Предыстория.
адцать тому. СССР уже отменили, но шестую часть земли с названьем кратким Русь населяли ещё вполне советские люди, с достаточно советскими мозгами и понятиями. И чем дальше от Москвы — тем более советскими.
Отправили меня с группой бойцов в, скажем так, командировку. В бывшую братскую советскую республику, а ныне суверенное, но очень дружественное и полностью союзное государство. Оно, кстати, и по сей день дружественное, братское, насквозь союзное, сувенирное и т. д.
Задачи командировки абсолютно не боевые, скорее информационно-наблюдательские. И наша группа — соответствующая. При себе вообще никакого снаряжения. И большей частью салаги, у которых мастерство в работе с документами и компьютерами больше таланта стрелять и драться. Специально таких выбирали.
Прибыли мы на секретную военную базу. Естественно, никаких секретов там давно уже не было. Эта база вообще после развала Союза была никому не нужна. Просто ещё недорасформировали, технику недоломали и казармы не успели передать в ведение города. Но, как и положено, заборы, запоры, дозоры, охрана. Наверно, там из подразделений по-настоящему одна только охрана и оставалась. Да и те в основном нужны были только посторожить остатки казённого имущества, как бы чего не спёрли. В советской армии с этим строго, даже если всё давным-давно спёрли — положено охранять. Вот и охраняли со всем рвением и усердием. Все силы туда прилагали, поскольку больше их прилагать было просто некуда. Короче, враг не пройдёт, ворота на замке, за забором части — как за каменной стеной: -)
Вот, значит, и получилось несколько пустых казарм за тройным кольцом бдительной охраны. В одной из казарм нам и отдали весь этаж. Помещение на роту расчитано, в нём мы вшестером (офицер наш ночует отдельно).
Этажом ниже в таких же хоромах — ещё человек восемь местных солдатиков.
Этажом выше — пусто. Ещё выше — вроде чердак. В случае войны там тоже рота солдат поместится, но сейчас даже голуби не гнездятся.
Живём мы так добрый месяц, к нам давно привыкли и за своих считают.
Вокруг тишь-благодать и образцовый армейский порядок.
Военная база несёт нелёгкую службу, штаб, плац, разводы, колючая проволока, прожектора, часовые, военная тайна, устав.
Хотя по сути — армия расслабляется, радуясь мирному небу.
Мы полностью соответствуем обстановке. Ходим строем и по команде, всё такое, дважды в сутки наш дневальный из казармы по внутреннему телефону сдаёт рапорт командиру, а тот — Дежурному по базе.
На деле — мы наслаждаемся необременительной службой вдали от пуль над головой.
Теперь сама история.
То ли у суверенных союзников выборы какие намечались, то ли референдум, то ли ещё чего в этом духе - только решили они свою армию напрячь. Что и выполнили со всем возможным усердием. Мобилизацию, конечно, не объявили.
И оружейки настежь не открыли. Но в окружающем нас царстве устава и службы возник момент "газет не читать, разговоров не вести, подозрительных лиц передавать в контрразведку". Все суетятся, никто ни черта не знает и не понимает. Посмотришь — словно война начинается. И всё это нас тоже некоторым образом касается.
Однажды, в начале третьего ночи, шум какой-то у входа в наше помещение.
Ничего особенного, вроде как в дверь стучат. Поднимаюсь, одеваюсь не спеша. Потому что в дежурке напротив входа дневальный наш. Ночные гости
— его забота. Но, мало ли что, всё-таки я здесь и сейчас старший по званию.
И тут во тьме ночной рёв: "Рота, подъём! "
Причём голос не нашего дневального. А потом топот бегущих слонов от входа в нашу строну. Что-то непонятное творится.
"Рота" (четверо салажат) делает подъём и даже слегка одеться успевает.
Тут с опозданием зажигается свет и мы наблюдаем десяток автоматчиков, уже рассыпающихся в цепь вокруг нас (по казарме, представляете!) И со стороны дежурки (там же и тумбочка дневального) прилетает новая команда:
"Рота, по любой форме одежды строиться! " — снова голос не нашего дневального.
Слегка обалдевший личный состав, поглядывая на меня, топает к стенке.
Автоматчики, чётко выдерживая дистанцию, занимают позицию расстрельной команды — напротив. Полное впечатление, что сейчас мы построимся и от тумбочки дневального будет команда: "Огонь! "
Видно, у союзников таки началась война. И они первым делом решили нас всех тут и шлёпнуть. А может это уже те враги, которые наших союзников оккупировали. Ведь явно же армейское подразделение, кто ж ещё. Не банда же это какая-нибудь к нам в дверь вломилась. Одеты все однотипно, да и не прошла бы банда без шума периметр военной базы. Но что за форма на автоматчиках — не поймёшь. Не армейская, не милицейская, не комбинезон.
Просто кожанная одежда, куртка-штаны-ботинки, без головных уборов.
Сплошная чёрная кожа, без меток и знаков различия. Автоматы Калашникова, укороченные, тоже мало ли кто использует. Русский язык — знают.
Голова посреди ночи ясная, соображаешь мгновенно. Дневального нашего не видно и не слышно — значит и нет его уже. Умер во сне. Жаль парня! А нам, если уж конец пришёл — так хоть бы пропадать незадаром. Только трудно это будет. И застали нас врасплох, и солдатики мои — хоть непростой подготовки, а всё едино — галчата. На мгновенные слаженные действия группы надежды мало. Пусть хотя бы сумеют уцелеть в заварухе, не попасть под шальные пули. Это тоже непросто, казарма, стены, теснота, рикошеты. Эх, всё самому делать надо, я один, а их десять. И ещё страшно обидно было, что так глупо попался.
Но тут, как говорится, жизнь начинает налаживаться. Во-первых, за автоматчиками топают трое, их начальники-командиры. Та же кожанка без знаков и погонов, но не куртки, а плащи (в кино про Штирлица такие).
Оружия в руках нет. И, главное, лезут вперёд, как и положено советским политрукам. При этом закрывая нас от собственных автоматчиков: -)
Во-вторых, при начальниках ещё один с автоматом. Ну так поперёд своих и прёт! Остальные не приближаются, соображают. А этот прямо вплотную к нам лезет, стволом подтолкнуть, чтоб веселей к стеночке топали. Иди скорей сюда, дорогой, неси поближе автомат!
Он, правда, не полный дебил: ремень автомата всё-таки на себя накинул, да не на шею — а правую руку просунул. Чтоб, значит, случайно из рук не вырвали. Но дурак всё равно большой. В двух шагах от меня даже бочком повернулся. Молодец, адьютант, облегчил мне задачу, повернул ствол в сторону своих! Сейчас мы тебе шаг навстречу, шейку ломаем, будешь у нас живым (ну, почти) щитом. И снимать с тебя автомат мы не будем, нет, так даже удобнее тобой прикрываться. А дальше всё как обычно, мы уж постараемся, чтоб никто больше не умер. Аккуратно заставим всех разоружиться и быстро выясним, чего им всем от нас надо.
Но тут в поле зрения появляются ещё трое. Два майора — наш командир и сегодняшний дежурный по их базе — и наш дневальный, которого я уже в живых не числил. И первое, что выдаёт наш майор: "Отставить! "Пришлось отставить.
А потом мы наконец узнаём в чём было дело.
Двое побитых граждан поздно вечером заявили в милицию, что только что ограбившие их негодяи улизнули через забор в/ч №... Милиция логично заключила, что преступники могут быть солдатами этой самой в/ч. Чтобы поймать их по горячим следам, отряд милиции надлежащим образом получил доступ на территорию военного объекта. Имея целью обойти казарму за казармой на предмет предъявления всего личного состава потерпевшим гражданам для опознания. В этой облаве милиции содействовали военные патрули базы. Дежурный по базе положенным порядком оповестил все подразделения по телефону. И сопровождал милицию, как полагается. Наш командир был в курсе. И сразу направился к нам, принять командование личным составом в этой нештатной ситуации. Наш дневальный вовсе не дрых и был предупреждён о приходе милиции. Пострадавшие немедленно появились и засвидетельствовали нашу полную непричастность к их делу. И так далее.
Короче, все действовали чётко и правильно, без суеты и промедления, твёрдо соблюдая дух закона и букву устава. Даже более того, милицейским кто-то успел сказать про нас. Что-то вроде: "Вот в этой казарме солдатики не совсем обычные, лучше к ним слишком близко не подходить и руками не мацать. "И большинство милиционеров поняли сказанное сразу и правильно. И выполнили толково.
И среди всей этой правильности никто не сподобился вовремя сообщить о происходящем мне. Как говорится: "Вот только вам, с вашими-то лычками, мы ещё и не доложили".
"Ничего. На том стоим. На войне, оно бывает — попадает по своим, " — писал в 1944-м поэт Твардовский. Только тут ведь не война.
Представляете, какой бы там боевик мог приключиться посреди мирной идиллии провинциального постсоветского городка? Дело ведь ещё в том, что милиция — не армия. Они обучены по-другому. И настроены на другое. И ситуацию оценивают иначе. Их операция хоть и была чётко организована — а они были на взводе всё-таки. Преступников же ловили, и очень может быть
— вооружённых. Так я бы прекрасно вписался в их представление о вооружённом преступнике. На мой расчёт их разоружить, мне б непременно ответили из всех стволов. Со всеми вытекающими последствиями вплоть до осложнения международных отношений.
Ну, хорошо то, что хорошо кончается. Естественно, сослуживцам я ни тогда ни после ничего об этом не рассказывал. А то ведь совсем засмеяли бы.
Так и закончилось всё командой с тумбочки дневального: "Р-рота! Отбой! "
