Преамбула, как водится. Декабрь 1989-го, большой сибирский город.
Несколько институтских активистов собираются ехать в ГДР, договариваться насчет продолжения студенческого обмена и организации интерлагерей у нас и у них. Собрались ехать впятером, чтобы было не скучно. Все, как обычно, откладывается на последний день и по всем организационным делам делегировали аффтора. С утра – в ОВИР, забрать паспорта и вкладыши у ним (кто помнит, в те времена в соцстраны можно было ехать с внутренним советским плюс вкладыш), после ОВИРа – в горком комсомола за международными студенческими, потом – в банк, поменять рубли на восточные марки (можно было поменять 500 рублей по курсу 1:3, на 5 челов получилось 7500 марок), потом в кассы (самолетные – до Москвы и ж/д – до Берлина). Все успел. На всю компанию. Вечером отработал в баре, обнулил кассу за последние дни, где-то чуть больше 1000 руб. Все сложил в сумку к остальным делам-деньгам-билетам и поехал домой. Завтра самолет.
Амбула. Время около 12-ти ночи. Пустой троллейбус, я стою на задней площадке. Через пару остановок через заднюю дверь заходит мужик.
Трехстворчатого габарита и повыше меня, морда убийцы. Едем вдвоем. На своей остановке я беру сумку и выхожу. Слышу – мужик тоже вышел. Иду.
Сзади снежок — хрум-хрум. Не оборачиваюсь, но мандраж свое берет. Хоть и не по пути, сворачиваю за первым же домом налево. Мужик – тоже. Пройдя дом – направо. Мужик за мной. Ускоряюсь. Хрум-хрум сзади тоже зачастил.
— Ну, — думаю, — хана.
Причем, не столько за себя переживаю, сколько за содержимое сумки. Смотрю на ближайшие дома, может где свет горит. Вот, есть одно окошко на 5-м этаже. Я – в подъезд, мухой взлетаю на 3-й, авось пронесет мимо. Слышу – открывается дверь в подъезде. Что тут думать и решать? Бегом на 5-й, звоню, как сумасшедший в дверь. Открывает дядька тоже нехилой комплекции в триконах и майке. Шепотом ему быстро проговариваю, что бандюган меня преследует, слышишь, топает внизу, спасай.
— Не ссы, залетай.
Закрыл дверь, быстро в кладовку, выносит топор. Стоим, ждем. Дядька только топорик из руку в руку перекидывает.
Звонок в дверь. Дядька изнутри:
— Че надо? А ну вали нах отсуда, ща зашибу топором нах.
Имен я, конечно, уже не помню. Голос с лесничной площадки:
— Колян, ты че, о%уел? Я ж тебе червонец долга обещал занести.
Дядька мне:
— Уф, не ссы, это свой! — и открывает дверь.
Мой "преследователь" заходит, смотрит то на меня, то на дядьку и ему:
— А ты че с топором-то?
Рассказали каждый свою версию. Поржали и познакомились. Нормальные мужики. От чая я отказался, завтра самолет.
Такое вот стечение обстоятельств.
| 01 May 2009 | Адриан    |
| - вверх - | << | Д А Л Е Е! | >> | 15 сразу |
Проверяем слух у врача в поликлинике. Врач шёпотом:
Конфета.
Сева, тоже шепотом:
Мне нельзя аллергия.
Переезд из Израиля в Америку дался семейству Ледкиных без проблем. Глава семьи ехал на готовую для него должность инженера-технолога, его жена
Люба — медсестра, тоже по поводу работы не печалилась. Тем более, что бывший Игоря Лидкина начальник уже года два как жил в Портланде и работал на том же заводе. Английский
У знакомых — девочка Маша, 6 лет. Семейный ужин, все за столом, бабушка спрашивает Машу:
— Маша, а ты с мальчиками в садике дружишь?
— Нет, я с ними трахаюсь, — отвечает Маша и продолжает трапезничать. За столом — минута молчания. Наконец, оправившись от шока, бабушка спрашивает:
— Маш, а это как?..
— Как, как, они меня щипнут или за косичку дернут, а я их догоняю и по башке — трах, трах...
Общая истерика
История 1.
Знакомлюсь с новой пожилой пациенткой.
— Как долго вы прикованы к постели? — спрашиваю у нее.
— Вы знаете, — смущено отвечает она. — Ни разу, с тех пор, как умер мой муж. Уже лет двадцать...
История 2.
Утренний обход. Подхожу к одному из пациентов,