Ещё он очень любил стол-тумбу на кухне. Там за всегда закрытыми дверками лежал пакет сушеной валерианы. Вот у этих дверок он проводил много времени.

Младший брат всё мечтал его погладить. А Мурзик от него убегал.

И вот Алешка заходит в комнату — Мурзик спит. Алешка подкрадывается к нему, и быстро-быстро гладит... Понятно, что при такой быстроте касания получаются недостаточно осторожными, кот просыпается и убегает. А брат доволен — два или три раза успел погладить...

Летом 1976 года мама с моим младшим братом уехали в санаторий, а я остался на хозяйстве. Мне было 14. Чтобы не терять зря время, устроился дворником в детский сад.

Говорил уже — форточка всегда открыта.

Утром встаю на работу — по всей комнате разбросаны воробьиные перья. Поймал, значит, ночью, принес домой и съел.

Другая ночь — просыпаюсь от его воплей. Ласточку уже придушил, кидает её по комнате, хватает и снова кидает, и орет в возбуждении. Отобрал ласточку, выкинул в форточку, а его посадил на оконную раму. Дескать — хочешь, ступай за ней, хочешь — оставайся. Он за ласточкой не пошел — остался ночевать в комнате.

Ещё раз было... Кухонный стол-тумба оказался открытым. Захожу в кухню — оттуда торчит его задница. Морда в пакете. Смачно жрет сухую валериану. Вытащил его оттуда, закрыл дверки, сел за уроки. Он заходит ко мне в комнату конкретно пьяный. Задние лапы обгоняют передние, и пошатывается. Попытался запрыгнуть на стол — сорвался. Кое-как залез на стул, с него — на стол. Уставился на рыбок в аквариуме. Поднялся, долго смотрел на рыбок сверху. Полакал воду. Это понятно — жажда во хмелю. Снова долго смотрел. Потом с размаху врезал лапой по воде — брызги попали на мою тетрадь. Никогда раньше он так не делал. Снял его со стола — кинул на свой диван. Такое впечатление, что он уснул уже в полете.

Больше я его валерианой не перекармливал.

Спросил сейчас у мамы — сам не помню — откуда он у нас взялся? Мама тоже не вспомнила. Просто жил, и всё. И расстались тоже просто — ушел и не вернулся.

Я, сколько в той квартире ещё жили, никогда форточку не закрывал. Ждал, наверное...

Конечно ждал.

Второй её проблемой на тот момент была необходимость куда-то пристроить Пинки на передержку на лето.

Управляющий любезно согласился выделить для теоретически карликовой свиньи пустующий чулан.

Утратив последние признаки карликовости, Пинки осталась в Суздале насовсем.

Ей выделили уже не чулан, а сарай. Его не закрывают. Она свободно гуляет по двору, и постояльцы гостевого дома балуют её вкусняшками.

Иногда эти постояльцы оставляют открытой калитку.

Двухсоткилограммовая Пинки тяжело встает на короткие ножки и направляется к выходу со двора.

Управляющий обычно это видит на мониторе, и выходит во двор.

— Пинки! — укоризненно говорит он, — не уходи со двора. Съедят!

Пинки останавливается. Она не может оглянуться, поэтому поворачивается к нему всем телом. выслушивает его нотацию, и после короткого раздумья отходит от калитки. Она считает такие запреты свинством. Потому что несколько раз случалось, что она-таки уходила незамеченной. И всегда чужие люди привозили её домой на машине. Однажды это была машина Росгвардии.

***

Случается, что гости спрашивают управляющего: "Вы не планируете когда-то её съесть? "

Он отвечает: "Невозможно! Её популярность в Суздале выше, чем моя!"

у переправы чрез Иордан. И пало в то время из Ефремлян сорок две тысячи… (Суд. 12:5-6).

Недавно слетал на недельку по делам на Восточное побережье. Заодно заехал в гости к бывшим соседям, которых не видел уже десять лет. Запарковался у дома, вышел из машины, сделал первый вдох и сразу узнал полузабытый вкус воздуха маленького нью-джерсийского городка, где дома стоят слишком далеко, чтобы их обитатели мешали друг другу, и достаточно близко, чтобы был стимул поддерживать добрососедские отношения. Навстречу мне с громким лаем выбежала черная красавица-доберманша.

— Жучка! Down! Quiet! – строго прикрикнула хозяйка.

Собака немедленно улеглась и замолчала. А я, конечно, спросил:

— Как же так Жучка? Такое благородное животное заслуживает имя Анубис, скажем, или Бастет.

— Я знаю, но есть нюансы. Помнишь, когда мы уезжали из Бруклина, у нас был ротвейлер Макс. Добрейшая собака, мухи не обидит. Через неделю весь квартал знал его и его кличку. Когда я выводила его на прогулку, из соседних домов с криками "Макс! Макс! " выбегали дети в надежде его погладить. Услышав свое имя с разных сторон и от чужих людей, собака теряла голову и начинала лаять. Дети пугались. Одним словом, дружба не получилась. Семь лет назад Макса не стало, и я взяла эту девочку…

— Я понял. Но почему Жучка?

— Очень просто. Ни один местный не может произнести слово "Жучка" так, чтобы собака его поняла.

обнаружившей позавчерашнюю лосиную кучку.

Но вот лес как будто пробудился! Чу! Справа по цепи глухо, с оттяжкой, пернул 3й номер. За завтраком он сожрал полкастрюли макарон с тушенкой, сготовленных на всех.

Слева донеслось перханье 5го и из кустов, в которых можно спрятать слона, вырвался клуб табачного дыма. Хорошо! А то я все маялся сомненьями: ебошить мне по этим кустам или брать метров на 30 вперед.

Вот затрещали ветки. Лось? Нет. Это гордый курильщик устраивает себе гнездо в ветвях куста, потому что снизу лужа по локоть.

Внезапно из тумана доносится зычное: "Вася, е[ж] твою мать? Дай два патрона. Я дома забыл". Первый и седьмой у нас с нарезным, с девяткой. Патроны остальных им не подходят. И сразу с другого края, раскатами, разгоняя ворон, ответ бывалого Васи: "Молчи, [ч]удак! Лося спугнешь! "

Загонщики тихи, как предрассветный сон. Верно, нашли полянку посуше и собрались на "молитву". Старший вчера с[тыр]ил с общего стола два пузыря и еще три с[тыр]ил кто-то другой. Потому мы не сильно перепились. Хорошо! А то сегодня пришлось бы переться в селуху за опохмелом — по прямой всего 20 километров. А дорогу не строили. Не-е, зачем?

Доносится лязганье затвора. У 2го рем с трубой. Он проснулся и решил проверить, сколько и чего ему вчера туда напихали. Три.. Четыре.. Пауза. А потом как бы в порыве, как бы на одном дыхании — пятьшестьсемь! И тишина! Все таки врал вчера, десять патронов в его рем не запихнешь! Сейчас начнет заряжать обратно.

Маты и треск из кустов слева! Лось? Нет, задремавший было пятый на[вер]нулся со своего насеста.

Далекий ветер донес весточку от загонщиков. Они решили гнать лося хоровым пением про камыш и ой мороз. Ох[рен]евший от такого беспредела лось пошел и вышел на номера.

Он не стал обходить линию с левого фланга, где притаился с нарезным и патронами бывалый Вася и ставил дымовую завесу гордый 5й, снова вскарабкавшийся на свой насест в кустах.

Лоси они вообще поборники здорового питания, образа жизни, прекрасно ориентируются в русской речи и физиологии человеков.

Лось вышел на 3го, который в тот момент спустя штаны издавал нетленку из остатков утренних макарон по флотски. Т. е. был на боевом посту. Ох[рен]евший не меньше лося третий покрепче сжал дедовскую двустволку и отдача от дуплета повергла его голым задом в остатки нерукотворной горы.

Лось, словно в матрице, разминулся с пулями буквально в 2-3х метрах и на махах перешел под юрисдикцию 2го. Трррр... пятьшестьсемь! 2й номер стрельбу закончил! И лось переходит в зону поражения первого!

Шайба! Первый докладывает: "Попал!". Все таки, что делает с человеком нарезное! Оно духовно облагораживает и как бы приподнимает обладателя, добавляя разнообразных полезных качеств и скиллов. Изворотливый, аналитический ум подсказал этому рембо единственно верное решение: в отсутствии патронов к нарезняку, мочить лося из травматического пистолета. Хорошо ведь, что не забыл в загон прихватить. А пришлось бы палками кидать!..

Вы слыхали, как ржут лоси?