путёвок. Кому пришла в голову мысль позвать с собою Витьку Семёнова, нашего одногруппника, сейчас и не вспомнить. Серёга говорит, что мне и это вполне себе возможно. Скорее всего, мне просто хотелось вытащить Витьку из депрессии, в которой он находился с тех пор, как его супруга сбежала от него со своим тренером по тантрической йоге куда-то на Тибет. Там, судя по её редким звонкам моей супруге, они с тренером уже практически достигли состояния идеальных духовных отношений, и возвращаться обратно к Витьке ей совершенно не хотелось.

Витька, который, как это часто бывает, узнал о коварстве жены последним, очень страдал, и даже пытался заполучить супругу обратно, посылая ей сперва гневные, потом примирительные, а после даже униженно-умоляющие смс-ки с просьбой о возвращении. Увы, ничего из этого не вышло и в ответ от неё приходили миролюбивые послания, о том, что его одиночество это всего лишь иллюзия, болезнь духа, от которой он сможет легко исцелиться, сразу как только сам займётся йогой и постигнет абсолютное Бытие.

Так впятером мы, наверное, и поехали, если бы Семёнов за неделю до поездки не познакомился в каком-то кафе с Катькой и не пригласил её ехать вместе с ним.

Узнав, что Витька помимо себя ещё оплачивает путёвку какой-то едва знакомой молодухе, обе наши супруги ожидаемо насторожились.

– Ничего себе нравы – тем же вечером вызвонилась нам Серёгина Анька – пожрали вместе и в койку. Он хоть понимает, что она, скорее всего, профура?

Их дружные подозрения укрепились в первый же вечер в отеле, когда за ужином мы стали вспоминать нашу давнюю поездку на машинах в Анапу, заспорили с Серёгой насчёт маршрута, и тут неожиданно выяснилось, что Катька в свои двадцать три года отлично знает все повороты, съезды и обходные направления практически по всей этой трассе. Наши супруги, слушая беседу, тут же начали многозначительно переглядываться и к концу ужина обе уже смотрели на новую Витькину пассию, как на радиоактивную. А Анька даже, улучшив момент, когда Витька с Катькой вместе пошли за добавкой, вполголоса посоветовала всем оставшимся держаться от этой девицы подальше хотя бы, как она выразилась, с эпидемиологической точки зрения.

На второй день они поцапались с ней на "арабском" вечере, когда Катька, заявив им, что как они давно уже никто не танцует, принялась во всеоружии своей молодости так высоко задирать свои длинные ноги, что вскоре вокруг нее уже стояло плотное кольцо из молодых греков, что тоже отдыхали в нашем отеле.

Апогеем ссоры стал наш совместный поход по магазинам Дубай-молла, где она сперва прилюдно отговорила мою супругу покупать себе яркий нейлоновый плащ, сказав ей, что "ваше поколение такое не носит", а Аньке порекомендовала идти скорей в магазин очков, где над входом висел большой плакат, сулящий каждой покупательнице скидку, равную в процентах её возрасту. В отель обе наши супруги возвращались злющие и обиженные, хором заявив, что больше "с этой" в город они точно не выйдут.

Ситуация быстро накалялась и нам, во избежание дальнейших обострений, пришлось даже серьезно переговорить с женами, взяв с них обещание не портить никому отпуск. После чего Катьку они, по возможности, всячески игнорировали, старательно отворачиваясь от нее при встрече словно танцоры танго. Витька же, казалось, ничего этого вообще не замечал, находясь в состоянии какой-то блаженной эйфории, позже всех появляясь на завтраке и поглядывая на Катьку с довольной улыбкой. Скорее всего, она ему действительно нравилась.

В последний день перед отъездом, когда мы всей компанией лежа на шезлонгах, загорали и глядели на море, где Катька весело играла в волейбол с компанией греков, Анька не выдержала:

– Семёнооов – с жалостью протянула она – ты, что дальше-то с ней делать собираешься? Витька поднял голову и вопросительно на неё уставился. — Ну что ты смотришь на меня как индеец на лошадь? Я говорю, домой приедете, и куда ты её денешь? Женишься что ли?

— Женюсь – решительно кивнул Витька – вот пошлю своей Брахмапутре развод и женюсь.

— И дальше чего? О чём ты с ней говорить-то будешь? Она ж стерильна… вчера вон в ресторане паэлью с Пауло Коэльо спутала….

Витька в ответ весело рассмеялся.

— Ну, и бог с ним с этим Коэльо, зато мне с ней хорошо…

— Она – как по команде подключилась к разговору моя супруга – она сейчас меня спрашивала, правда ли, что эти парни греки. Я ей говорю – почему нет, а она, оказывается, думала, что греки много-много веков назад жили, а теперь их уже и нет...

Витька снова лишь довольно рассмеялся. На него, ввиду легкости его собственного нрава все эти женские колкости особо не действовали и каждое новое едкое высказывание он встречал все тем же миролюбивым и благодушным смехом. Наверное, он и вправду собрался снова жениться.

— Ой, смотри, Семенов – вздохнула Анька – смотри…. возраст ведь никуда не денешь, ты ж ее в полтора раза старше…. Это сейчас гоголем ходишь, а потом будешь в доминошки во дворе играть, а она по мужикам бегать….

– Да, ладно тебе завидовать – беззлобно отшутился Витька – она не такая….

Наш последний вечер в Дубае мы решили отпраздновать в индийском ресторане, который посоветовал нам казах Мурад, что работал в нашем отеле на рецепции.

Ресторан оказался довольно большим, с живописным восточным интерьером с красными люстрами-фонарями и столами в виде спящих на боку слонов, вокруг которых нас рассадили на мягкие бархатные подушки.

Обслуживали нас там сразу двое официантов – пожилой мужчина в фартуке и смуглый молоденький паренёк, почти мальчик, что очень старался нам угодить и просто летал, исполняя любые наши просьбы.

И обслуживание и сама гоанская кухня всем понравились и хоть счет оказался выше среднего, мы, решив напоследок не жадничать, его даже округлили, положив на стол несколько купюр по сто дирхамов.

Когда, допив кофе, мы направились к выходу, то у дверей нас неожиданно догнал старший официант и на ломаном английском попросил рассчитаться. Пришлось объяснить, что деньги мы оставили на столе, причем с чаевыми, на что он сказал, что, да, он видел как деньги лежали на столе, но сейчас их там нет. На шум вышел хозяин заведения, высокий толстый индиец в длинном белом сюртуке и, спросив в чем дело, послал его за вторым официантом.

Молодой тут же прибежал и, поняв о чем идет речь, недоумённо вытаращил чёрные глаза-маслины, что-то быстро-быстро залопотав хозяину. Тот, выслушав его, повернулся к нам и вежливо спросил, заплатили ли мы деньги.

Мы в голос подтвердили, да, конечно, четыреста дирхамов, положили на стол, прямо на ухо слона. Тогда он снова развернулся к молодому работнику, бросил ему что-то тихое и гневное и вдруг резко, со всего размаху ударил его кулаком по шее. Паренек рухнул как подкошенный, а хозяин, что-то злобно выкрикивая, наступил ему ногой на голову и начал что есть силы давить всем своим весом.

У паренька носом пошла кровь, но он даже не сопротивлялся и лишь плача повторял какую-то одну фразу отпираясь, по всей видимости, от кражи.

Мы все в ужасе подбежали к хозяину, упрашивая его прекратить и предлагая снова заплатить за ужин. Тот, наконец, успокоился, сошел с рыдающего официанта, почтительно нам поклонился и, не взяв никаких денег, проводил нас до выхода, к которому, когда мы выходили из ресторана, уже подъезжала бело-зеленая полицейская машина.

Эта безобразная сцена совершенно испортила впечатление от хорошего ужина, но по дороге в отель все сошлись во мнении, что со стороны официанта было глупо так воровать.

— Соблазн слишком велик — прокомментировал нам случившееся Мурад — на эти деньги у него дома вся семья может больше месяца прожить, вот и не удержался…. Теперь все, гудбай, Дубай – его завтра же депортируют, тут с этим строго….

Наутро нас забрали из отеля и вскоре мы уже пили кофе, глядя как к похожим на щупальца гигантского осьминога рукавам аэропорта беспрерывно подъезжают все новые и новые самолеты. Взяв на кассе пароль, мы залезли в планшеты, а женщины, не тратя времени даром, начали собираться в дьюти-фри, дружно подсчитывая оставшуюся у них валюту. Катька тоже достала из кошелька несколько красных бумажек, увидев которые Витька задумался и вдруг спросил её каким-то чужим и тихим голосом:

– Кать…. а это что за деньги? У тебя ж не было по сто….

— Да…. просто деньги – та слегка смутилась и, неловко хихикнув, быстро сунула их обратно – какая разница-то?

Все как-то враз напряженно замолчали.

– Вчерашние – безжалостно догадалась Анька – как ума-то хватило?

— Да, ладно вам – снова натянуто рассмеялась Катька – зато ужин прохалявили…. Вить, ты чего?

Витька молча встал и, ничего не ответив, пошёл куда-то вдоль стоек регистрации, оставив её сидеть с нами с недоуменно-виноватым видом.

Так же молча он сидел и в самолете, уставившись в предложенную нам всем инструкцию по безопасности. Притихшая Катька, робко поглядывая на него, сидела рядом, изредка кидая растерянно-вопросительные взгляды на наших жён, что смотрели на неё уже с каким-то, как мне показалось, странным сочувствием.

За иллюминатором проплывали рваные серые облака, сквозь которые внизу виднелись какие-то заснеженные горные хребты. Может это и был загадочный Тибет, где на одной из вершин в позе лотоса сидела со своим тренером Витькина бывшая и, остановив сердце и дыхание, погружалась прямо в нирвану.

На всякий случай я помахал им рукой.

robertyumen

с парнем но замуж за него не собиралась, познакомилась с женатым мужчиной лет 45 но все ещё стройным, подтянутым.. с таким восточным шармом мoроканского еврея (дело в Израиле происходит).. и пришли они к обоюдному согласию что пару раз заняться ceксом не измена и чти они люди взрослые и сами решают что и как им делать..

Для этой цели был выбран вечер.. он предлагал снять комнату в гостинице, но её потянуло на романтику и они поехали на берег моря.. Красота, летняя ночь, звёзды.. тишина вокруг. Сексом позанимались, в море поплескались, вино все выпили, пора и по домам.. И тут она говорит, мол отойду в кустики перед дорогой.. ну а там, присев меж камней и редких колючек видимо потревожила скорпиона который её за то самое место и цапнул.

Больно, очень больно.. она ревёт.. он на руках несёт её в машину.. потом вернулся и таки поймал, убив конечно, этого скорпиона.. зачем? чтоб в больнице показать кто враг.

Ну скорпион не шутка, он в армии служил, знал и что и смертельные укусы бывают.. несутся в больницу. Ближайшая в Хайфе, минут 20 езды, ночь, пробок нету, всё бы хорошо, но в Хайфе всего одна больница и там работает его тёща! Не, конечно не в приёмном покое и не в ночные смены.. и шанс что его кто то узнает совсем не велик.. он и не вспомнил об этом пока им не сказали что надо остаться на 6 часов под наблюдением..

На 6 часов он не мог, семья. Ей врачи заявили чтоб звонила родителям.. чтоб был кто то рядом, мало ли что может понадобиться.. 15 лет назад сотовые были, но далеко не у всех, друзей не вызвонишь в 3 часа ночи не разбудив весь дом. Пришлось будить папу, он конечно приехал, и долго ещё потом поминал ей эту ночь обзывая блудницей..

Его конечно узнали, тёще конечно донесли и уже вечером следующего дня он имел грандиозный скандал где его и его "русскую проститутку" крыли матом.. До развода не дошло, марокканская семья все же, 4 детей и он прилично зарaбатывал..

Короче узнали все, и его сторона, и её родные и друзья и даже те кто знать не должен.. не каждый же день в больницу привозят девку которую скорпион за п@ду покусал.. История попала в историю.

Не узнал только её парень, но замуж за него она так и не вышла

ни раздеться, ни сумки поставить, ни гостей пригласить. Среди мужиков, как и положено, вскоре нашелся Самоделкин по фамилии примерно Пашкин. Пашкин был человеком хоть и сволочным и занудным, но с удивительно золотыми руками. Он быстро рассудил, что если дом панельный, то та самая стена, которая разделяет его прихожую и его же просторный зал, крепится к потолку и другой стене с помощью "закладушек". (Эх, "Пятая четверть", "Пятая четверть", what has become of you?). Закладушки распределены по-периметру примерно сантиметрах в восьмидесяти друг от друга. Поэтому если хватит смелости и терпения, то можно с помощью сварочного аппарата освободить стену от одних закладушек и, передвинув, прикрепить к другим, увеличив таким образом прихожку за счет уменьшения одной из своих комнат. Комната у него через стену от прихожки была довольно большая, поэтому компромисс был приемлимым. И ведь даже сварщиком не был, подлец, а сумел...

После этого к Песне Девушек добавился еще и припев: "Пашкин свою прихожую расширил. Когда же и ты, Ванюша, расширишь нашу?".

Моя мать не только не отставала от других вокалисток, но даже и превосходила их в в высоте тона и громкости исполнения.

Отец же только рассеянно, глядя в сторону, противоположную от ненавистной стены, бурчал: "Сделаю, сделаю".

И вот настал момент, когда положение стало вовсе невыносимым. Отец понял, что выкручиваться далее бесполезно, и что рано или поздно этот трудовой подвиг Пашкина ему придется повторить. Окинув, наконец, впервые эту стену внимательным взглядом и определив объем работ, отец решил... что не будет таким уж и большим грехом отложить перестановку хотя бы до следующего куплета.

Но последний не заставил себя долго ждать. Через несколько дней мать с новой силой заголосила: "прихожка маленькая, ни раздеться, ни сумки поставить, ни гостей пригласить. Пашкин свою прихожку расширил. И когда уже ты расширишь нашу. "

На что отец ответил:

— Да я могу эту твою стену передвинуть хоть сегодня, но тут есть одна проблема: нужно нашу соседку спросить, разрешит ли она.

— Ха, — взорвалась ручной гранатой РГД-5 мать, — что это такое ты мелешь! Пашкин стену передвинул, и никакого разрешения ни у кого не спрашивал. Одному тебе нужно разрешение.

— Ха, — ответил отец, — так Пашкин стену в СВОЕЙ квартире передвигал, а нам придется двигать к соседям.