Приезд руководства не застал нас врасплох. Всё было вычищено и надраено до блеска. Все программисты при галстуках. Менеджеры приятно пахнут дорогими духами. Цветы на подоконнике и те решили зацвести. Решался насущный вопрос купят наш проект иностранцы или нет.

Дергался только ведущий программист — отлаженый и вчера ещё идеально работавший код, сегодня отказывался выполняться. Через час нервничать начали все — в бой были брошены не просто лучшие, а все силы, имевшиеся в наличии. "Нам всем надо быть спокойнее" увещевала всех руководитель отдела чем вводила нас в ещё большое иступление от ощущения приближающегося апокалипсиса. Было собрано экстренное совещание, именуемое у программистов кризис-митингом. Код перепроверяли, пересобирали, перезапускали — не работало. Не исполнялись даже старые версии. Уборщица ходила по опенспейсу и, как ей казалось, незаметно крестила сотрудников со спины. Безопасник перемещался короткими перебежками, держа наперевес карандаш с блокнотом, и явно кого-то вычислял. Прикомандированный к нам от подрядчика IBM специалист по серверам Рустам, узнав о возникшей проблеме, так же подключился к её решению. "А вы дату проверяли? " внезапно огорошил он всех наивным и пустяковым казалось бы вопросом — "сегодня должны были переводить часы, но президент же отменил. "Пара кликов мышкой и вздох облегчения прокатился по рядам программистов. Странным образом рассинхронизация времени могла привести к страшным последствиям для нас. Исправление заняло несколько минут и его демонстрация на большом экране вызвала бурный восторг руководителя: "что я говорила — справимся". Программисты толпами подходили к айбиэмовцу и благодарно жали ему руку.

К полудню в центре помещения был организован зал для презентации. Стройные ряды стульев. Минеральная вода "Перье" в бутылках. На трехметровом экране непрерывно крутился наш логотип и фотки счастливых лиц программистов. В воздухе пахло победой и миллионами.

Беда пришла откуда не ждали. Вместо руководства нас посетил владелец с сыновьями лично. Типичная бразильская семейка загорелых мучачо. Работник должен знать и уметь всё — он за это получает зарплату, а владелец может ничего не знать. Папаша и сыновья не знали английского. Поиск переводчика с русского на португальский занял кучу времени. Перевод через скайп так себе затея, но за неимением лучшего решили попробовать. На второй минуте переводчик сломалась и призналась, что не понимает и не может переводить эти ваши компьютерные термины, после чего отключилась. Искали хоть какого-нибудь переводчика с пониманием в айти. Хотя бы с английского на португальский — тщетно. Тучи сгущались. Через полчаса наших мучений недовольный владелец махнул рукой и о чем-то долго и резко говорил с сыновьями. Мы поняли только одно слово "хусос". Нет это не то, что вы подумали — это по-нашему, по-бразильски значит "русские". Это было слишком. На сцену уверенной прыгучей походкой вышел герой сегодняшнего утра Рустам. "Запускай" скомандовал он и менеджер начала презентацию. Рустам переводил. По-началу его фразы явно были тяжеловаты даже для нашего уха, а затем всё более распаляясь он перешел в турборежим и спокойно, можно сказать играючи, переводил на португальский язык самые долгие пассажи и объяснения сути нашего проекта. Недоверчивое лицо главы семейства постепенно растаяло и он уже внимательно слушал, периодически задавая уточняющие вопросы. Начальники и тимлиды уже было приготовившиеся к тотальным увольнениям по статье профнепригодность замерли где-то на втором ряду и наконец-то молчали словно боясь спугнуть затеплившуюся надежду остаться в компании. Это был самый долготянущийся час в их карьере.

Наконец посыпались вопросы и от сыновей, что явно указывало на их интерес к проекту. Рустам переводил всё. Но если есть остров невезения, то его эпицентр в тот день определённо находился в нашей фирме. Разгорячившись и жестикулируя руками, папаша привстал, о чем-то спросил менеджера и, ткнув пальцем в схему на экране, плюхнулся обратно на стул. Стул такой неделикатности не выдержал. Его хромированная ножка подогнулась и фигура папаши, к ужасу присутствующих, начала заваливаться вбок. Новоявленный переводчик в один шаг преодолел отделявшие его от бразильца три метра и подхватив загорелую тушку удержал папашу от падения. Стул мгновенно поменяли, бразильца на него усадили и презентация продолжилась словно ничего и не было. Хвала небесам — мы пережили этот визит. Бразильцы жизнерадостно и громко говорили благодарственные речи после чего подошли к переводчику и о чём-то долго с ним общались, а папаша расчувствовался настолько, что даже вручил ему свою визитку. Вздох облегчения пронесся по офису — уехали.

На скромно сидящего в уголке Рустама было страшно смотреть. Казалось, что его седая голова стала еще более серебристой, а взгляд ушел куда-то глубоко. Говорят, переводчик-синхронист самая нагружающая мозг работа. В это охотно верилось. К Рустаму отважился подойти только безопасник и задал лишь один вопрос: "Военный? "

— "Служил", уклончиво ответил специалист и снова ушел в себя.

Руководство на радостях велело открыть шампанское и выстрелы пробок ознаменовали нашу победу. Но едва начавшийся фуршет прервали женские крики в корридоре и заглянувшая в наш офис голова охранника поинтересовалась нет ли среди нас врача. "Сотрудница рожает, вызвали скорую, а там же пробки сплошные", тараторила голова. Все наши взоры обратились к сегодняшнему супермену. Мы же все помнили как он неделю назад аккуратно обработал и перевязал руку секретарши, поранившуюся осколками лопнувшего стекла в дверце шкафа. Сейчас мы были уверены — он может всё.

Герой не реагировал. "Рустам! " крикнули мы хором, "там женщина рожает! "

Рустам очнулся, устало обвел всех взглядом и с сожалением выдохнул: "честное слово — это не я. "

В 1979 году в СТАНКИНе немецкий язык нам преподавала настоящая немка. Знала, наверное, все диалекты. В подгруппе нас было 5 человек, все "по нулям" с её слов. Когда она поняла, что по учебнику нас учить бесполезно, немка стала нас учить разговаривать. Занималась с нами увлечённо, сверхурочно, терзала неимоверно. Мы со временем втянулись в обучение и на занятия ходили с удовольствием. Через год все свободно общались с настоящими немцами на "ихней мове", смотрели немецкие фильмы, понимая всё.

Так получилось, что продолжать учиться мне пришлось в другом городе. На первом же занятии по немецкому языку преподавательница вызывает меня к доске (я первый по алфавиту) и предлагает разобрать (что-то по грамматике) фразу из учебника.

Смотрю в учебник – знакомая ситуация по СТАНКИНу. Говорю по-немецки:

— Немцы так не говорят.

В ступоре уже учительница. Вышла из ступора и мне по- русски (!) ехидно:

— А как, по вашему, говорят немцы?

И я ей выдаю эту фразу из учебника по-берлински, по-баварски и по-швабски. До конца пары она меня не замечала.

На следующем занятии она попросила у меня зачётку, поставила "отлично" за экзамен (на 2-м курсе вместо четвёртого).

— Иди, не порть мне студентов.

Одно из самых сильных потрясений в моей жизни, было знакомство с рядовым Адижоновым.

Было это в конце восьмидесятых, когда жители кишлаков служили в Советской Армии. Рядовой Адижонов был одним из них, обычный невысокий узбек, не говорящий на русском.

По службе мы не пересекались, он служил в роте охраны, а я — аэродромного обслуживания.

– Тебя выгонят с волчьим билетом из детского сада, и все станет фарфолен! – сказала бабушка.

Что такое "фарфолен", я не знал. Но не это меня интересовало.

– А куда волки ходят по билету? – спросил я.

– В баню! – в сердцах крикнула бабушка. – Нет, этот ребенок специально придуман, чтоб довести меня до Свердловки!

– Мне не нужен

Человек Науки

Маркетинг: "Говорите с клиентом на его языке".

Современная трактовка.

На своей Калине стою у выезда с территории автозаправки. За 100 метров от меня (у въезда на заправку), сбросив скорость, мигает правым поворотником и явно собирается заехать на заправку грузовик. Выезжаю. За мной следом выезжает семёрка.