Истории о армии #друг

его в путешествии гвардейским гренадёрам и спросил, не хочет ли кто-либо из них померяться силой с лондонским атлетом. На единоборство вызвался мощный, плотного телосложения гренадёр, «бывалый в Москве часто на боях кулачных и на себя надеявшийся». К сожалению, Нартов не называет имени гренадёра, но из рассказа видно, что тот обладал не только огромной силой, ловкостью и бойцовской сноровкой, но и сметкой, расчётливым и умным тактическим мышлением. Понимая, что он встретится с какой-то новой, незнакомой ему манерой боя, гренадёр попросил разрешения прежде посмотреть схватки англичан. «А приметя все ухватки их, уверял государя, что он первого и славного бойца сразит разом так, что с русскими впредь биться не пожелает».

Пётр улыбнулся, довольный уверенностью солдата, но строго спросил: «Полно, так ли? Я намерен держать заклад, не постыди нас». — «Изволь, царь-государь, смело держать. Надейся, я не только этого удальца, да и всех с ним товарищей вместе одним кулаком размечу…» — пообещал гвардеец, а чтобы его слова не выглядели пустым хвастовством, рассказал, что не раз в одиночку с успехом противостоял за Сухарёвой башней натиску целой кулачной стены.

Среди нескольких англичан, с которыми Пётр I находился в дружеских отношениях, был «командовавший на море» маркиз Кармартен, сын старого английского политического деятеля Томаса Осборна — герцога Лидса. К этому герцогу через несколько дней после описанных выше событий Пётр был приглашён на званый обед.

Беседуя с хозяином, царь искусно перевёл разговор на английских бойцов, которых недавно видел, и уверенно заметил, что его гренадёр «первого их витязя победит». За несколько месяцев пребывания в Британии Пётр успел неплохо изучить английский характер и точно знал, какой будет ответ. Находившиеся рядом лорды очень почтительно, но вместе с тем твёрдо заявили, что его высочество, к сожалению, заблуждается. Они совершенно уверены в «силе и мастерстве победителя своего, против которого никто стоять не мог». В подтверждение таких слов предлагали даже, если угодно государю, держать заклад. Рассчитывая именно на это, Пётр принял пари на крупную сумму — в пятьсот гиней, однако счёл нужным оговорить, что его солдат придерживается не английской, а русской манеры ведения боя, и предупредил лордов: «Но ведайте, господа, что мой боец лбом не бьётся, а кулаками обороняется».

Обед у Кармартена состоялся 20 апреля (по сведениям князя Щербатова, который вёл «Журнал, или Поденную записку блаженныя и вечнодостойныя памяти Государя Императора Петра Великого…»). Поскольку Пётр I на следующий день покинул Британские острова, схватка русского гренадёра с англичанином могла состояться 20 или 21 апреля 1698 года.

«К сражению был назначен сад Кармартена». Там собрались британские вельможи, вся царская свита и семьдесят гвардейцев, сопровождавших царя в путешествии. Проникло в сад и немало английского простонародья — «черни», как говорил Нартов.

Вышли бойцы, и все увидели, что внешне петровский солдат значительно уступает шотландскому гиганту. Просто не верилось, что гренадёр сможет устоять. К тому же ещё до боя «англичанин богатырским своим видом, при первом на соперника своего взгляде, уверял уже почти каждого зрителя, что сие есть для него малая жертва». Сама «жертва», однако, не проявляла никаких признаков беспокойства.

С первых же секунд поединка шотландец всячески старался вызвать гвардейца на атаку. Но у солдата был выработан свой план боя, и он твёрдо его осуществлял. В конце концов, уверенный в силе своего коронного удара головой, английский атлет не выдержал и ринулся в атаку сам, целясь поразить противника в грудь. Этот приём неоднократно приносил силачу чистую победу. Зрителям показалось было, что удар дошёл до цели, но в последний миг гренадёр успел обрушить свой увесистый кулак на нагнутую шею атакующего. Это был удар хорошего тяжеловеса, и шотландец рухнул на землю как подкошенный.

Объективные англичане хотя и были явно огорчены, но встретили убедительную победу русского аплодисментами и хвалили его. А Пётр I, никогда не лезший в карман за словом, повернулся к свите и, не скрывая насмешки над таким малопочтенным «употреблением головы», сказал: «Русский кулак стоит английского лба! Я думаю, он без шеи».

Действительно, всем казалось, что схватка стоила шотландцу жизни. Долгое время он лежал без сознания. Позвали лекаря, и он привёл боксёра в чувство. Вопреки английскому обычаю справедливый Пётр одинаково наградил и победителя, и побеждённого. Тот и другой получили по двадцать гиней из выигранного царём заклада. Кроме того, Пётр «весьма старался, чтобы английского бойца вылечили; сего ради, подозвав к себе лекаря и наказывая о излечении, дал врачу двадцать гиней».

«Потом, — писал Нартов, — государь приказал тут же всем своим гренадёрам прежде бороться, а после между собой сделать кулашный бой, чтобы показать лордам проворство, силу и ухватки русских богатырей, чему всё собрание весьма удивилось, ибо все находившиеся при Петре Великом в путешествии гренадёры выбраны были люди видные, рослые, сильные и прямо похожи были на древних богатырей».

Итак, русский боец в решительной схватке победил одного из предшественников первого чемпиона Англии легендарного Джеймса Фигга. В сущности, шотландец и сам был тем, кого англичане называли «чемпйен», то есть защитник — боец, защищающий свою славу сильнейшего. Потерпев поражение, он потерял эту славу. И кто знает, не будь этой схватки с петровским гренадёром, быть может, англичане провозгласили бы своего первого чемпиона страны по боксу на два десятилетия раньше…

Из книги Г. Шатков, И. Алтухов «Жестокие раунды» (Страницы истории профессионального бокса), 1979 г.

сделка между лицами южной национальности по

"левому" коньяку. Место и время сделки известны.

Район связывается с главным Управлением (где К. и работает), чтобы

те помогли зафиксировать это событие.

Приехав с группой на место, К. с огорчением наблюдает, что место

"южане" выбрали крайне удачное - точек для съемки практически нет.

Но! Рядом стоит шестнадцати-этажка! К. белкой скачет на чердак и

мощным "цифровиком" аккуратно отщелкивает весь процесс сделки. После

этого на сцену вылетают молодые орлы в камуфляже и производят

задержание главных действующих лиц. К. несется в главное Управление.

Занавес.

Действие второе.

В районной управе шеф с гиканьем и улюлюканьем колет продавца. Тот

упирается рогом и колоться явно не желает: "нэ знаю, начальнык,

савсэм ничэво нэ знаю!" Тут появляется довольный К. и раскладывает

перед продавцом веер фотографий. Тот понимает, что влип, но по

инерции продолжает упираться. Тут до него медленно доходит необычный

ракурс съемки и он спрашивает у К., мол откуда снимали-то? К.

смотрит на него как на малахольного и пожимая плечами отвечает:

"Спутник...". Занавес.

Действие третье.

Вусмерть перепуганный продавец лихорадочно строчит чистосердечное

признание. The End.

PS. А К. за эту операцию получил благодарность. Удачи ему в его

незаметном :-) труде!

когда, в порядке исключения, летчик на «спарке» мог взять с собой в полет техника самолета.

Для тех, кто в танке служил, объясню. «Спарка» - это такой двухместный самолет. Боевой истребитель, понятно, был одноместный. Вот. Второе место в ней освобождалось за счет снятия кое-какого спецоборудования, и устанавливалась еще одно кресло. Использовалась она, в основном, в учебных целях.

Брали техника только для перелета из пункта А в пункт Б. И полет в этом случае всегда был «гладким» и дозвуковым. Делалось это с единственной целью. Опытный техник в точке прибытия, мог один и быстро сделать полную предполетную подготовку. И самолет без всякой задержки возвращался обратно. Потому что, часто бывало, что местные авиатехники не умели обслуживать данный тип самолета, или умели, но не имели допуска. Или, еще какая херня. А тут удобно, все свое привез с собой.

Вот, наконец, собственно, и сама история.

Случилась она, в N-ском истребительном авиаполку. Служили там два очень опытных и заслуженных человека. Летчик и Техник. Кто не знает, кто такой техник, быстро вспоминает фильм «В бой идут одни старики», и техника

(механика) самолета в исполнении артиста Алексея Смирнова. Это будет хорошая картинка к истории.

Служили давно, понимали друг друга с полуслова, и раньше у них был один общий самолет. В смысле, Летчик на нем летал, а Техник его готовил. Но годы пробежали, Летчик был еще ничего себе, боевой, а вот Техник уже начал потихоньку готовиться к пенсии, и мудрое командование полка, понимая, что человек выдыхается, перевело его с обслуживания боевого самолета на «спарку». «Спарка» на полетах требовалась не часто, делала по одному, два вылета за смену, а могла и вовсе все полеты скромно простоять в сторонке. Да, и забыл сказать, друг друга они называли

Степаныч и Васильич.

Было раннее утро. В полку начинались очередные, плановые полеты.

«Спарка», сгорбившись длинным «фонарем», как обычно, стояла на самом краю бравого строя боевых истребителей. Летчики получили задания, и расходились по самолетам. Техник «спарки» Васильич, в ожидании, тихо сидел под крылом, прячась от встающего, но уже жаркого, южного солнца.

Вдруг, он увидел, как вдоль самолетов, прямо к нему, быстро шагает заслуженный летчик, но для него уже давно, просто Степаныч.

– Степаныч, здорово. Я не понял, ты ко мне?

– Да. Здорово, Васильич, как самолет?

– Ласточка, Степаныч, ты же знаешь. Все проверил, полная заправка, все в норме, можешь лететь.

– Слушай, Васильич, тут такое дело. Мне сейчас надо быстро смотаться на аэродром подскока, там кое-что обсудить, и сразу обратно. Ты полетишь со мной, разрешение командира есть, – и протянул ему второй шлем.

– Не, Степаныч, не шути так, я не могу. Да, правда, не могу я сегодня, мне вечером еще на родительское собрание в школу к младшему надо.

– Васильич, ты это, давай не мудри, на все про все, уйдет не больше трех часов. К обеду вернемся. Не тяни, садись быстрее, и поехали.

– Ладно, ладно, Степаныч, не кипятись. Надо, так надо. Слетаем. Только ты это, иди, погуляй минут десять, ну покурить хоть сходи.

– На хрена еще?

– Ну, мало ли что. Знаешь ведь, самолет – это такая штука. Дай-ка я, на всякий случай, еще раз все проверю.

командование заставило Шерхорна выйти на связь с немецким командованием и сообщить ему, что группировка из более чем тысячи немецких солдат попала в окружение, но продолжает вести боевые действия в тылу противника. Немцы поверили в эту историю и организовали воздушный мост для снабжения «окружённой группировки». На другом конце моста грузы с готовностью принимали благодарные советские военнослужащие.

В конце концов, нацисты решили, что Шерхорна и его людей необходимо спасать. Они собрали команду из высококвалифицированных оперативников и забросили их к Шерхорну с целью помочь ему вернуться в Германию. Сразу же после высадки диверсанты были захвачены, после чего их заставили связаться по рации и доложить, что высадка прошла успешно, но им нужно ещё подкрепление из наиболее опытных специалистов. Было отправлено ещё три команды, и каждый раз их захватывали сразу же после высадки. В целом немцы совершили 39 авиарейсов и потеряли 22 полевых агента. Шерхорн поддерживал радиосвязь вплоть до самой капитуляции Германии и в начале 1945 года даже был заочно награждён Железным Крестом. Вероятно, глядя на то, как рушится созданная им империя, Гитлер думал: «По крайней мере, у нас до сих пор есть Шерхорн, который отважно сражается».

не очень. Скукотища…

К счастью, на свете существует семь миллиардов правд и никто не знает - чья главнее?

Не верите? Тогда вот вам простая история двух сестер – москвичек, которую рассказал мне старый, мудрый человек - бывший КГБист Юрий Тарасович.

Итак, жили-были две сестры, младшей - Юле тогда было девятнадцать и училась она в МГУ, почти сама поступила, очень умная девочка, отличница. Старшей – Валентине, чуть за двадцать, но она к тому времени уже успела закончить институт, выйти замуж и даже родить двоих детей.

А вот к Юле только-только пришла ее первая, настоящая любовь.

Он учился на курс старше и был простым кубинским парнем. Дело молодое и поэтому оно неминуемо шло к бракосочетанию, даже заявление уже подали и вся общага начала потихоньку готовиться к скромной, международной, студенческой свадьбе.

Первой узнала мама, она кое-как пришла в себя и сразу во все колокола кинулась вызванивать старшую дочь, которая жила за тысячу километров от Москвы.

Через сутки прилетела Валентина, и тут же с порога, вместе с мамой, бросилась на колени перед младшей сестренкой:

- Дурочка, ну зачем тебе какой-то кубинец, ты еще найдешь отличного русского парня. Юленька, подумай, подожди, может это не настоящая любовь, а так, баловство. Ты молодая, красивая, ну, почему сразу замуж? Не губи. Поживите пока без росписи, у него же в запасе целый год, сто раз еще разбежитесь.

Но Юля была непреклонна, она подняла маму и сестру с колен и веско парировала:

- И слушать ничего не хочу, Валя, может ты и не заметила, но я уже взрослая девочка и сама могу решать - когда и за кого мне выходить замуж. Вы вот, тоже, со своим мужем через месяц знакомства поженились и ничего, живете дружно, детей растите, вот и моему счастью не мешайте. Все решено, даже не уговаривайте, мы поженимся и уедем на Кубу…

Вечером позвонил Валин муж - Виктор, попросил к телефону Юлю и сказал:

- Дело, конечно, твое, я тебе не указ, твои дела - это твои дела, мои - это мои, ты можешь выйти замуж хоть за японца, хоть за монгола, но лучше еще раз все взвесь, послушай старшую сестру и не делай непоправимых поступков, учти, если ты все же выйдешь за своего кубинца, то советую держаться от нас подальше, а то я при встрече сломаю тебе нос…

Я не выдержал и вставил «пять своих копеек»:

- Да, рваться замуж, а тем более за кубинца – это как-то, но мама и сестра со своим мужем тоже перегнули палку, да еще и «сломаю тебе нос…» как-то совсем не по-мужски, к тому же - какое его собачье дело?

А моя жена, так и вообще не стеснялась в выражениях:

- Мама – маразматичка, сестра – эгоистичная сволочь, а ее муж - маньяк, хотя может быть он был тайно влюблен в эту самую Юлю, кто его знает, но все равно, я за Юлю.

Юрий Тарасович усмехнулся и сказал:

- Не спешите судить, а дослушайте до конца и загляните на ситуацию с другой стороны.

Юля все-таки вышла замуж и улетела на Кубу, но через полгода, когда кончились деньги, они разошлись со своим красавцем и Юля вернулась обратно к маме. Вскоре она снова вышла замуж, уже за русского, родила ребенка, но что-то опять не заладилось, опять разошлась...

... С тех пор прошло полжизни, тридцать лет, и вот однажды Юля решилась приехать в Минск погостить у старшей сестры, сын ее каждый год приезжает к тете Вале и дяде Вите, а Юля так ни разу и не решалась и вот однажды набралась смелости и позвонила:

- Валечка, может я приеду к вам на выходные?

- Нет, сестренка, лучше не рискуй, если Витя тебя увидит, то, как и обещал, не пожалеет и сломает нос, ты же его не пожалела…

А вся правда в том, что в те далекие советские времена, Виктор был майором СВР (как теперь ее называют) и служил в Германии, а потому, новый кубинский родственник для него с Валей был как нож в печень.

Через 48 часов после скромной общажной свадьбы, "испорченного" разведчика Виктора, с женой и детьми, аккуратно вернули в Союз и за ненадобностью выбросили за Урал дослуживать до пенсии…

а если по правде, -- бдительно отслеживала манёврысупостатов, которые хищно грозили своей ядерной елдой нашемусоциалистическому Отечеству.

Теперь там руины: в нескольких километрах -- граница с Арменией, имежнациональный конфликт начала 90-х всласть перепахал снарядами 122-ммгаубиц место действия человеческой драмы, о которой сейчас пойдёт речь.

...Ранняя весна 1985 года. По части бродят упорные слухи, что совсем скоронаша тайная деятельность перейдёт на новый материально-технический уровень-- будем "шпиёнить" с помощью-электронно вычислительной техники.

И точно! Перекраивается состав дежурных смен. По известному армейскомупринципу "на тебе, боже, что нам негоже", вычленяются операторы ЭВМ.Недельный курс "электронного бойца", и ребята заступают на оперативноедежурство.

Работа -- не бей лежачего. С тем, что они привыкли делать сами, вполнесправляются машины -- две здоровенных ЕС"ки, величиной с мебельныйгарнитур. Эти "гробы" ищут в спектре сигналов знакомые слова военногосвойства и сгружают телеграммы с их участием в отдельный файл. Отоператора же требуется просмотреть на экране отловленное, отсортироватьлишнее (поскольку английское general -- это не только существительное"генерал", но и прилагательное "общий"), а потом вывести остаток напринтер и отправить его по назначению -- верхнему начальству.

Сегодня такие "компьютерные чудеса" вполне по силам даже слегкапеределанному орфографу тесктового редактора "Лексикон", однако тогда,тринадцать лет назад, они выглядели подлинным откровением, что и привело кпоследствиям весьма печального толка.

Отпахав почти без роздыху пару месяцев, "приболела" одна из ЕС"ок.Помнится, случилось это в пятницу, а посему офицерский состав, как-то неотличавшийся способностью к предвидению, решил отложить ремонт навыходные, подключив её кабелями ко второй -- живой и здравствующей. Логикапонятна: империалисты по субботам и воскресеньям не воюют, а мы поработаем-- протестируем "больную" поблочно; в каком блоке найдётся отказ, тот изаменим.

Но!.. В два часа по полуночи заступила очередная смена. Солдатики маютсяот скуки, борются со сном, потому как у врагов week end -- никакойактивности. Но один из бойцов, самый шустрый, врубает полумёртвую машину иотстукивает на клавиатуре нечто архидебильнейшее: мол, из Зимбабве курсомна Москву летит бомбардировщик В-52, летит давно, уже три часа, и пусть вграфе "груз" проставлено "cargo" -- это он так схитрил, дескать, тупойсразу не поймёт, а умный догадается, что война у порога.

Ну, распечатал парень своё творение. Ну, походил с ним по залу, получив[ман]ды от старшего смены. Дальше что? Шутка же! Кому не понятно?.. На утровыяснилось: если и понятно, то далеко не всем.

Заступает мой друг на свой боевой пост, садится за монитор ещё не сдохшейЭВМ, принимается сортировать то малое, что удалось изловить. Пары минут непрошло -- вываливается ему на экран то самое "сочинение", плавноперетёкшее по кабелям из одной машины в другую. Беглого взгляда хватило:"параша"!

-- Что?!! Где?!!

-- Так давно отнесли, -- бубнит в ответ зачуханный "шнурок", пряча вкарман половую тряпку.

-- Куда отнесли?!!

-- Как, куда? На связь.

-- Давно?!

-- Да с полчаса уже...

Дружище информирует о случившемся всех "дедов". Эта славная когортастроится в боевой порядок и несётся по указанному азимуту, сметая своимиупитанными телами кодовые замки, а вернее, тех "молодых", кто к нимприставлен.

Перед узлом связи пришлось затормозить. Через дверную щель отлично видно:командир части подполковник Ж-кин держит в руке листок бумаги и недовольнощурится на оперативного дежурного:

-- Как пить дать, твои бойцы на%уярили!

-- Нет, товарищ полковник, из машины вылезло!

-- Из машины?.. Ну... Ну, тогда -- "Воздух"!

Действительно, эта хрень ушла в столицу под указанным грифом срочности,означающим начало атомного Армагеддона. И никого, кроме "дедушек", как-тоне озаботило, что для супербомбера В-52 в Зимбабве нет ни одной приемлемойвзлётной полосы, что в подписи командующего ВВС США слово "коммандер" былонаписано через букву "Кей"... "Параша" ушла в Москву, а где-то к вечеру"обратной почтой" поступила первая порция "дюлей". Пока ещёпредварительных. По телефону.

Затем началось самое интересное. Начальник "компьютерного" отдела получилхорошую взбучку и перспективу разжалования из майоров в капитаны. Зря,конечно. Но кто будет разбираться, если "сигнал", инициированный кем-то изего подчинённых, якобы поднял по тревоге третий пояс ПВО Москвы?

И вот стоит он осенью на разводе "дембелей -- весь в слезах и в губнойпомаде, -- ищет, на ком злость сорвать:

-- У-у-у, суки! Вы у меня тут до Нового Года горбатиться будете!

А откуда-то из второй шеренги доносится ясно различимый шёпот:

-- Ничего, товарищ... капитан! В-52 мы вам запустили, теперь МХ пустим.

и бежал на узел связи. Однажды, он докладывает, что больше не побежит, так как на него из кустов кто-то наблюдает. Курьер, родом из Сибири, охотник, который утверждал, что взгляд из кустов принадлежал не зверю, а человеку.

Командир части, распорядился выделить двух служивых, для поимки нарушителя. Днем выспались, а вечером дежурный по части, нас вызвал на инструктаж, типа – я понимаю, что курьеру могло показаться! Но, приказ поймать нарушителя есть и его нужно выполнить! Автоматы, ребятки, я вам не дам! А то в лесу еще потеряете! Вот вам штык-ножи и вперед!

Лес! Болотистая местность! Темно! В темноте светятся гнилушки и светлячки, но нам кажется, что курят многочисленные нарушители.

Наши сапоги скрипят, такое впечатление, что наши шаги слышны издалека. Сняли сапоги, наклали в них травы, скрип исчез, теперь мы по лесу передвигались беззвучно. Штык-ножи не внушали нам уверенности в себя, срубили себе по увесистой дубинке. И вот, вокруг узла связи генерального штаба, ходят два воина Советского Союза, в левой руке штык-ножь, а в правой дубинка. Воины ловят нарушителя, который по ночам пробирается к узлу связи. Недалеко от узла связи, перед входом под землю, находится вышка с часовым. Часовой нас окликает по поводу шума в лесу, мы ему сказали, что это мы ломали и вырезали себе дубинки и попросили, в случае чего, прикрыть нас огнем из автомата с вышки.

Обходя очередной раз вокруг узла связи, мы снова подошли к часовому.

Часовой: «Стой, кто идет? »

Мы: «Это мы, ищем нарушителя! »

Часовой: «Нарушитель, за сараем! »

Недалеко от входа в УС ГШ, располагался сарай, в которой находилась, краска, доски, обрывки проводов.

Один из нас, стал обегать сарай с одной стороны, а я с другой. В одной руке дубинка, в другой штык-нож. Бегу вокруг сарая и понимаю, что через секунду может из-за угла выглянуть нарушитель и убить меня. Чувство реальной смерти было настолько ощутимо, что подобное я не испытывал в последующие годы. Но, я понимал, если я не буду бежать или буду бежать медленно, то погибнет мой товарищ. Обежали сарай, никого нет. Часовой кричит, что нарушитель побежал по поляне, дальше в лес. Поднял дубину повыше и тоже побежал по поляне в лес. Трава по грудь! Желали только одного, не наступить на нарушителя! Он нас видит, а мы его нет! Часовой с вышки докладывает, что нарушитель обнаружен, ребята его преследуют. Караул в ружье!

Мы добежали до кромки леса, дальше бежать в лес не имело смысла. Подошли ко входу к узлу связи, мимо нас, на расстоянии вытянутой руки, пробежал караул, но из-за темноты, нас не заметил. Утром собака взяла след и по лесу довела до дороги, где нарушителя ждала машина. Командир части отругал нас за то, что мы были не в том месте в лесу и не взяли нарушителя!

Часовой, в приватной беседе нам сказал, что он увидел, как от сарая отделилась фигура и направилась в сторону вышки. Часовой был уверен, что нарушитель держит его на мушке и боялся пошевелится! Часовой переставил автомат и от звука переставляемого автомата, нарушитель прыгнул за сарай. А после, появились мы и часовой уже сверху координировал наше преследование. Что я хотел сказать этой историей? В жизни каждого человека были или будут моменты, когда на кон будет поставлена твоя жизнь! И здесь важно то, могут ли на тебя положиться твои друзья или нет. В дальнейшем был Чернобыль, наезды бандитов, сейчас занимаюсь судебными делами. Но, та ситуация, сорок лет тому назад, позволила мне поверить в себя!

переодеваются в теходежду, а я один работаю в шинели. Для справки: я один из всех молодых бойцов нашей роты имел «собственный» АВ-ТО-МО-БИ-И-И-ИЛЬ!

Пришёл я на поклон к старшине:

- Мне бы какую-нибудь теходежду – подменку для работы в автопарке. А то я всё время в шинели работаю, от чего последняя в негодность приходит. Случись, храни Господи, парад, а у меня шинель не чищена...

И ответил мне старшина человечьим голосом:

- Вот тебе куртка техническая, совсем новая! Смотри, не потеряй!

Это ли не чудо, когда молодому солдату старшина лично даёт что-то новое (кроме портянок и подшивы)?

Никогда такого не было, а тут вот она, новая куртка у «быка»?! Это же немыслимо, какое-то чудо чудесное. Все сослуживцы подходили, трогали чудо руками, цокали языками, качали от восхищения головами, некоторые, наверное, завидовали...

Ко мне подошли земляки-калмыки (от Малых Дербетов до Волгограда по прямой 85 км – конечно, земляки! ) с дельным советом:

- Земеля, если не хочешь чтобы твоя куртка уехала на дембель раньше тебя, её нужно немножечко испортить: так, чтоб на гражданке носить такую куртку было рas comme il faut, а для армии нормально. Ну, например, прожечь сигаретой на видном месте или посадить неотстируемое пятно мазута...

Для меня это предложение было абсолютно неприемлемым! Вандализм чистой воды, как можно портить хорошую вещь?!

Три ночи я спал в обнимку с этой курткой вместо подушки.

А на четвёртый день меня пригласили на разговор дембеля с дедами и давай мне ездить по ушам на тему:

- Ты своим недоверием вселяешь горечь в наши сердца, разве мы не одна семья или ты нас за крыс считаешь? Мы же тут все равны как на подбор и, если надо будет в бой пойти, прикроем друг друга грудью. И мы такие же комсомольцы, как и ты... Дабы пролить каплю бальзама на наши израненные души необходимо вешать чудо-куртку на общую вешалку...

И очень долго в том же стиле.

Ну, я и повесил.

А утром просыпаюсь и первым делом – к вешалке: нету куртки!

Я – к землякам-черпакам калмыкам:

- Братушки – бурятушки, что же это деется! Среди чёрной ночи куртку своровали?

- Мы тебя предупреждали, однако, а ты нас не послушал!

Я – к дембелям с дедами, которые мне буквально восемь часов назад пели акапельно на семь голосов про нерушимое солдатское братство:

- Товарищи комсомольцы, такие же как и я, верните куртку, падлы!

- Гы-гы! – ответили дембеля с дедами,

- Повёлся, лошара!

Я доложил старшине о пропаже, на что тот меланхолично изрёк:

- Всё-таки, потерял...

Я обратился к командиру автовзвода:

- Товарищ старший прапорщик у меня ночью куртку украли! Надо срочно обыскать все машины в автопарке!

На что мне взводный ответил как по учебнику:

- Рядовой Вершинин, запомните раз и навсегда: в Советской Армии служат только отличники боевой и политической подготовки, которые ничто и никогда не воруют по определению! И вообще, в Советской Армии нет такого слова «украли», а есть только слово «про[втык]ал»!

- Товарищ старший прапорщик, про[втык]анная мною куртка с ненулевой вероятностью сейчас находится у кого-то из дембелей или дедов в машине. Нельзя терять ни минуты!

- Слушай, Вершинин, я тебе во второй и он же последний раз научно-популярно объясняю, что поздно пить "Боржоми", когда почки отказали. У нас «пожарка» и «санитарка», как обычно, с 05-00 на выезде. И в твоей куртке вот уже два часа и (короткий взгляд на наручные часы) двадцать минут ходит какой-то гражданский абориген.

Да, всё-таки наш взводный – голова! Вот так запросто, сходу просчитал все расклады! «Я бы ему палец в рот не положил! »(с). И с чего это мои земляки калмыки решили, что куртку обязательно украдёт дембель и отвезёт домой? У нас «пожарка» (экипаж 2 человека) и «санитарка» (ещё 2 человека) практически каждый день с 05-00 и до 24-00 дежурят на аэродроме.

Вот и всё. Конец истории про куртку.

P. S. Да! Вот ещё что: в то время рядовой Советской Армии получал жалование в размере 7 рублей. Ну, на сигареты, зубную щётку, зубную пасту, помазок, бритву, туда-сюда... Когда я пришёл к старшине за очередным жалованием, он очень удивился:

- Товарищ рядовой! Вы утратили новую куртку ЛТО, а знаете сколько она стоит? Не знаете... А я Вам скажу: цена этой куртки 130 рублей. Но, поскольку по закону не разрешается удерживать с солдата больше 100 рублей, финчасть спишет с Вас всего сто, а не сто тридцать рублей. А теперь давайте-ка прикинем до какого времени Вы можете даже не заморачиваться мыслями о получке: 100 поделим на 7, получается 14 и 2 в остатке. Четырнадцать полных месяцев и два рубля в пятнадцатом. Так-так... Сейчас у нас ноябрь 1987 года, потом декабрь – это 2 месяца, потом весь 1988 год – ещё 12 месяцев. Итого 14. Ну, и в январе 1989 с Вас спишут два рубля.

Приходите за деньгами в январе 1989 года, рядовой Вершинин, получите свои 5 рублей!

Вот теперь точно всё!

одновременно походил на молодого Брюса Ли и пожилого индейского вождя, такой же смуглый с тяжелым, чуть расплюснутым носом, и не пропускал ни одного кипиша. Ну дак...

Армия. Не помню сколько он к тому времени прослужил, но один из гандонистых дембелей приносит однажды ему свои яловые сапоги. Где их тот раздобыл, собираясь выйти на дембель сменив кирзу на кожу, история умалчивает, но сапоги были. Новые офицерские сапоги были сорок четвертого размера, и стояли они прямо перед Санькиной невозмутимой физиономией.

- Голяшки ужми, - сказал ему дембель и ушел. Санька вслед ему попытался возразить, дескать он этого делать не умеет, но дембель намека не понял и ушел. Приказал правда напоследок:

- Вечером принесешь!

- Как ужми? - спросил я Саньку, - и нах[рена]?

- Ну фишка такая модная. Чтобы голяшка ногу красиво облегала – дембельский писк.

- А как?

- Ну как. Берешь, обмазываешь голяшки ваксой, кладешь на стол, накрываешь газетой и сверху горячим утюгом.

- И че, сильно ужимаются?

Санька ухмыльнулся. А я к тому времени уже знал его реакции, в переводе на мои это означало закатиться в истеричном ржаче, и ждал продолжения.

- Я ему, [м]лядь, ужал голяшки. Рука не влазила!

Я ухмылялся уже по-своему, и держась за живот, с трудом дослушивал как Санька меня добивает.

- Прикинь. ВООт такие сапоги! - он показывал двумя руками сорок десятый размер, и потом, уже двумя пальцами, чуть разомкнутое кольцо: – И вот такие голяшки!

- И чо? – простонал я, ухмыляясь из последних сил.

- Че. Принес после ужина в курилку и на стол поставил.

- А дембеля?

- Они так ржали, что даже от[метел]ить забыли.

в Москве идет Международная книжная ярмарка. Надо туда трех человек завтра послать, как контрпропагандистов.

- Как кого, спрашиваю, послать? Ты что, обалдела? Завтра выходной. И какой я пропагандист, я беспартийный.

- Ну очень прошу. Найди двух дружков, из своих. А мы вам зачтем, как дежурство на дружине. И отгулы им будут.

Уговорила, короче. Нашел двоих - Андрюшу и Вовика. Задание нам такое - придти после обеда к ВДНХ, где Ярмарка, и к служебному входу. Назвать фамилии, нас встретят. Инструкции на месте.Прихожу назавтра к метро, как договорились, - дружков нет. Появляются через полчаса. Я чуть не упал. Во-первых, в жопу пьяные. Андрюша взял спирта, с утра ходят по городу и пьют, разводя "Фантой". Во-вторых, у каждого в руке по авоське, у Андрюши помидоры и арбуз, а у Вовика килограмм 10 картошки.

- Представляешь, жена зажрала, нигде в Москве картошки хорошей нет, а тут - пожалуйста!

- А арбуз-то на фига, Андрюша?

- Вечером на дачу еду с подругами. Надо же чего-то взять. После семи ничего ж не найдешь.

Кликуха у этого Андрюши - Феромон. Женщины на него кидаются с остервенением.

Хлебнул у них из бутылочки и я. Пока до Ярмарки дошли, немножко выветрилось.

Очередь в павильон огромная. Мы - со служебного. Встречает нас такой, в сером костюме.

- Значит так. Вы - обычные посетители. Смотрим внимательно книги, проспекты. Видим несоответствующую литературу, осторожно даем мне знать. Книги в супере, смотрим, что под супером. Подозрительные проспекты раздают - берите себе побольше, сдадите мне. Особое внимание стендам США, ФРГ. А вы что, вроде, выпивши?

- Да мы со свадьбы только.

- Чего ж напиваетесь так? А овощи зачем? Оставьте здесь.

- Да нет, они нам не мешают. (На ухо мне). Он что думает, я тут до закрытия, как радистка Кэт, стучать буду?

Короче, пошли на задание. И потерялись спьяну. Через полчаса в толпе встречаю Андрюшу. Он мне:

- Ты где ходишь? Я с такой итальянкой познакомился, туши свет. Пошли скорей.

Подводит меня к стенду Италии, в какой-то проход протискиваемся и оказываемся в маленьком закутке. Там столик, за ним, действительно, обалденная девица, смотрит на Андрюшу, раскрыв рот. На столе изумительная цветная ваза, "Чинзано" и спирт с "Фантой", под столом овощи. Вокруг книги, стеллажи, к одному привалился, закрыв глаза, Вовик и икает, как метроном.

- Знакомься, это Паола. Свободно по-русски говорит. Ну, за знакомство! (На ухо мне). Ноги у нее - я таких не видел. Полезь под стол, вроде как за помидором, посмотри, это что-то...

- Да плохо там видно...

- Ну подожди, сейчас... Паола, вот боюсь, будем уходить, арбуз свой забудем под столом. Там за собой, на стеллаж положите, пожалуйста, на самый верх, где пусто.

Паола берет арбуз, становится на стул. Андрюша толкает меня в бок.

Да, пейзаж впечатляет.

- А зачем вы с овощами пришли?

- Это для Вовика. Он художник-авангардист. В смысле, скульптор. Лепит из овощей. Ваяет, то есть. Очень талантливый, но непризнанный. Вот, спивается из-за этого.

Андрюша вовсю клеит Паолу ехать на дачу. В закуток несколько раз неодобрительно заглядывает старичок, начальник Паолы, по-русски ни бум-бум. Потом заходит с молодым смазливым мужиком в шикарном светлом костюме, что-то говорят по-итальянски. Андрюша мне шепчет:

- Вот этот Челентано, зараза, сейчас Паолу и уведет.

Тут старичок чего-то вякнул и вышел. Челентано присел за стол, заулыбался Паоле, а Андрюша быстро наполнил стаканчики и произнес:

- Ну, за удачу!

И немедленно выпил.

В этот момент Вовик открывает глаза, поднимается и, валясь на стол, сдавленным голосом хрипит в лицо Паоле:

- Где у вас здесь туалет?

В горле у него начинает булькать. Сшибая бутылки, он выхватывает из кармана платок, и затыкает им рот, но оттуда, как из фонтанной статуи, в обе стороны начинают бить струи. Причем одна прямо на шикарный костюм Челлентано. Паола на своих суперногах делает суперпрыжок задом и стукается спиной о стеллаж. Сверху падает арбуз. Теперь прыжок через стол делает Андрюша, поскальзывается в раздавленных на полу помидорах, сбивает на пол вазу, но арбуз на лету ловит. Паола охает и выскакивает вон из закутка.

В этот момент загаженный Челентано абсолютно без акцента издает жалобный вопль:

- Что же ты делаешь, мудила?

Случилась немая сцена, прерываемая желудочными конвульсиями Вовика, который вообще сдерживаться перестал. Первым пришел в себя Андрюша, который грубо сказал:

- А ты вообще кто такой?

- Я - кто надо из издательства "Прогресс". А вот что вы тут на хрен делаете?

И тут, стоя на заблеванном полу с разлитыми напитками среди осколков венецианской вазы и очищая ботинки от прилипших помидоров, Андрюша достойно ответил:

- Что-что. Контрпропагандируем!

Тут меня поразил нервный смех, но наш новый друг не оценил комизма и вышел, с горечью сказав:

- Ну кого теперь стали присылать! Штирлицы сраные!