В 1973 году художнику Союзмультфильма Максу Жеребчевскому — впоследствии ставшему известным как Моше Ариэль — сильно повезло. Через знакомых знакомых удалось познакомиться с одним моряком советского торгового флота, который продал Максу Опель Кадет 1966 года — почти новую иномарку по тогдашним понятиям. Но радость Макса была очень недолгой — буквально через пару недель с машины сняли два передних колеса. Новоиспеченный автолюбитель загрустил: дело было даже не в финансовых потерях, а в том, что найти подходящие запчасти на эту модель было практически нереально. Макс напряг всех друзей-знакомых, думал о том, где достать новые "ноги" для своей ласточки чуть ли не круглосуточно — но все тщетно.
Жеребчевский в то время работал в группе режиссера Василия Ливанова - того самого, Шерлока Холмса, да — над мультфильмом "По следам Бременских музыкантов". В нем есть такой кадр: разбойники, поймав Петуха, вылезают через лаз в городской стене. Каждый что-то тащит на себе: мешок с добычей, какую-то утварь. Непонятно было, что тащить Бывалому (троих разбойников, как известно, рисовали с героев Вицина, Никулина и Моргунова). В конце концов Макс повесил ему на спину барабан, а в руки дал литавры: в таком виде персонаж пел "Говорят мы бяки-буки, как выносит нас земля...".
Ливанову этот кадр не понравился. "Он что у тебя, симфонический оркестр ограбил что ли? Это ж мелкие воришки. Придумай что-нибудь другое. "
Макс разозлился. "То ему не так, это не этак. Теперь все перерисовывай. Мелкие воришки... воры... Что он такого мог своровать, чтобы держать в руках". С досады взял и переправил литавры в два автомобильных колеса.
"Ну, совсем другое дело" — воскликнул режиссер, посмотрев новый кадр.
"Кстати, Макс: я слышал, ты колёса для своего Опеля ищешь. У меня приятель на прошлой неделе разбил точно такой же в хлам, но два колеса почти целые. Хочешь, я тебе его телефончик дам?".
Через пару дней счастливый Макс уже разъезжал по Москве на своей иномарке.
* * *
Я левша. Мне нравится, когда в фильмах показывают, как герои пишут левой рукой. Но в наше время это было недопустимо. Родители заставляли брать ложку правой рукой, в школе писать правой рукой — иначе быть не может. Однажды в школе нужно было резать ножницами, и я, естественно, взяла их в левую руку, учительница сильно на меня накричала и сказала: "Может ты дома ещё и пишешь левой рукой?!". В результате пишу правой, ножницами режу обеими, а картошку чищу только левой, никто не обратил внимания.
* * *
Одесские зарисовки.
Часы.
— Знаешь, что я сделал как только вышел на пенсию? — хитро улыбнулся Ефим Абрамович Герц, окуная губы в пивную пену и растягивая их в подобии улыбки, — Я купил часы! Да-да, Костик, ты не удивляйся, я на Староконном рынке у Мони с Южной купил обычные механические часы. Они очень старые, 80-х
годов, но прочные и надежные как советский гаечный ключ. Ты когда-нибудь слышал выражение "идут, как часики"? Вот это про них! — и Ефим Абрамович, засучив запястье левой руки, гордо поднес к Костиному носу циферблат "Командирских".
— Хороший выбор, дядя Фима, — кивнул Костик и равнодушно продолжил разделывать сушеную глось.
— А видишь как плавно бежит секундная стрелка? Это даже не крадущееся к гробу тик-так, это просто бег к нему. Мой бег. И вот, чтобы я об этом не забывал, я и купил эти часы.
— Вы что-то рано себя хороните, дядь Фима. Вы еще ого-го! — Костик шумно цёрбая потянул пивную пену из бокала и затем вонзил свои белые зубы в разделанную рыбную тушку.
— Эх! — Ефим Абрамович досадливо скривился, махнул на Костика рукой и с раздражением посмотрел на занятого рыбой собеседника. — И що ты в этой жизни понимаешь, пацан! Ты ведь был одноклассником моего Алика, значит тебе сорок два?
Костя утвердительно кивнул.
— Ребенок ещё! — усмехнулся Ефим Абрамович. — У тебя время еше не бежит, а идет. А когда побежит, когда за рассветом сразу закат, когда за Новым годом сразу начнет наступать ноябрь- ты поймешь о чем я говорю. Тогда покупай вот такие часы с большой секундной стрелкой и твоя жизнь изменится. Как изменилась моя.
— А как изменилась Ваша? Я что-то не разглядел тех изменений у Вас. Явно денег у Вас не прибавилось, дядь Фима. И що-то Вы не при при фильдиперсевом Ренд Ровере с молоденькими фифочками. Вы даже свой старый шевроле из гаража не выгоняете.
— Эх ты! Рендж Ровер.... фифочки.... Быстро живешь, мой мальчик. И таки можешь себе это позволить. А я не могу. Я могу позволить только быстро бежать секундной стрелке на моих часах. И вот чем быстрее она бежит, тем медленнее я стараюсь жить. Я не несусь куда-нибудь на машине, у меня просто нет на это времени. Я медленно иду, я наслаждаюсь каждым мгновением, каждым вздохом, я иду по улицам и смотрю на дома, на лица прозожих, я слушаю в парке пение птиц, я не трясусь в душном трамвае, а пешком иду к морю, слушаю крик чаек, скрип песка под своими старыми санлалиями, наслаждаюсь наплыву волны на берег и её откату, я ловлю каждый рассвет, каждый лучик дневного солнца и провожаю каждый закат, я не лечу в тот суетливый Египет, куда мне Алик купил путевку, а еду плацкартом с разговорчивыми соседями к старому, ещё армейскому другу в Черниговскую область собирать в лесу грибы, выпить приготовленной им настойки на целебных травах и долгими вечерами говорить за жизнь. У меня просто нет времении поэтому я тороплюсь жить медленно. А мои старые"Командирские" часы мне в этом помогают....
Андрей Рюриков.
* * *
Одесские зарисовки
Без души
У соседа Толика была мечта. Мечту звали новострой на Французском бульваре. И чем финансово ближе была мечта, тем язвительней и желчней был Толик ко всему, что его окружало в его родном дворе на одесской Молдаванке. Критике подвергались все и вся, вплоть до соседских котов и даже родной жены Муси, с которой
Толик прожил душа в душу добрых четверть века и даже (если ему верить) ни разу не изменил даже в мыслях.
А когда до осуществления мечты оставалась последняя тысяча долларов, Толик стал невыносим настолько, что соседи (и я, грешный, в том числе) скинулись и принесли Толику его мечту прямо домой в виде заветной тысячи. В общем, Толя квартиру таки купил, потом полгода делал там ремонт и к самому Новому году въехал в апартаменты с кухней-студией, двумя спальнями, гостиной и биде впридачу на двенадцатом этаже с видом на море. "Это вам не засцанная котами Молдаванка с крикливой бабой Валей! Там цивилизация! " — говорил Толик, грузя свои пожитки в старенький шевроле. "И до моря пять минут пёхом"- пыхтел над пожитками Толян. А свою квартиру на Молдаванке сдал студенту из Измаила.
И вот, спустя каких-то полгода я услышал Толин бас в нашем дворе!
— Осторожней, осторожней кому говорю! — кричал Толя грузчикам, выгружавшим его вещи.
— Так мы и так обэрэжно! — ответил один из грузчиков.
— "Обэрэжно", — перекривил грузчика Толик, — и чему вас в ваших тернополях и львовах учат?
— Привет, Толя! — пожал я ему руку, — чего это ты вернулся?
— Понимаешь, Андрюха, не могу я там жить! Эта бетонная коробка давит мене душу! А соседи! Я за полгода даже не знаю как зовут соседей по лестничной площадке! Души там нет, Андрей. Один железо-бетон!
— Я, мля, кому говорю осторожней! Тут Мусины вазы в коробке! Вы хотите сделать инфаркт моей Мусечке? — переключился снова на грузчиков Толя....
Андрей Рюриков
* * *
Курьёзы ещё..
