ожидания по всем экранам показывали крушения самолетов. То Боинг в воздухе развернётся красивым огненным лепестком, то маленький истребитель опрокинется на посадке и врежется в терминал. На радость транзитным пассажирам, наверно.

В Бангкок я прилетел с опозданием -в три ночи, и ещё час ходил по пустынным залам аэропорта, отыскивая свой потрёпанный рюкзак. Нашёл. Бок болел, от недосыпа совершенно не варила голова, словно туда мокрых опилок насыпали, а редкие мысли текли медленно, как капли засохшего меда при замедленной съёмке.

На стоянке такси была всего одна машина — сильно потрёпанный коричневый Ниссан с таким же потрепанным хитроглазым водилой. Дал ему бумажку с названием и адресом гостиницы, которую заблаговременно написал в самолёте. Водила оглянулся — конкурентов нет, и сказал мне — эта гостиница закрыта. Меня на мякине не проведёшь — и я дал ему ещё один листок, с адресом другой гостиницы. На что водила замахал руками по тайски и сказал, что и эта гостиница закрыта. Тогда я сказал ему, чтобы он вёз меня на улицу Као-Сан — там полно клоповников.

На что водила снова замахал руками и сказал, что там закрыто. Что — вся улица? — тупо удивился я. — Да, да, фся улица.

— Ну ладно, отвези меня в какую-нибудь гостиницу, только подешевле.

Он привез меня к украшенной неоном пятиэтажке, заскочил в холл, потом вышел довольный и сказал — вылезай.

Портье показал мне номер. Номер как номер, с кроватью, а мне жутко хотелось спать, только почему-то потолок весь зеркальный, и у изголовья кровати одни зеркала. Зачем это, тупо подумал я, повернулся к портье и вдруг увидел рядом с ним девушку в халатике без рукавов.

— Она тебя щас массировать будет, — сказал портье с улыбкой.

Я почему-то сразу обратил внимание на её мускулистые предплечья. Жутко заныло сломанное ребро.

— Не хочу, — честно признался я.

Тут в полуоткрытую дверь зашла ещё одна девушка, и портье сказал:

— Господин хочет, чтобы его массировали две девушки?

Кажется, ненависть плеснула в мои глаза. Портье нахмурился, потом вдруг понимающе улыбнулся, что-то сказал по тайски, и в комнату просочился субтильного вида юноша, тоже в халатике.

— Тебя будет массировать он, — сказал портье и указал пальцем на новоприбывшего. Тот приветливо улыбнулся.

В общем, едва вытолкал я их всех. Закрыл дверь на замок и цепочку, а то вдруг ещё налезут, и лёг спать. В голове, как муха в паутине, трепыхалась одинокая мысль — Что это всё было?

Проснувшись, я посмотрел на зеркальный потолок, затем изучил висевший на стене прейскурант. За "массажистку" с улицы нужно было доплачивать. Шестерёнки медленно провернулись и щелкнули.

Каналья трактирщик (то есть таксист) привез меня из аэропорта прямо в кошкин дом, получив деньги и с меня, и с хозяев заведения.

Забитой пассажирами маршрутки в этой истории нет. Но, когда я выходил из здания, с автобусной остановки на меня пялилась целая стайка тайских школьниц — в форменных синих платьях и белых гольфиках под колено. Смотрели, хихикали, шептали что-то друг другу на ушко, и снова хихикали.

в норме, но побрюзжать иногда, хоть и не многословно, может.

За все уже эти его дни рождения, уже давно не знаю чего ему дарить. Лет десять назад подарил спальный мешок. Самый крутой выбрал, до -35 по Цельсию. Что вы думаете. Едем ранней весной на рыбалку, еще лед не весь сошел. По ночам бывает до -10-ти.

Залито все до горизонта весенним половодьем, только деревья из воды торчат с островками. Предполагалось заночевать на одном из них. Поздно вечером управились, выбрались на сушу.

Спрашиваю отца: -Взял спальник?

–Неа, отвечает, — тепло уже, тем более в палатке! — Немного поворчал на изнеженную молодежь. А сам в телогрейке, своей ровеснице, за годы насквозь пропитанной рыбьей слизью.

Разожгли на островке костерок, поужинали. Мы, с моим другом, традиционно пригубили, взбодрились, и прыгнули в стылую лодку, решив еще до утра проверить снасти.

…И заблудились. Вы бы тоже заблудились, ночью, в лесу, на лодке и в тумане.

Повезло еще, что с собой было. Уже светало, когда наткнулись на остров. Замерзли как собаки. От ожидаемых примет, костра, палатки и старого рыбака — ни следа.

От костра даже дыма не осталось, а палатка была, только она не стояла, а лежала свернутая в рулон, и с папой внутри. Говорит, тепло было, как и обещал.

В другой раз. Собираемся уже большей компанией, моих и отцовых товарищей. Человек семь, на двух джипах. Подъезжаем к моему другу, закидываем снаряжением его машину с экспедиционной корзиной на крыше – места для багажа навалом.

Ну мы и веселимся: Спиннинги-удочки, лодки, мотор, палатки, веранду, спальные мешки, большой раскладной стол со стульями, газ в баллоне, печь.

Папа долго молчал, глядя на все это непотребство. Но когда я уже садился за руль, и улыбаясь, посмотрел на него, ожидая реакции.

Он не выдержал: — Вы бы, [м]ля, еще бы гитару взяли!

А мы взяли)

P. S. А как душевно папа поет!