Однажды Александр Иванович Куприн был приглашен на обед к Антону Павловичу Чехову, где между писателями состоялся вот такой занятный разговор с неожиданным финалом:

— Человек должен развивать все свои физические способности! — нагнув голову, упрямо проговорил Куприн. — Нельзя относиться беззаботно к своему телу. А наши литераторы — на кого они похожи! Редко встретишь среди них человека с прямой фигурой, хорошо развитыми мускулами, точными движениями, правильной походкой. Большинство сутулы или кривобоки, при ходьбе вихляются всем туловищем, загребают ногами или волочат их — смотреть противно…

— Это уже в вас говорит строевик, офицер, — откровенно любуясь Куприным, отметил Чехов. — Военная косточка — чудесное начало…

— А мне так часто колют глаза, как чем-то постыдным, моим офицерским прошлым, — возбужденно откликнулся Куприн. — И кто? Эти слабые духом и немощные телом монстры! Вы заметили, Антон Павлович, что почти все они носят пенсне, которое часто сваливается с их носа? Я уверен, что в интимные минуты они роняют пенсне на грудь любимой женщины…

Тут он оceкся, внезапно вспотев. Чехов хохотал беззвучно, падая головой на колени. Мария Павловна деликатно вышла из комнаты. Не сразу успокоившись, Чехов наконец ответил, сдерживая рыдания смеха:

— Вы совершенно правы, Александр Иванович. Пенсне — штука безобразная… Но те, кого угораздило носить пенсне, уверяю вас, в интимные минуты им не пользуются.

Марселя Пруста однажды вызвал на дуэль писатель, малограмотный и самоуверенный.

Вручая Прусту свою визитную карточку, он презрительно сказал:

— Я разрешаю выбрать вам род оружия.

— Прекрасно! – воскликнул Пруст. – Я выбираю орфографию. Вы убиты.

В обеденном зале дворца Екатерины II в Царском Селе была устроена автоматизированная подача блюд.

Каждый обедающий мог потребовать любое блюдо, написав название на дощечке и отправив её на нижний этаж.

Там располагалась кухня.

А оттуда заказанное кушанье поднимали на специально заказанном лифте.

Список блюд на кухне был настолько велик, что мог удовлетворить самого взыскательного гостя.

И только однажды повара не смогли подать требуемого блюда — по заказу обедавшего у императрицы Александра Васильевича Суворова. Скромный генералиссимус заказал солдатские щи и кашу.

Лев Дуров рассказывал про полет в АН-2, летели на съемки в БССР, у впереди сидящего геолога на плече сидел живой филин, и, выворачивая голову, таращился на Льва Константиновича. Самолет попал в приличную болтанку, и Дуров по-хорошему завидовал вестибулярному аппарату хищника, который смотрел на него, не моргая. По прошествии небольшого времени, филина вытошнило прямо на артиста)))

Рассказывают, что однажды преследуемый фотографами Бобби Фишер на глазах у журналистов дважды пнул аргентинского папарацци. Позже у себя в номере, разбирая партии в советских шахматных журналах (Фишер самостоятельно выучил испанский, русский и признававшийся в те годы одним языком сербохорватский), претендент на шахматную корону вдруг произнёс: "Не нужно было его пинать. Нельзя ходить и пинать людей".

Еще минут через двадцать он сказал: "Полагаю, что он неплохой человек. Просто у него плохая работа".