Смешные истории

в пределах видимости лавочке, на которой уже сидел какой-то псих и негромко разговаривал сам с собой.

Я присел рядом с психом. О чем он говорит, я не вслушивался. Впрочем, он не обратил на меня никакого внимания, продолжая свой разговор с воображаемым собеседником. Я достал сигареты и закурил. Почуяв запах дыма, псих тут же повернулся ко мне, и жестами, не прекращая говорить, попросил закурить.

Я протянул сигарету, и в тот момент, когда он повернулся ко мне и склонился над зажигалкой, мне стало стыдно. Я заметил, как с той стороны лица у него блеснула гарнитура.

Понимаете? Я принял за психа человека, говорящего по телефону. Был ли это кто-то из персонала, или посетитель? Непонятно. Рубашка с коротким рукавом, спортивные штаны, да тут все так одеты. Я волей-неволей стал вслушиваться в обрывки разговора.

Вольготно развалившись на лавочке, тупо уставившись в небо, покачивая ногой, он обсуждал с кем-то условия поставки крупной партии какого-то сырья. Судя по терминам, медицинского. Потом говорили про погоду. Про курс доллара и евро. Потом, со смехом — про какую-то сауну и девочек.

А я сидел, слушал, и думал о том, как же сложно нынче стало отличить человека нормального от человека сумасшедшего. И в чем собственно разница.

Потом наконец из дверей корпуса появилась медсестра.

Она повертела головой, увидела нас, погрозила в нашу сторону пальцем, и строго крикнула:

— Смирнов, ты опять?! Смотри, я всё Николай Иванычу расскажу!

Тут сидящий рядом мужчина прервал свой деловой разговор, повернулся ко мне, и сказал негромко.

— Брат, дай пару сигарет, коли не жалко.

Я протянул пачку, он ловко сунул её куда-то в штаны, потом достал из уха своё средство связи, оказавшееся обрезком обыкновенной капельницы, выкинул в урну, и забавно подпрыгивая побежал к дверям корпуса.

для себя. И так вдвоём с сыном прожила тридцать лет. Сына она безумно любила. Ради него и жила, и работала изо всех сил. И разбогатела ради него. А сын познакомился с девушкой Леной из общежития. Да ещё с ребёнком!

Тамара Леонардовна знала людей. Она знала, что эта девка, как она Лену называла, хочет отнять у неё сына и поживиться имуществом. Вот и поехала она разбираться с девкой, узнала, где та живет. И решила эту Лену запугать или подкупить; как получится уж. Но оторвать змею от своего сына, который перестал слушать маму и толковал о женитьбе.

Тамара Леонардовна была лицом похожа на бульдога. Тяжёлое лицо со складками и брылями. А глаза у неё горели от злости как у собаки Баскервилей. Она была большая женщина, как памятник Родине. Думаю, на Кабаниху она походила более всего; из пьесы Островского.

По пути Тамара Леонардовна купила несколько яблок и груш. И погремушку для ребёнка. Все же праздник. Надо же как-то начать разговор, верно? Не звери же мы лютые, не ягуары!

Так что все правильно она делала. Позвонила в дверь, вошла, как циклоп, сняла сапоги и шубу. Поздравила с наступающим эту девку, только хотела начать спич, и тут увидела в манеже ребёнка.

Беленький такой мальчик. Петруша его звали, как робко сказала Лена. Она стояла и тряслась от страха. Потому что Тамара Леонардовна могла напугать, уж поверьте!

Тамара Леонардовна подошла к манежу и протянула малышу погремушку. На! И тут малыш вдруг залился таким радостным смехом, что Тамара даже вздрогнула. Малыш схватил погремушку ручкой и стал так потешно переступать ножками в носочках, держась одной рукой за борт манежа, — вроде танца такого. При этом он махал погремушкой и не сводил синих глаз с Тамары. И ещё радостно взвизгивал, от восторга. Почему-то Тамара Леонардовна внушила малышу необычайный восторг!

Он стал тянуть ручки к женщине, визжа и хохоча. Глаза как щелочки стали, рот с двумя зубами растянулся до ушек...

Вот тут Тамара ошибку- то и совершила. Взяла малыша на руки; инстинктивно. А Петруша обнял ее крепко-крепко, изо всех сил. А потом стал рукой трогать лицо, погремушкой слегка постукивать по лбу ей и ворковать…

Ну, и она стала ворковать. Стала умильным голоском говорить всякие глупые и бессмысленные слова: "кто это такой малипусечка? Кто этот маленький попсинька? Кто у нас такой сладкий сахарочек? ", — как дура сделалась. И сердце ее сжалось так сладко-сладко, так горячо стало в груди… А Петруша не сводил с неё влюблённых глаз и прямо цеплялся изо всех сил! Ни за что не хотел к маме. И пахло от Петруши счастьем. Любовью. Ангелами, — если они пахнут, то именно как маленькие детки…

Да Тамара Леонардовна и сама не хотела малыша отдавать. Она бы сейчас все на свете отдала бы за Петрушу. С ней случилась любовь. Бах! — и все. И по складкам лица текли тёплые слёзы…

обрывки фраз: "на тебе смертельная порча", "нужно срочно снимать", "все умрут", "нужны деньги или золото". Было видно, что бедный мужик под гипнозом, самая говорливая цыганка водила ему по лицу пером и что-то бубнила. Остальные 5−6 создавали фон. Мужик полез за кошельком. Алексею представил себя без денег в другом городе и ринулся защищать невменяемого.

— Товарищи цыгане, гражданин со мной, нам пора идти, — он взял несчастного мужичка под гипнозом за локоть и повёл в сторону. Тут же он ощутил, что его оттаскивают за шкирку. Он обернулся, сзади него стоял большой цыганский детина с золотыми зубами. Сквозь зубы ему пошипели.

— Иди куда шёл. Пааарежу!

Был зарезанным в другом городе Алексею не хотелось, и он отошёл. Тем временем мужчина отдавал цыганам золотое обручальное кольцо и часы. В Алексее закипело чувство справедливости. Он нащупал в кармане куртки мел, который остался у него после рисования на асфальте с племянницей. Решительно подошёл к толпе. Сел в ногах у мужика. Как в гоголевском "Вии" очертил круг, внутри которого оказался сам и мужик. Поднял руки вверх и как сумасшедший начал орать:

— Анон эдхелен эдро хи амэн! Фенос ногосрим, ласто бех ламен!

Дело в том, что Алексей очень любил "Властелина Колец" Толкиена. Это заклинание Гендальфа он зачем-то выучил наизусть. Оно означало "Эльфийские ворота, откройтесь для нас сейчас; дверь народа гномов, внемли моему слову!". Алексей кланялся и выкрикивал заклинание снова и снова. Его слову внимали не только гномы, но и цыгане. Нервничая, они начали креститься и уходить по одному. Алексей увидел того самого цыганского детину с золотыми зубами. Он зло смотрел на Алексея и что-то сурово бормотал. Алексей вспомнил свою любимую сцену — "сражение Гендальфа с Балрогом", демоническим существом, и, глядя в лицо врагу, проорал на весь вокзал:

— Я — служитель тайного огня, хранитель пламени Анора, Темный огонь тебе не поможет, пламя Удуна! Возвращайся во тьму, ты не пройдёшь!

Лицо цыгана побелело. Он упал на колени. Потом стал доставать из карманов золотые украшения и складывать в круг из мела. Алексей не мог остановиться и в исступлении орал:

— Возвращайся во тьму, ты не пройдёшь!

Бедный цыган запричитал:

— У меня больше ничего нет! Есть зубы, но мне нужно какое-то время.

Алексей не останавливался:

— Я служитель тайного огня!

Цыган плакал:

— У меня семья. Мне страшно! Милиция, помогите! Убивают! — потом быстро поднялся и убежал.

В конце концов у входа в жд вокзал остались двое. Алексей встал, отряхнул штаны, и сказал мужику:

— Вот забирай, тут твоё. Ну будь здоров, больше не впутывайся!

Мужик глядел на него ошалелыми глазами.

— Сколько я вам должен за обряд снятия порчи?

фокусироваться на информации. Помню, как мы с братом злились, отдавая долги, не понимали импульсивности её поступка. Я настояла на походе к врачу, и выяснилось, что у неё агрессивная форма деменции (болезнь Пика).

Сейчас ей 56 лет, и болезнь почти сожрала её личность и совсем отняла у неё речь. Мы о ней заботимся и содержим её. Стараемся сделать всё, чтобы ей было комфортно последние годы… Понимаем, что мама умирает. Вроде и смирились уже, хотя всё равно больно видеть её такой.

А я не могу не вспоминать о том случае с кредиткой. Не потому что злюсь, совсем не из-за денег, а потому что мне становится горько за маму. Она считала, что, если не сможет работать, её просто вышвырнут, как мусор, и была в настоящем ужасе, покупая те курсы. Ей удалось мне это объяснить с горем пополам, и я потом долго ревела от сочувствия к маме. Мы с братом никогда ничем подобным ей не угрожали, не знаю, откуда она это взяла. И как же плохо ей должно было быть, если она жила с такими мыслями! Не проходит и дня, чтобы я об этом не думала. Очень хочу лишний раз обнять и сказать: "Мамочка, мне так жаль", — только она уже не поймёт.

и нам пришлось стать его невольными слушателями.

— …Да, он очень умный, Вы даже не представляете какой.

— А дорого ли обошелся?

— Ой, лучше не вспоминать, баснословно дорого. Две пенсии, больше даже. Мой покойный муж ни за что бы не позволил купить такого дорогого.

— Ну а как он вообще, не жалеете, что купили?

— Нисколечко не жалею, за месяц уж привыкла, даже имя ему дала, Геной назвала, как крокодила, он и по характеру на него похож. Я с ним как с человеком разговариваю. Поначалу творил, конечно, черти что. Фарфоровую балерину скинул с этажерки, но теперь я научилась с ним управляться. А вообще Гена мне очень помогает, очень. С моей-то спиной. Залезает повсюду, за ним не угонишься, правда, его потом и самого нужно пылесосить. Я выделила Гене место под телевизором, он там спит целыми днями. Когда меня нету дома, я не разрешаю ему гулять, мало ли что… Образ жизни у Гены ночной. Днем спит, а ночью ходит-бродит по всей квартире, у меня все равно бессонница, лежу слушаю, как он рычит. Кушает. Все таки, Вы знаете, уже как будто и не одна дома, какая-никакая, а компания.

Я Гену очень полюбила, теперь даже не представляю, как обходилась без него? Забот с ним никаких, одна польза.

Сын мне прошептал на ухо:

— Котенок.

Старушка продолжала:

— А прошлой ночью пришел к моей кровати, вертится вокруг, не отходит. Я ему говорю: — "Гена, ну чего ты тут крутишься? Залезай под кровать, там для тебя есть что покушать и спать уже иди, хватит бродить. Он так и сделал – немного поел и спать пошел.

А бывает, что запутается где-нибудь в шторах, бедняжка, а вылезти сам уже не может и ни туда ни сюда, как рыба в сети. Пищать начинает, меня зовет, чтобы спасала. Иду спасаю, выпутываю. Дурачок такой.

Мы с сыном одновременно посмотрели друг на друга и тихо сказали: — "Не котенок…"

А Генозаводчица все расхваливала взахлеб своего питомца:

— С Геной лучше, чем с собакой – ни гулять не нужно ни кормить и аллергии никакой, а даже наоборот. И запаха от него почти нет.

Сын удивленно зашептал:

— И не собака…

Мы немного отдохнули, опять запрыгнули на свои самокаты и покатили дальше. Отъехали от старушек метров на сто, сын и говорит:

— Папа, а все же кто этот Гена, если не котенок и не щенок? Может черепашка?

Я говорю:

— Нет, черепашка не умеет кричать и звать на помощь, когда в шторах запутается.

— А удав может?

— Нет, тоже не может.

— Тогда что же это за зверек? Может крыса?

— Может и крыса, но я слабо себе представляю как крыса может рычать…

— Папа, а давай вернемся и ты спросишь.

— Хорошая идея, вот поезжай и сам узнай. Учись разговаривать с незнакомыми людьми.

Сын засомневался, но любопытство пересилило и он погнал к старушкам. Поговорил, вернулся очень хитренький и с конфеткой в руке.

Мы возвращались к машине, время шло, а Юра только улыбался и говорил:

— Папа, я то знаю, кто такой Гена, а вот ты будешь до конца своей жизни мучаться и страдать, но так и не догадаешься.

Я и правда был очень заинтригован. Пришлось кой чего пообещать своему шантажисту, чтобы наконец узнать, что любимый бабушкин питомец Гена – это всего лишь…робот-пылесос…

как обычно нет, старые гирлянды утонули при аварийном затоплении офиса, а остатков мишуры хватает только для украшения офисного кота.

Но наш директор на то и называется "креативным" — он вспомнил, как в детском саду рисовал на окнах ясельной группы всяких дедов Морозов со

Снегурочками и его мама очень гордилась своим сыном. Девчонок погнали в хозмаг за красками и креативщик под восторженный шёпот наших красоток принялся творить. В общем-то получилось неплохо и мама любого детсадовского мальчика была бы счастлива. Но подозреваю, что за такой авангард на центральной улице города мы бы огребли неприятностей по самые гланды, поэтому девицы быстренько вымыли окно, а директор снова загрустил. Тут к нему подходит наша уборщица узбечка Мастура и говорит, что её младший брат в детстве учился в специализированной школе и даже хотел поступать в художественный институт, но сейчас он безработный и за небольшие деньги хоть всё наше здание распишет дедами Морозами.

Послали водителя за узбекским Васнецовым и дали ему бумагу со всякими причиндалами, чтобы проверить мастерство. Оказалось, что пацан реально классно рисует – за десять минут он твёрдой рукой художника набросал эскизы зайчиков, медведей и прочих сказочных птичек. Так что не врала уборщица про своего братана – Академия Художеств в полном составе должна его на коленях упрашивать забросить стройку и заседать у них президиуме.

Руководство быстренько утвердило общий дизайн четырёх окон и пока местный электрик вешал наружную подсветку, осторожный креативщик заставил пацана рисовать в крайнем окне счастливых сусликов и хомячков с белками.

К концу рабочего дня огромное окно приобрело почти законченный вид картины из Третьяковской галереи и своим профессионализмом уже привлекло стайку менагеров из соседних офисов. Наши девицы задирали носы и вовсю кокетничали с посторонними мужиками, а креативный директор принимал поздравления.

Короче, все выходные младший брат Мастуры рисовал на окнах под наблюдением пожилого охранника, а в понедельник мы вышли на работу...

Соседские менагеры уже с раннего утра изображали приступы идиотского смеха, валяясь в сугробах под офисными окнами, а наши девицы скромно прятались за своими мониторами. Я тогда хорошо разглядел эмоции на лице самого креативного директора и могу сказать, что такой гаммы чувств я не наблюдал на его фасаде за всё время совместной работы: вместо окон у нас были первоклассные картины на новогодние темы – два крайних имели сходные сюжеты – ёлочки с танцующими вокруг них зверюшками, а по центру стояли деревянные сани со Снегурочкой и огромным дедом Морозом. Два заглавных персонажа были прописаны до мельчайших деталей и наряжены в красивые ватные халаты с национальными узбекским орнаментом. Но самое главное — Дед Мороз имел лицо пожилого узбекского крестьянина с приклеенной ватной бородой, а Снегурочка была похожа на его престарелую узбекскую маму. От всего полотна веяло национальным колоритом и казалось, что в мешке у Деда Мороза вовсе не игрушки, а казан с восточным пловом.

И вот тогда даже нашим офисным мышкам стало понятно, за что креативный директор получает свои деньги – уже через пару часов поверх окон нашего турагентства красовался новенький рекламный баннер "Горящие новогодние туры в Юго-Восточную Азию". Но самое удивительное в этой истории — к нам потянулся народ прямо с улицы, а это, как известно — самое невероятное в нашем бизнесе.