Пропали две девочки 15 и 17 лет. Ушли гулять и не вернулись, родители забили тревогу. Спустя три дня мать той, что младше, вышла из дома утром и обнаружила на траве то, что осталось от тела: голова, рука и отдельно тело. На крик прибежал отец и соседи, которые вызвали полицию. Это был мой первый вызов, я думала, что готова ко всему этому и смогу отлично справиться.

Когда мы приехали, и я мельком увидела части тела, у меня сразу же закружилась голова, но я смогла взять себя в руки и пошла к родителям.

Я должна была им помочь, но как только увидела ревущую мать, отца в состоянии шока, качающегося из стороны в сторону, мне стало смешно. По лицу начала расползаться улыбка, и я еле сдерживалась, чтобы не заржать в голос. Чтобы прекратить это, я впилась ногтями себе в лицо, но продолжала улыбаться и не могла остановиться. Мой коллега это заметил и сделал работу за меня, пока я ржала на улице и ревела одновременно.

Это был мой первый и последний припадок на работе. Сначала я пила сильные таблетки, а потом стала относиться к этому более равнодушно и не нервничала.

Вторую девочку нашли живой спустя 3,5 месяца, но покалеченной — ей удалось сбежать. А тот, кто сделал всё это, повесился ещё до ареста.

У меня есть правило "пяти минут". После расставания, когда особенно тоскливо, и я чувствую, что могу сорваться и написать первая, я беру в руки телефон, ставлю таймер на пять минут и жду. Эмоции отпускают, и я не совершаю эти импульсивные поступки, за которые буду потом себя "грызть".

Когда хочу потусить с подругами, то устраиваю мужу ceкс-марафон. Да так, что у него ноги потом подкашиваются. Когда он уже начинает прятаться от меня в туалете, то как бы невзначай говорю, что подруги приглашают в клуб... но "я не хочу, мы же можем вместо этого всю ночь ceксом заниматься". Муж не только начинает активно отправлять меня гулять, так ещё и денег сверху даёт, чтобы ни в чем себе не отказывала и рано не возвращалась. "Лишь бы не трахала больше".

Наша мама — образец интеллигентности. Все восхищаются, какими мы с сестрой у неё с папой выросли — хозяюшки, с высшим образованием, знаем иностранные языки. Только никто не догадается, что эта всегда элегантная и скромная женщина научила нас с сестрой пить вино, выкручивать лампочки в подъезде, играть в карты, врать и не краснеть (врали в телефон с её подачи, что мамы дома нет), лазить по деревьям и заборам. Жалеет, что не умеет свистеть, а то и нас бы научила.

До четырех лет была инвалидом по зрению. Никто, даже достаточно квалифицированные врачи, не брались оперировать мою катаракту. Моя мама уже совсем отчаялась, как вдруг случайно узнала об относительно новом центре, куда немедленно и обратилась с проблемой. Я помню удивленные взгляды врачей, когда я, четырехлетний ребенок (первый в истории этой клиники такой маленький пациент), исправно и терпеливо проходила все процедуры при обследовании; помню прекрасного анестезиолога, который носил меня на ручках и всячески развлекал; и никогда не забуду хирурга, который был для меня добрым волшебником, спасшим от слепоты, проведя сложнейшую и тяжелейшую операцию. Было круто приехать спустя много лет в клинику к этому же хирургу и видеть гордость в его глазах от проделанной работы и прекрасного результата.