Но вот на территории школы, куда запрещено было входить местным, нам разрешалось хиджабы снимать и бегать в "европейской" одежде.

10 класс, девочки, конечно, кто во что горазд одевался, лишь бы привлечь внимание одиннадцатиклассников. Вот и у меня была кофта-сетка, напрочь прозрачная, под которую я надевала только лифчик, дополняла это все маникюром в синих тонах, и, конечно, была звездой школы.

Классная наша была тетка со строгими взглядами на жизнь. Увидев меня в таком "образе", тут же позвонила папе. Папа человек занятой, звонок приняла его секретарь, в подробности не вдавалась, услышала, что у дочери проблемы в школе и побежала папу искать. Папа психанул, быстро нашел маму и отправил ее в школу, считая, наверное, что я там что-то взорвала или еще что покруче вытворила.

Приехала разъяренная мама на разговор к директору, а вечером мне досталось дома по первое число за то, что половину офиса из-за меня на ноги поставили, взрослых отвлекли и маму с работы вытащили в школу. Стыдно мне было ужасно. "Сетку", естественно, отобрали и ходила я в школу в чем-то другом.

Спустя лет десять мама рассказала, что приехала в школу в том, в чем была на работе (а на работе женщины находились в хиджабах; и, по сути, можно было бы хоть в трусах сидеть). Заходит мама к директору в кабинет, жара, снимает хиджаб, пользуясь случаем, а классная уже орёт:

"Ваша дочь одевается как шлюха, — в выражениях она никогда не стеснялась, — лифчик виден, ногти синего цвета! Позор какой для девочки". И замолкает. Перед ней стоит моя красотка мама в такой же точно кофте, надетой поверх красивого белья. Мама садится в кресло у стола и, постукивая зелеными ногтями по столу, спокойно говорит: "Ваше дело — успеваемость моей дочери и знания, которые вы вкладываете в ее голову. А как она одевается — это дело даже не мое. Когда голая придет — звоните". Обожаю свою маму.