Отрывок из книги Е. Рождественской "Жили-были, ели-пили... Семейные истории".

"Через минут сорок Гурченко вышла к нам в гриме любительницы абсента. Оделась. И тут поразила меня на всю жизнь:

— Мне надо порепетировать!

— Что? — не поняла я.

Репетировать фотографию, маленький сюжет? Казалось: принял позу, сделал взгляд — и всё.

— Где у вас зеркало? Мне надо пару минут побыть одной.

Она ушла и через несколько минут "репетиции" вернулась, чуть сгорбившись, немного шаркающей походкой. Села. Мне стало её жалко. У неё тряслись руки. Видно было, что ей необходимо принять дозу. Посмотрела на меня, явно не узнавая. Глаза в кучу, щель вместо рта, крючковатый нос, колтун черных, давно нечёсаных волос. Она тяжело облокотилась на стол. Подпёрла худыми руками осунувшееся лицо. И уставилась в пустоту, в себя, внутрь, в свои зелёные, абсентные, разъедающие мозг галлюцинации. Будто внутри включили какие-то видимые только ей картинки.

— Снимайте, — хрипло сказала она.

Казалось, ей сейчас понадобится медицинская помощь. Размытый взгляд в никуда, неслышное дыхание... Стало не по себе.

Сняла буквально с одного дубля, настолько всё было страшно и "в десятку".

Несмотря на маленький рост и хромоту, Зиновий Гердт был любителем красивых дам. В 30-е годы ему довелось поработать в театре великого Мейерхольда. Тогда Гердт был еще никому не известным молодым актером.

Как-то раз в фойе театра он увидел роскошную блондинку в шикарной шубе. Это была настоящая русская красавица с бездонными голубыми глазами и шикарным бюстом. И Зиновий влюбился без памяти, хотя дама была его выше на целую голову. Она часто ходила на спектакли, и всякий раз Гердт пытался найти предлог, чтобы с ней познакомиться, но она не обращала на него никакого внимания.

Тогда молодой актер попросил самого Мейерхольда ему подыграть и как-нибудь возвысить несчастного влюбленного в глазах красавицы. Режиссер охотно согласился. Перед очередным спектаклем Гердт встал рядом с дамой, а пробегающий мимо Мейерхольд бросился к нему, полный отчаяния:

— Голубчик мой! Что же вы не приходите на мои репетиции? Я без ваших советов решительно не могу работать! Что же вы меня губите, голубчик?

— Ладно, ладно, — снисходительно свысока ответил Гердт, — Как-нибудь загляну.

Он думал, что красавица-театралка будет потрясена! Но, она равнодушно надела свою шубу и ушла.

— Вот же корова! – удивился Гердт и вся его любовь моментально улетучилась

Зиновий Гердт жил на даче рядом с Александром Твардовским. Часто устраивали литературные дуэли — кто больше стихов знает наизусть!

Твардовский шпарил целыми поэмами, всегда побеждал.

Но речь о другом. Как-то зимой он подвозил Гердта в Москву на своей черной "Волге".

И вот они выезжают на трассу и видят, как от автобусной остановки отъезжает автобус, а за ним с двумя огромными бидонами бежит тетка. Автобус, разумеется, не останавливается. Тетка с досадой грохает бидоны на дорогу и пуховым платком вытирает пот со лба.

— Останови, — командует водителю Твардовский, распахивает дверь черной "Волги" и командным голосом тетке, — Садитесь!

— Это я детям везу, — жалко запричитала тетка.

— Садитесь, — повторил Твардовский.

Тетка подхватила бидоны и вдруг рысью помчалась прочь...

— Вы б ей еще красную корочку показали, — сказал язвительно Гердт.

Дальше ехали молча.

— Да... Буду печатать Исаича, — уже перед самой Москвой проговорил Твардовский.

Рассказывает Эдит Пиаф.

Несколько лет назад, когда я пела в "ABC", как-то вечером я спустилась в бар, в двух шагах от мюзик-холла, чтобы выпить чашку кофе. Сидя у стойки, я увидела в окно проходившую по улице женщину в плохо сшитом габардиновом пальто. В руках она несла какой-то сверток. Я бы не обратила на неё внимания, если бы не заметила

Кого спасать будем?

В 1967 году режиссер Наум Бирман снимал на Ленфильме свою первую картину "Хроника пикирующего бомбардировщика". Сегодня, спустя полвека, фильм смотрится превосходно. Советская военная классика. Его необычность в том, что три главных героя, которые в конце погибают, выполняя боевое задание, — интеллигенты. Художник, учитель,