|
Познакомился с французом. Он первым делом спросил:
— Слушай, объясни мне, почему все русские, как только узнают, что я из Франции, тут же радостно начинают мне говорить, что они не ели шесть дней?
|
|
* * *
Пётр I пьянство порицал и в 1714 году придумал, как бороться с этой проблемой: отныне алкоголикам выдавали... медаль! Медаль "За пьянство".
Вес этой чудесной награды составлял примерно 7 кг, и это без веса цепей, ведь изготовлена она была из чистого чугуна.
По некоторым данным, эта медаль даже считается самой тяжёлой медалью в истории.
Медаль "вручали" в полицейском участке, и на шею награждённого конструкция крепилась так, чтобы снять её самостоятельно было невозможно. Носить на себе этот знак нужно было неделю. Награждать же особо отличившихся можно было неоднократно.
* * *
Дама сдавала в багаж: диван, чемодан, саквояж...
Мы положили на ленту пропускника в афинском аэропорту много саквояжей со всякими ластами. А потом здоровенную деревянную чурку.
На другом конце чёрного ящика нас встречала полиция.
— Со дна морского поднята? — осведомился её предводитель.
— С него самого
— хмуро сказал Вова.
— А знаете ли вы — хитро прищурился предводитель — что согласно греческому закону все предметы, поднятые со дна морского в Греции, остаются в Греции?
И тут Вова задумался. Он вообще неразговорчивый. И язык греческий у него смешной. С элементами древнегреческого. Типа, скажи О почтенный стражник, где же наши галеры.
Но он увидел воочию, как эти грёбаные грекикосы тащат прочь его чурку. И Вову прорвало. На мой взгляд, он сказал самую лучшую речь в своей красочной, но такой молчаливой жизни.
— То есть вы считаете. О достопочтенный стражник. Что кусок русского корабля, приплывшего сюда 240 лет назад, чтобы освободить Грецию от оккупантов турок, выброшенный русской эскадрой за ненадобностью, пролежавший на дне густонаселенной бухты все эти годы на хер никому не нужный, поднятый русским человеком со дна морского, ему уже не принадлежит?! И что вы теперь, в музей что ли понесете? Или обратно на дно морское положите? Так ведь всплывёт! Знаете — зря мы вас всё-таки освобождали, таких знатных долбое[ж]ов!
Греки народ чумной конечно, но смешливый. Проржавшись и впечатлившись Вовиной речью, пропустили...
* * *
Вчера был на бале медалистов в СПб. Кто не знает — это мероприятие для выпускников, закончивших школу на отлично.
И вот официальная часть, на трибуну выходит зам губернатора(или кто-то подобный) и читает по бумажке речь:
— Дорогие друзья, метталисты, ой, медалисты, ну и метталисты среди вас тоже, наверное есть... (читает свою речь)... А все таки среди вас метталисы есть? — несколько человек поднимают руки — А репперы, репперы есть? — руку протянул только один парень, да и то быстро убрал, забоялся: )
Ну вобщем выкрутился дяденька и единственный запомнился из всего нудного выступления.
* * *
МЕФИСТОФЕЛЬ
Александр Баширов учился во ВГИКе в режиссерской мастерской Игоря Таланкина. Однажды там был назначен показ. Студенты должны были представить этюды, где они срежиссировали какую-либо ремарку из драматического произведения. Шведка Мария Ценскен выбрала отрывок из "Фауста", предшествующий первому появлению Мефистофеля,
которое и обозначено ремаркой. На роль Фауста был приглашен Бахтик Худойназаров - тогда еще не известный режиссер Бахтияр Худойназаров, автор "Братана" и "Кош ба кош". На роль Мефистофеля, соответственно, был зван Баширов.
По замыслу режиссера, после появления Мефистофеля ученый должен по актерски отыграть ремарку и произнести сакраментальное: "Вот, значит, чем был пудель начинен! "В зале — Бондарчук, Скобцева, Макарова и все, кому положено строго и справедливо судить незрелые студенческие экзерсисы. На сцене — глубокомысленный Худойназаров, которому совершенно нечего делать: чтобы его занять, выдали реквизит — хлеб, брынзу и луковицу. Не предупредили Фауста только об одном: согласно смелой режиссерской концепции, Мефистофель обнажен.
Дальнейшее происходило так. Сначала Худойназаров долго и настойчиво ел брынзу. Потом появился облаченный в халат Баширов: "Что вам угодно? Честь представиться имею". На этих словах Фауст оборачивается к Мефистофелю, тот легким движением руки скидывает с плеч халат — и у Фауста отваливается челюсть: дьявол мало того что обнажен, так еще и возбужден. Худойназарову стоило нечеловеческих усилий выдавить из себя положенный текст, Таланкин забился в истерике, срочно дали занавес, из-за которого Баширов слышал взрывы педагогического негодования. Но этюдом он остался доволен, потому что главное состоялось: актер сыграл гамму чувств, пережив подлинное потрясение.
Курьёзы ещё..
