Свежие истории от 14 мая 2012

живущие недалеко от компании, ровно в 13 часов идут домой, на обед и возвращаются в 14 (теоретически) — могут и слегка опоздать (где-нибудь на часик). Устроившись туда и изучив обстановку, понял, что выделяться из коллектива неприлично.

На обед выходил вместе со всеми — благо живу рядом. От начальства этого не скрывал, как, впрочем и остальные. Иногда между мной и главным инженером бывали такие диалоги:

— Ты куда?

— На обед.

На лице начальника читалось возмущение:

— Только не долго!

Конечно, нет! На часик-полтора где-то. А то коллектив подумает, что я не такой. Главинженеру моё поведение не нравилось и вскоре вопрос обо мне было поднят перед главой фирмы. 80-летний дедушка доходчиво объяснил мне, что сваливать с работы нехорошо. Работницам это ещё позволено, так как они выполняют тупую обезьянью работу и их задача — выполнять дневную норму. Если выполняют - тогда пускай уходят. А я — молодой специалист. Моя задача: всё своё время (даже личное) думать о работе. То есть никакого ceкса, никаких гулянок, интернета — всегда только о работе думай! Ну, ещё спать по ночам разрешил, но и то не долго — чтобы о работе успевал подумать. Причём должность и зарплата у меня далеко не престижные, чтобы я так работу обожал, поэтому для себя его слова перевёл, как: "Твоя задача — сидеть на работе. Можешь ни хрена не делать, но главное — не убегать! "

Естественно, на слова шефа я забил х[рен]. Только теперь уходил не вместе со всеми, а в другое время (произвольно). И следил, чтобы начальство не спалило. Мой кабинет был внутри рабочей комнаты. То есть работницы видели все мои приходы-уходы. Как оказалось потом, все они ещё и постукивали на меня начальству. Крысы! Короче, получил я выговор, пригрозили штрафом. Пришлось затихнуть на время.

Правда тут же родилась идея разыграть этих тварей. Вечером директор мне дал задание. Чтобы его выполнить, мне нужно было находиться в другой комнате, где работницы не бывают. На следующее утро я втихаря зашёл в ту комнату, чтобы никто не увидел и принялся выполнять задание. Часика через полтора заходит директор, а из-за его спины выглядывает одна из крыс, удивляясь, что я-таки на работе. Ей пришлось изобразить на лице мозговую активность и родить тупой вопрос, чтобы объяснить, какого х[рена] она сдёрнула директора и металась в поисках меня.

Я сделал вывод, что крысы палят, висит ли куртка в моём кабинете и если нет — бежали стучать начальству. Нет проблем! Я принёс на работу ещё одну куртку и оставил её внизу. Там есть специальный шкафчик, куда можно вешать одежду. Теперь если я ухожу днём, то покидаю кабинет в рабочей одежде, а переодеваюсь внизу. В обезьяньем мозгу этих крыс никак не может уложиться, что я с[мат]ываюсь буквально у них на глазах — ведь куртка-то в кабинете! Теперь, когда всё устаканилось, я ухожу по несколько раз в день — чтобы за интернетом посидеть, к примеру.

А на этой неделе было маленькое собрание и директор похвалил меня за соблюдение трудовой дисциплины и поставил в пример другим. Что ж, хорош не трудяга, а тот, кто не попадается.

Ещё у работниц была привычка заглядывать в мои рабочие конспекты, где я позволял себе делать много лирических отступлений. Пришлось отучить и от этого. Но это уже совсем другая история.

Как повезет.

Вчера заходим с Катериной (той самой, которой 8 лет) в магазин. Закупились, подходим к кассе. И возле кассы валяется уголок 1000-рублевой купюры с цифрой "1000".

Вот, говорю, смотри — маячок. Давай возьмем. Может к деньгам или удаче и веселым приключениям...

Взяли.

Идем домой. Заходим в подъезд. Навстречу 4 кавказца.

И мне — Э-э-э, иды сюда...

Ребят, говорю, я с ребенком, давайте не будем. Или дайте ребенка домой проводить.

Не дали.

Я, в свое время, служил в армии в войсках, деятельность которых стараются не афишировать.

Ну и началось.

Их четверо. Я один. Сзади ребенок. Как учили — прикрой слабейшего, найди среди врагов атакующего. Бей первым.

Когда все четверо уже тщательно обнюхивали лестничную клетку, я повернулся в Катерине.

К моему удивлению ребенок не испугался, а смотрел на все, что происходило с нескрываемым интересом (что, кстати, мне не очень понравилось).

— Кать, ты как?

— Я-то нормально... Да, дядь Леш, а-а-афигенный ты маячок нашел...

за происходящим вокруг. А день предвыходной, и свадьбы одна за одной проезжают мимо, некоторые останавливаются недалеко от нас на привокзальной площади. Из авто высыпают молодожёны и разряженная публика, отмечаются шампанским или чем покрепче. Уезжают. Некоторые свадьбы (скорее всего приехавшие на регистрацию из области) перегружаются в автобусы и уезжают на них.

Вдруг одна свадьба, вернее, её молодёжная составляющая (жених с невестой, свидетели и человек десять молодёжи) бодрым шагом направляются в нашу сторону, мы, естественно, заинтересовались. Вся кампания заходит в туннель, свидетель по дороге заворачивает в привокзальную палатку на минутку и выскакивает с четырьмя бытылками шампанского. Минут через двадцать все слегка повеселевшие выходят назад, с ними ещё несколько человек одетых явно не для праздника, некоторые в железнодорожной форме. Понятно — невеста здесь работает и решила проведать сотрудников...

Жених за какой-то надобностью направляется к машине, а невеста с двумя девчёнками отходит в сторонку от входа, там такой закуток, образовался за выступом в стене, который, судя по многочисленным окуркам на асфальте, используется в основном как место для курения и... правильно, берёт у них сигарету и закуривает.

Признаться, пышное белое красивое платье с открытыми плечами, милое личико, шикарная причёска и вдруг — сигарета в руках, замусоренный "бычками", заплёванный асфальт, не очень-то красивая композиция, получается. Только так я подумал как вдруг услышал громкий звонкий детский голосок нашего дитёнка: "Такая красивая жена и курит, правда, так нехорошо, бабушка?". Народ вокруг заулыбался, некоторые даже начали смеяться. Я случайно повернув голову налево, увидел красного как рак жениха который, как раз проходил в это время мимо нас. Он резко метнулся к невесте, вырвал из её руки сигарету и начал что-то резко высказывать, она вспыхнув, побежала опять в туннель к кассам, он и свидетель за ней. Подружки, переглядываясь, остались. Минут через пять, вышел свидетель подошёл к ним, попросил подойти к молодым в виде "группы поддержки". На вопрос что там и как, довольно громко, лаконично ответил одним словом: "Срутся". На что тут же немедленно последовал (звонко, громко, как учили в детском садике) комментарий нашего чада: "Бабушка, а правда, нельзя так говорить, надо говорить КАКАЮТ! "Улыбавшийся до этого народ стал сползать со скамеек, а жена изрекла: "Вот и началась семейная жизнь... "