медсестра, забежавшая посмотреть, что случилось с ним, и не задохнулся ли, не дай Бог от такого крика, с удивлением увидела…

Она увидела, что к нему прижимается большой серый кот, общий любимец и баловень. Вот только гладить себя не давал никому и на руки категорически отказывался идти.

Да, разумеется, все знали, что коту в отделении делать нечего, и вообще — нельзя. Но попробуйте объяснить это коту, да и всем, кто его прикармливал. Так что, несмотря на все запреты и угрозы расправы, серый кот был вроде, как штатным сотрудником с функцией психотерапевта для работников.

Медсестра попыталась согнать пушистого с кроватки, но малыш вцепился в него всеми своими ручками и дико заверещал, когда их попытались разлучить. Всё отделение бегало смотреть на эту картину, и даже строгий заведующий, страшно ругаясь и обещая всех уволить, подошел и погладил серого родителя.

Так они и лежали вместе. Кот уходил ненадолго по своим делам и перекусить, а малыш покорно ждал возвращения приобретённого папочки.

А потом нашлись желающие его забрать, но, как оказалось, малыш ни в какую не собирался уходить без своего родителя четырёхлапого.

— Он же ему хвост сосёт! — кричали пришедшие усыновители.

— Ну, сосёт — соглашались печально медсёстры. А что делать? Как заберёшь, так малой орать начинает и задыхается.

Короче говоря, история стала известна за пределами больницы, и кроме всего персонала, приходившего посмотреть, сфотографировать и принести подношения пушистому родителю, стали приходить совсем другие пары.

Они давно соглашались взять обоих. Да вот кот не хотел. Можете посмеяться, но малыша не забрали до тех пор, пока кот не изъявил согласия пойти на руки новым родителям.

Так их вдвоём и унесли. Мужчина нёс на руках кота, а женщина — ребёнка. Каждый получил то, что хотел. Кот обнял лапами мужика за шею и положил ему голову на левое плечо.

Медсёстры с удивлением наблюдали эту картину.

Ругательный и грозный главврач, вышедший вместе со всеми провожать парочку, посмотрел на это и сказал:

— Хорошие будут родители, точно вам это говорю. Я-то знаю. У меня пятеро таких пушистых паршивцев. Уж они то точно знают, кто самый лучший.

И вдруг сообразив, что сболтнул лишнего, нахмурился и стал ругаться на всех, потому что не глазеть надо, а работать, чёрт возьми.

Усни! — кричу я сейчас себе тогдашнему.

— Спи дальше, ты, маленький, безмозглый ребёнок!

Сполз я, значит, с кровати тихонько, натянул колготы (не надо ха-ха, самому уже и не верится, что такие времена были), шорты, футболку и направился к выходу. Алгоритм был прост и досконально мной изучен. Для начала я надел сапоги деда. Ну как надел, стоит, наверное, сказать, что я мог целиком тогда запрыгнуть в сапог и спрятаться в нём. Так что с самого начала у меня всё пошло наперекосяк, я даже шага сделать не смог в этих сапожищах. Но я не стал унывать, сапоги ведь не главное в этом деле, так что взял я ведро и потопал во двор к коровам.

Зашел в коровник, весь такой из себя маленький, ведро в руке с меня размером, а там три жопы на меня смотрят, я на них, соответственно.

Стою, значит, в замешательстве, колготы подтягиваю, ногу чешу – коровку выбрать не могу. Хоть бы, думаю, знак какой подала. И тут та, что по центру, тварь коварная, хвостиком так в сторону как поведёт. Во!

Я-то по молодости подумал, что это она мне знак подаёт что, мол, меня дои и пошел на зов этот. Так, наверное, гибли моряки, когда прыгали за борт на зов сирен. Не успел я беды почувствовать, а эта зверюга сначала что-то невнятно пшикнула, а потом как даст по мне фонтаном! И что самое обидное – далеко не молоком! Я даже глаза закрыть не успел.

Единственное, чем горжусь, так тем, что на ногах устоял, под обрушившимся на меня потоком.

Наступила неловкая пауза, а потом завыла сирена — я не слышал, чтобы мой дед, ставший невольным свидетелем моего конфуза, так смеялся ни до, ни после этого чёрного дня в моей биографии. А на улице, знаете ли, было хорошо — птички поют, куры бегают, на горизонте появилось солнышко, а я стою в луже неведомой мне доселе субстанции, ору и "обтекаю". Успокоился я уже ближе к вечеру, когда дед демонстративно сжег пострадавшую одежду.

А ещё они с бабушкой взяли с меня обещание всегда вести себя хорошо, взамен на то, что не расскажут родителям о постигшем меня горе.

Хотя, может, и не было всего этого, но молоко я по сей день не пью.

одного до десяти, потом от десяти до одного (всё отрепетировано классом заранее). После того, как они произносят "один", Ваня кричит "Пуск" и взрывает хлопушку. Хотел пустить ракету, но не смог раздобыть.

Второй класс, открытый урок. Тот же проверяющий. Учительница перед уроком еще раз повторяет Ване: он должен сидеть и молчать. Ваня послушался, и проявил изобретательность: засунул пальцы руки в рот и сжал там в кулак. В середине урока оказалось, что разжать кулак во рту невозможно. И вытащить, не разжав, тоже невозможно. Учительница пробовала, проверяющий пробовал, даже директор пробовал — не вытаскивается. Остаток дня в больнице пытались добыть кулак изо рта. Хотели уже отрезать пальцы, доставать их изо рта по одному и пытаться пришить, но с миорелаксантами и обезболивающим как-то вытащили, и даже взрослые зубы все оставили, только молочные пришлось удалять.

Третий класс, открытый урок. Учительница заранее предупредила родителей, что в школу ребенок в этот день не идет, остается дома и делает вид, что болеет. И проверяющему (тому же) об этом рассказала. Но родители на работе, дома сидеть скучно... Ваня пошел гулять. Проходя около школы, он встретил спешащего на урок проверяющего и вежливо с ним поздоровался. .. Беднягу увезли на скорой с сердечным приступом.