Такой вот самостоятельный ковбой, блин, нарисовался в наших якутских прериях.

Приехал сам за рулем на джипе, который я естественно в карьер не пустил.

В карьер вообще запрещено постороннему транспорту спускаться, а тем более этому дитю гамбургеров и кока-колы.

Поскольку меня заранее предупредили о его приезде, куда везти америкоса я знал.

Небольшая сложность заключалась в том, что я по-английски разговаривал примерно так же, как он по-русски.

... На борту карьера мы встретились, пожали друг другу руки. Я немного покивал головой на его минутный диалог, ибо вежливый я. Вообще-то куй его знает, что он говорил, может секреты какие государственные выспрашивал, не знаю. Но закон гостеприимства, то да сё... В общем я с ним согласился, только не знаю в чем.

Широким жестом он пригласил меня в свой джип, показывая знаками, что мы сейчас с комфортом спустимся в карьер до самого забоя.

Ответными знаками я показал, что хрен он угадал, потому что это карьер, весна, с бортов валятся камни, да и вообще поедем на моей машине.

— Рашын джип! — широким жестом я указал на запыленный Уазик, сиречь "Козел".

То, что это действительно "Рашын", америкос понял с полувзгляда. Немного выпучив глаза, он ткнул пальцем в "ЭТО" и что-то спросил. Судя по интонации — он мне не доверял. Хотя на его месте я наверно поступил бы так же, поскольку Уазик имел вид ну совсем инвалидный. А кули ему иметь другой вид, когда лет ему было столько, что у них в Америкосии в таком возрасте люди уже о завещаниях задумываются.

— Не бздо, сэр! — подбодрил я его, — Рашын джип самое заиптсо для карьера!

Наверно он меня понял, поскольку испуганно кивнул и полез на пассажирское сидение.

Ну чо сказать. Машинка внутри была гораздо тоскливее, чем снаружи. Голый, зеленый металл в салоне явно не соответствовал евойному представлению о комфорте. Анатомически перекошенное сидение не позволяло развалиться как в кресле, а звук заведенного УАЗика вызвал резкую судорогу американского тела.

Ухватившись за переднюю ручку на торпеде, гость вперил испуганные очи вперед и застыл.

Поначалу все шло хорошо и судя по шевелению его губ, амиго нравилась поездка. Но вот мы въехали в карьер.

... На улице тепло... Мимо периодически с бортов свистят камешки, причем некоторые из них гулко бухают по израненному капоту... Под колесами далеко не американский хай-вей. И еще пыль. Не, не так. ПЫЛИЩА!

Задорно вертя баранку и подпрыгивая на сидении, я периодически поглядывал на гостя. Гость тоже яростно скакал в кресле, бился об железные внутренности рашынжипа и пытался что-то сказать. Периодически я разговаривал по рации, захлопывал открывающуюся на ходу дверь, причем и свою и его, отчего взгляд камрада становился несколько безумным и прощальным.

— Б-б-бэ-э-э.. — прыгающий американский френд явно что-то хотел мне сказать.

— Бэд дороги?! Есть немного. Но фигня, прорвемся! — явил я некоторые познания в английском и добавил газку.

— Б-б-б-у-э-а-а... - товарищ явно хотел донести до меня какую-то важную мысль.

Запас английских слов у меня вообще не велик, а на букву "б" их всего два.

— Батл? — с целью уточнения спросил я второе знакомое слово. Ну мало ли, мож пить хочет?

— Н-н-но-о-у-у... Н-н-н-о-о... Б-б-ат-т-тл... Б-б-у-у...

Мы приехали, я тормознул возле забоя. Мы, из-за пыли, еле идентифицируемые как гомосапиенсы, вылезли из машины.

— Но батл! Но! — амиго испуганно посмотрел на рашинжип. И, сцуко, почти без акцента произнес: — Б%%д!

... Оказывается, он тоже знал два русских слова.