Только-только отгремел утренник в детском саду. Детки жгли не по-детски своей детской непосредственностью. Первый год наш врио губера разрешил-таки поприсутствовать на утреннике строго по одному родителю с соблюдением куар-кодов-намордников-перчаток-дистанции и прочими прелестями, ставшими уже обыденными в мире, охваченном пандемией.

Итак, собственно события утренника. Перед ним — собрание в группе, подведение итогов года (ах, какие наши детки молодцы, умницы-красавцы, талантливые и пр. и пр.), после пламенной речи — вручение дипломов за детсадовские достижения с номинацией из 3-х мест. И о чудо! Моему вручается диплом и целое первое место за самую-пресамую красивишную и оригинально вырезанную снежинку. Девочка рядом таким раскладом явно недовольна. На всю группу спрашивает об этом свою маму: почему ему 1е место, а мне нет? Мама явно пытается ее повоспитывать: ну ты же вырезать не захотела и тд. На что девочка так же на всю группу тяжело вздыхает и выдает:

— Ну да, хорошо, что мама Андрея захотела и может вырезать такие красивые снежинки, а я нет!

Детей не обманешь. Дети прекрасно осведомлены друг о друге. Конечно мой Андрей и близко к этой снежинке не подходил, и изучать, с какого конца подходить к ножницам, ему совсем не обязательно.

— Снежинку? Мам, давай ее купим, зачем резать?

А и впрямь, зачем? Думала мама, доставая ножницы и проглаживаю кальку теплым утюжком. Чтобы было красиво и не смято.

И вот все нарядные, входя за ручку с воспитателем в наш маленький, но уютный актовый зал. Воспитатели виновато улыбаются, ибо 3-е детей уже плачут, и не нужен им никакой утренник, смысла которого они не понимают. А начинает утреннее стихочтение девочка, которая заплаканная сидит на коленках у мамы и выходить явно не собирается.

— Натала Калава (детский говор имени воспитательницы Наталии Николаевны), можно я?

Малышка выучила за время репетиции и стих этой самой Вики, которая плачет, и свой, тк ей рассказывать следом, и еще за ребяток, которые следом за ней читают.

Юное дарование прерывает всхлип мальчика:

— А что она мой стих читает? я тоже хочу....

Родителям мало что понятно из слов юной чтицы, поэтому не заметили, как девчушка прочитала уже и за Вику, и свой отрывок, и начала читать за других детей. А что, выучила же ведь на репетициях, да и блеснуть ой как хочется.

Сюжет утренника далее. Бабой Ягой вряд ли какого малыша сейчас можно напугать. Или хотя бы удивить. Поэтому отрицательного персонажа играет воспитательница в роли Хлопушки. Да так хорошо играет, что со словами: вот я вам сейчас елочку испорчу, снимает пару игрушек. Тут по команде елочка гаснет, и довольная Хлопушка выдает в зал:

— И никакой Дед Мороз к вам не придет. Все! Праздника не будет.

Повисла напряженная пауза. Четырехлетки, которые 2 года пандемии сидели в окопах театрального творчества, плюс в силу возраста, мягко говоря не поняли сюжетной линии, что конечно же это шутка, и вот-вот готовы разрыдаться. Родители перестали щелкать камерами телефонов и вопросительно смотрят на воспитателей. Последние в ужасе: мыслимое ли дело, то 3е плачут только, а если все 25? Попробуй, сладь с ними. Бедная Натала Калава кивает музработнику, чтобы запускала музыку, но у той ноут предательски завис в самый неподходящий момент... Пауза затягивается. Пошли осторожные всхипы... Утренник спас мой малыш. Демонстративно обхватив ручками щечки, покачивая головкой из стороны в сторону, в наступившей ужасающей тишине выдает нараспев на весь зал реакцию на заявление злой Хлопушки:

— Ой-ой-ёёёй, кааак обиииииднооооо!!

А что? Не зря ж в театральный кружок ходим. Родители валяются под стульями, музыка у музработника наконец-то заиграла, дети засмеялись, воспитатели выдохнули.

Дальше и Снегурочка, и Снеговик и дружный хор зазывания Дедушки Мороза, который спасает красавицу Елочку от злой Хлопушки...

Мальчик в костюме льва как плакал так и плачет. И даже подарок от Деда Мороза почему-то не сильно его радует. Девочка справа не выдерживает:

— Хватит реветь. Чего ты плачешь? — Задумалась над аргументацией: подарок ведь уже подарили, а ожидаемой радости он не вызвал — Ты же ЛЕВ!

Ну да, ну да... Львы не плачут. Впрочем как и настоящие мужчины.

Вика даже на коленях у мамы плакать не перестала. Дедушка Мороз пытается взять за ручки и вовлечь в общий круг, где дети играют в подвижные игры, типа "лепим лепим ком большой", однако Вика активно сопротивляется.

Сзади к Деду Морозу подходит мальчик и бесцеремонно дергает его за шубу:

— Дедушкаааа! Отстань от нее, не видишь что ли, она не хочет. Она Хлопушку испугалась. Большая уже (Вике целых 5! — исполнилось на днях аккурат перед утренником), а ума нету...

Спасибо вам, дорогие наши детки! За то, что вы есть, за то, как вы познаете мир и не видите смысла резать снежинки! Дедморозов и снегурочек, елочек и утренников у нас было за нашу жизнь предостаточно, а вот столько радости и положительных эмоций... Вы всегда в наших сердцах!

Детский сад. Площадка для занятий на открытом воздухе. В одной из песочниц чем-то увлечённо заняты девочки. Оттуда раздаётся звонкий голосок: "Ко-оля, иди ужинать! "Ответ из соседней песочницы: "Не могу, я ещё на работе! "

Знакомая рассказала. Зашла забрать внучка от логопеда чуть пораньше. Решила послушать.

— Что тут на картинке?

— Обезьянка.

— Ну какая это обезьянка? Глянь. Это же лягушка.

— Обезьянка.

— Ну лягушка же.

— Лягушка? С бананом?

— Аааа... Ну ладно... Обезьянка.

Лето, уборочная страда в разгаре, в мехмастерской всего два сварщика.

Один основной, он же универсал в поле с передвижным агрегатом, второй собственно на подхвате в гараже.

Сельские пацаны целыми днями совершают велосипедные туры до речки и обратно.

Но у одного происходит серьезная авария, переломилась рама, верхняя труба от сидения до руля цела, а вот нижний подкос от педалей до руля держится на одной стенке.

Старший паренек успокаивает:

— Потащили в мастерскую, там сварщику покажем, может чем поможет.

На руках, со сменой друг друга, аварийный велосипед доставили в гараж.

Сразу же практически все укатили дальше, остался сам пострадавший и его лучший друг.

Через час примерно последние присоединились к основной компании на местном пляже.

Уже на закате солнца, сидит наш паренек над велосипедом и плачет.

Мимо идут механизаторы, с поля только вернулись:

— Ты что плачешь, из-за велосипеда расстроился?

— Нет, дядю Тиму жалко.

— Что ты за него переживаешь?

— Да он когда мне раму днем заварил, сказал — "пожизненная гарантия, будешь ездить, пока я не помру", а рама опять вон отломилась. Жалко дядю Тиму...

В детстве, когда я буквально под стол пешком ходил — а, может, даже и ползал (знаю историю с чужих слов), однажды в маленькой советской кухне простые советские люди — мои родители и их друзья — весело проводили время.

Попросту: бражничали.

Не знаю сейчас, каков был повод.

Пусть будет Рождество. Это двойной праздник в нашей семье: ещё день рождения моей матери.

Могу себе представить, что в комнате было изрядно накурено — так тогда было принято.

Зазвенело стекло: у кого-то упал бокал.

Но молодые люди не расстроились — рассмеялись: на счастье!

Присмотревшись, однако, они обнаружили, что бокал не разбился.

Кажется, я, малец, тогда очень тонко почувствовал всю драму момента.

Потому что, не медля, взял бокал за ножку и приложил его не по-детски, с чувством о ближайший твердый предмет.

И с ангельским видом утешающе сообщил:

— Разбился!

Все ещё раз рассмеялись и, прежде чем вернуться к своим советским кухонным разговорам, на мгновение ощутили, что хрупкое счастье не испарилось, но осталось там.