прозвище МихКирЗа — почти инициалы. Ессно за глаза так и называли. И вот однажды на зачете у здвоенных групп, чтобы все прошло быстрее он зачитал список студентов, не имеющих "долгов", дабы им поставить "автомат" и отпустить. Но к его сожалению такой нашелся всего один — отличник Дима. Ему преп и сказал, мол, пиши в зачетке все сам, а я только подпишу. Дима все заполнил и понес зачетку на подпись. Следующая фраза гистолога спасла обе группы: — Дима, а почему ты в графе ФИО преподавателя написал Михкирза? И Дима резонно ответил, что, типа вас так странно зовут, поэтому так и написал. Можете себе представить, что творилось в аудитории: обиженные глаза добрейшего человека, лицо абсолютно уверенного, но ваще без чувства юмора отличника, и 2 группы лежащих на столах от смеха студентов. В итоге Дима конечно же получил свой автомат, ибо долгов не имел, причем преп ничего не исправлял (наверное, единственная в мире зачетка, где преп сам сознательно подписал свое прозвище!). Далее зачет был таким: по просьбе Михаила Кирилловича все дружно, наверное для Димы, громко сказали, как зовут преподавателя, за что и получили зачеты, не зависимо от того, сколько у кого было хвостов. Вот такой душевный человек!!!

90 лет. В настоящее время он был полностью здоров, а вот зимой частенько прибаливал. Дед был уверен, что своему здоровью летом он обязан именно этому послеобеденному сну на открытом воздухе. Коттедж стоял на отшибе поселка и на веранду задувал свежий воздух с полей с запахом разнотравья, который очень нравился деду. Коттедж принадлежал сыну деда, на тот момент с женой был на работе в Москве. Бабка деда была в городе в квартире, проходила курс лечения и приезжала только на выходные.

Кроме деда в коттедже была внучка Лидочка шести лет, умненькая девочка, не доставлявшая хлопот деду. Нужно было только в обед накормить ее, дальше она занималась своими делами.

Со стороны поля к коттеджу приближались три великовозрастных балбеса с ближайшей деревни. В карманах у них были ножи, а у одного в руках бейсбольная бита. С легкостью преодолев забор, они зашли на веранду и увидели деда.

— Слышь, дед, где у тебя тут деньги? — вежливо обратился к деду один из них.

— Ой, кто это? — спросонья не понял дед.

— Ты че, слепой, что ли? — так же вежливо сказал второй.

— Дык, сынки, десять лет уже ничего не вижу, — отвечал дед.

— Давай вставай, показывай где бабки у вас, — поддержал беседу третий.

Медленно, трясясь как от немочи, дед сполз с дивана, схватил кстати валявшуюся рядом бабкину палку и сделал несколько шагов, ощупывая пространство перед собой, как это делают слепые. Глаза деда были открыты и не двигались.

— [м]ля, он реально слепой! — воскликнул первый.

— Че, дед, еще в доме кто есть? — спросил он же.

— Лидочка! — воскликнул неожиданно дед, — Выходи! Тут врачи пришли тебе уколы делать!

— Че орешь-то! Ща битой огрею!

— Вы ж сами просили, чтобы я ее позвал, сейчас выйдет, очень врачей любит, — спокойно отвечал дед, обеими руками оперевшись на палку и смотря пустыми глазами в пространство перед собой.

— Слышь, Лысый, иди, притарань ее сюда, — приказал первый.

Лысый ушел.

— Слышь, дед, я тя порешу, если бабок не будет, — пригрозил первый, видимо, являвшийся вожаком.

— Может сыну позвонить, сказать, что деньги нужны, — предложил дед.

— Пархатый, иди мобилу найди, заодно ее и отожмем, гы-гы, — вожак оказался юмористом.

— Нет девки нигде! — это вернулся Лысый.

— Может в магазин пошла? — флегматично предположил дед.

— Во! Мобила! Фигня, бабушкофон. Давай звони, — вернулся Пархатый.

Дед нащупал мобилу, и нажал единицу, куда его сын забил свой номер. Незаметно уменьшил звук до минимума.

— Сергей! Это папа! Слушай! Мне нужна крупная сумма, тут друг приехал на такси, хотим в Москву съездить. Конечно, наличными. Ну, не знаю, тысяч двадцать? Где лежит? А хорошо? Ну ладно! Да, ничего, мне Лидочка поможет, — дед положил трубку.

— Ну че? — поинтересовался вожак.

— Да, в подвале, трехлитровая банка с деньгами, сказал оттуда взять. Метр от угла.

— Погнали дед в подвал. Хватай его, — приказал вожак. Дед не сопротивлялся.

Лысый с Пархатым подхватили деда как пушинку и, немного порыскав по коттеджу, нашли дверь в подвал. Там было светло, чисто, стояли тренажеры, никаких банок не было.

— Че, дед, наколоть нас хочешь? — спросил вожак.

— Там еще один подпол есть, где соления стоят, — глядя перед собой в пространство невидящим взглядом ответил дед.

Поиски заняли еще три минуты. Вожак был уверен в успехе и чуть не закричал от радости, когда дверь нашлась.

Деда бросили на пол. Лысый с Пархатым кинулись внутрь и стали бить все банки подряд. Вожак стоял у двери и смотрел внутрь, дед ему был уже не интересен.

Возможно, он так и не понял, что случилось, как какая-то сила толкнула его в в спину и он улетел подвальчик.

Дед оперативно запер дверь на засов и неожиданно для своего возраста навалился на один из тренажеров и перетащил его на дверь. Изнутри раздавались удары и жуткий мат. Деду обещали все кары небесные.

Дед поднялся на веранду, по пути заперев тренажерный подвал. Взял брошенный телефон и набрал телефон полицию. Кратко обрисовав ситуацию, положил трубку и набрал сына:

— Алексей! Все нормально! Они обезврежены!

Из трубки неслось:

— Папа! Я уже в пути, уходи оттуда, папа! Не рискуй собой!

Но он никуда не ушел. Когда через пять минут подъехал патруль ППС, дед сидел на на том же диване и наслаждался криками из подвала и папиросой. Когда паковали балбесов в наручниках, вожак, увидев спокойно сидящего и смотрящего уверенным сверлящим взглядом на него, начал не замолкая: "Дед, [м]лять! Дед, [м]лять! Дед, [м]лять! "

Потом приехал сын, администрация поселка, жена сына, только девочка Лидочка, очень боящаяся врачей и уколов, сидела в старом холодильнике на чердаке и не хотела выходить, пока весь это шум не уляжется.

Балбесам дали на полную катушку за разбойное нападение, совершенное в составе группы. А как иначе?

Через один коттедж находился коттедж судьи, ведущей это дело. А у ней в это время дома были два несовершеннолетних ребенка, да и престиж поселка принижать нельзя.

А что дед, он прошел всю войну, служил в СМЕРШе, потом в МГБ, потом в КГБ, с развалом страны ушел на пенсию. Ему, видимо, не впервой проводить такие операции.