки к такой-то матери. Дело в том, что горели секции не так уж редко. Ещё бы, масло, солярка, сами вагоны сделаны из каких-то легко воспламеняющихся материалов. Если начался пожар, никакой огнетушитель не поможет, один лишь путь – выбрасываться в окно. Вот, предположим, загорелось, кинулся ты к окну, а там решётка…

"Ах, в милицию надо было обращаться! "Какая, к чёрту, милиция в чистом поле, где её искать? Между прочим, закупорка пути – ЧП куда посерьёзнее, чем сломанный палец механика. Машинист слишком долго ждать не станет, снимет поезд с тормозов и уедет. "Но ведь куда-то вас привезут, там и жалуйтесь! "Как же, как же. Там тебе вполне логично ответят: "Не наш участок. Обращайтесь, гражданин, по месту происшествия. "Куда ещё идти челом бить, к министру внутренних дел, в прокуратуру, во Всемирную Лигу Сексуальных Реформ? И все эти люди тут же бросят свои важные дела и займутся тобой? Мне уже давно глубоко фиолетово, что творится на российских железных дорогах, но из чистого любопытства спрошу: а вы, коли возмущены, что бы сделали? Да-да, лично вы, слушаю с интересом.

Я и по своему дальнейшему опыту знаю, и ребят из других бригад расспрашивал. По всей России обстрел секций продолжался – но только не на этом перегоне. Прекратили там швырять чем под руку попадётся в окна да двери. Как отрезало.

Я из тех странных, кто обожает гулять ночью по кладбищу. Мне просто нравится эта тишина, нравится смотреть на памятники, даты рождения и смерти и думать, от чего же умер человек, какой была его жизнь, и что принесла ему смерть: облегчение или грусть расставания? Однажды ночью я увидел мужчину, который тихо сидел на лавке и потягивал свою сигарету. Я не хотел нарушать его покой, но он подозвал меня и предложил закурить. Мы проболтали с ним всю ночь, рассуждая о жизнях тех, кого уже нет, и от кого остались лишь имена и цифры на могильных плитах. Там мы виделись еще несколько раз, постоянно садясь в разных точках кладбища, чтобы была возможность обсудить разных людей. В тот, последний раз, когда я его видел – мы сидели у его могилы. Нет, он не был призраком, хотя стреманулся я знатно, увидев его фото. Нет, мне не показалось, я абсолютно нормально пожимал его теплую руку той ночью. Просто этот мужик был местным предпринимателем, который устал от жадности своих партнеров по бизнесу, устал от наигранной любви жены и ее алчности, он просто устал от мира и инсценировал свою смерть. А так как при жизни он был сиротой, а все окружение было с ним только ради его денег – он устроился работать на то самое кладбище, где его якобы похоронили. Знал, что все равно проведывать его некому, а значит обман никогда не раскроют. Ему его смерть принесла только облегчение.

Сотрудник был на рыбалке в прошедшие выходные, рассказал.

ГИМС (госинспекция маломерных судов) — водный аналог гаишников, просто сорвались с цепи в прошедшие субботу-воскресенье, видимо им тоже нужно детишек в школу готовить. Проверяли всех, кто был на Дону, штрафовали за малейшие несоответсвие уставу. Соседскую с ним лодку начали проверять, как назло у мужика все было — аптечка, документы, ремсредсва, госномер, спасательный жилет... И тут гимсовца осенило:

— А свисток есть?! (спасательный жилет по правилам комплектуется свистком)

Мужик замирает, те светлеют от радости,

— ЕСТЬ!!! Есть СВИСТОК!!!

Рыбак был видимо и охотником, метнулся в какие-то пожитки в лодке и достает манок, который крякает по утиному...

На последнее трепыхание гимсовцев, мужик отрезал, что тональность свистка в правилах не оговаривается и он мог бы вообще флейту с собой возить...

У меня дома живёт собака, щенок ещё, четыре месяца. Животное без башни, всё грызёт, сносит, съедает. Уже съела (не просто пожевала, а реально съела) мой любимый лифчик, кабель от телевизора, ножку комода и много чего ещё. И ничего. Пару недель назад она сожрала шоколад, который мне привезли из Европы (огромная такая молочная шоколадка). И бог с ней с шоколадкой, мне не жаль, но собакам вообще нельзя сладкое и шоколад. Она всю ночь пролежала под капельницей, её всю трясло, и в глазах такая боль, такой страх. Я всё время была рядом.

Вот уже неделю мы в норме, и собака за этот период нереально повзрослела. Она как будто поняла, что выкарабкалась из лап смерти. Внимательна ко всему, что я говорю, дома стала спокойней, не грызёт ничего, не гадит. Думала, такого не бывает, но она всё поняла, осознала и повзрослела. Совсем как человек!

— Думаю, очень показательно, что из всех факультетов именно у нас, менеджмента, не получилось организовать вечеринку в честь получения дипломов...