и ложек (вилки нам не давали). Утром после завтрака, получив гору алюминиевой посуды, мы, четверо несчастных, приступили к работе. Труд был адский. В посудомойке пар, горячая вода с содой, тут же стеллажи для сушки бачков и тарелок и под ними калориферы. Часа через два мы закончили и стали расставлять посуду на столы. Появился майор мед службы и стал проверять чистоту посуды, заявив нам, что сегодня прибыла проверка из Москвы и будут проверять столовую. Нашу работу он забраковал, сказав, что посуда жирная, и заставил всё перемывать. Времени дал два часа. Почесав голову, я принял решение. Бачки и тарелки мыть с каустической содой руками в перчатках от ОЗК, а ложки засыпать в ванну, стоявшую здесь для подогрева воды паром, и прокипятить их. Бачки и тарелки после повторного мытья стали скрипеть под руками, а ложки после кипячения остались жирными. Времени для повторного мытья не было, я высыпал в ванну с ложками ведро каустика и включил пар. Расставив бачки и тарелки на столы, я выключил пар, но пузыри из ванной продолжали идти. Минут 10 ждал — идут! Спускаю воду и вижу абсолютно черные, матовые ложки. Но без жира! Разложили ложки по столам. Появился майор и я ему докладываю: "Ваше приказание выполнено! Посуда обезжирена! "Надо было видеть его глаза. После пытались удалить воронение песком, не получилось. Все ложки заменили на новые. Меня больше в наряд по столовой не ставили от греха подальше!

Ч. К.

на Северном флоте. Дело было ещё в советские времена. Проверяла Северный флот большая комиссия из Минобороны. По распорядку на их атомную подводную лодку должны были приехать (а может приплыть, х. з, как правильно?) на катере. Но проверяющие изменили маршрут, прилетели на вертолете и приземлились рядом с портом. В проходной стояли молодые матросы — кавказцы, плохо понимающие по-русски.

— Открывай!

— Нельзя. Там начальники приплыли, нам приказали не пускать никого.

— Открывай. Я главком ВМФ!

— Не понимаю. Приказ.

Министр обороны отодвинул главкома:

— Сынок, я министр обороны, и возглавляю комиссию этих самых больших начальников. Открой.

— Не понимай, командир сказал из поселка никого не пускать.

— КТО ТВОЙ КОМАНДИР, ЧМО ТЫ ДРАНОЕ?

Тут из-за проходной пытается лететь каплей, весь белый и на ватных заплетающихся ногах. Чуял видно, что ему писец придет. Завопил.

— Пропустите, ё[ж] вашу мать! Быстро!

Пропустили. Прошла комиссия в порт. Если вы думаете, что история закончилась, то напрасно.

Главком ВМФ решил осмотреть лодку. А поскольку он давно занимается исключительно штабной работой, пузо не позволило пролезть. Адъютантам командует:

— Толкайте, что вы такие бессильные!

Кое-как протолкали. Помяли. Мужик немножко в стрессе, в лодке такого типа в первый раз. Расспрашивает:

— Это что? А это что?

— А это что за штуковина?

— Каштан. Переговорное устройство. Нажмите и говорите.

Нажал. Попал в машинное отделение.

— Алло? Это кто?

— Конь в пальто! Положи трубку, мудило! Какого х. я хватаешься за то, что не знаешь?

— Э-э..

— БЫСТРО ПОЛОЖИ! Тут какие-то [ч]удаки с проверкой ходят! …

Главком послушался, то ли в растерянности, то ли просто был приличным человеком и не хотел из пустяка раздувать скандал. Тихо положил трубку и попросил помочь ему вылезти.

Последствий не было…

какую-то бумажку и вернулся обратно к себе.

Это было по меньшей мере странно, во первых – та машина никак не могла мешать мужику выехать, да и вообще она никому не мешала. Все это было похоже на какую-то подставу. Я не поленился, вылез из своей машины и демонстративно отправился читать записку:

"Уважаемый водитель!

На вашем автомобиле разбит левый, задний фонарь повторителей поворотов, а это небезопасно и может привести к аварии.

Срочно замените! "

Поморгав, я сложил записку и вернул ее обратно под дворник, а мужик уже высунулся из своей машины и спросил:

— Уважаемый, у вас ко мне какие-то вопросы?

Слово за слово и мы разговорились, мужик оказался ГИБДД-ешником и судя по записке – не самым плохим человеком.

Он говорил, а я все больше слушал, так мы полтора часа и скоротали.

На какие только аварии его не вызывали: и напополам разорванные автобусы и мотоциклисты влетающие в окна жилых домов и мальчики налево – девочки направо (причем все без голов) и много чего еще. Ужас.

Но больше других, запала мне в душу его история про одну, ну совсем невзрачную аварию:

— Выехал я на место, вижу: слева сзади к ЗиЛ-ку с солдатами притерлась "девятка".

Все живы и здоровы, у ЗиЛа – естественно ни одной царапины, да и какие там царапины, если контакт произошел не выше колеса, а у "девятки": правое крыло, стойка, трещина на лобовом стекле, зеркало, ну и по мелочи…

Начинаю опрашивать водителей, хотя и так ясно, что грузовик ехал прямо, никуда не сворачивал, а легковая неудачно перестраивалась и нарвалась на его заднее колесо. Да и водитель "девятки" со своим пассажиром, студенты – очкарики, что-то такое мямлили: — "Ехали-ехали, не заметили как получилось, а тут неожиданно — бах и все…"

Дошла очередь до солдата – водителя ЗиЛ-ка, а он вдруг и заявляет:

— Товарищ инспектор, в аварии виноват только я, "девятка" не виновата – это я сдуру в зеркало не посмотрел, рулем влево крутанул и черпанул ее…

Тут вмешался лейтенант – старший машины:

— Кузнецов, ты что, сдурел!? Как это? Я же все видел, они виноваты, мы ехали прямо и никуда не сворачивали!

— Нет, товарищ лейтенант, я же был за рулем, я лучше знаю.

— Кузнецов, ты что говоришь? Да я тебя с машины сниму, до дембеля будешь в нарядах гнить!

— Снимайте, товарищ старший лейтенант, хоть сейчас, только во всей части, у меня одного права категории "С". Сами будете на этой раздолбайке ездить?

— Кузнецов – это же Ч. П. и пятно на часть, ты это понимаешь?

— Понимаю, больше не повторится, но в этой аварии виноват я.

Тут из кузова ЗиЛ-а повыпрыгивали солдаты, обступили меня и вразнобой заговорили: — "Так и было, "девятка" не при делах, виноват наш Кузнецов, мы все видели…"

Делать нечего, составил я схему, оформил все, а самому слегка не по себе, от того, что чего-то недопонимаю.

Ну, допустим — "девятка" не виновата, что вряд ли, но ведь вся ситуация в пользу водителя — солдата, ему даже оправдываться не нужно было, сказал бы: — "Не видел, не знаю…" и все, и я бы обвинил студентов на легковой. Да и его товарищи по оружию повели себя очень странно – сдали с потрохами…

Перед тем, как всем разъехаться, я отвел в сторону водителя ЗиЛ-а и сказал:

— Хочешь быть виноватым – будь, дело твое, только скажи, зачем тебе нужно было брать все на себя? Не бойся, протоколы подписаны и переписывать их я не собираюсь, мне просто по-человечески интересно, а то спать плохо буду.

Солдат помялся слегка и ответил:

— Если честно, то конечно они в меня сами врезались, только не мог я их сдать, они же целый километр ехали за нами, чтобы пацанам в кузов передать пачку сигарет.

Чуть-чуть не получилось…