Меня невзлюбили мои коллеги, когда вышла картина "Москва слезам не верит", и когда на неё начались очереди в кинотеатры. Это вызвало очень понятную, но, честно говоря, чрезмерную с моей точки зрения ненависть. Однажды было собрание, и из зала поступил вопрос: "Что же нам делать с этим фильмом, надо же принимать меры, это же позор "Мосфильма". Реакция была абсолютно в духе собраний 1937 года.
Для западных зрителей фильм стал ключом к пониманию советской действительности. Говорят, что Рональд Рейган восемь раз пересматривал фильм, чтобы подготовиться к предстоящей встрече с Горбачевым. Сборы у нас были около 50 млн руб. , а затраты на фильм - 500 тыс. руб. Один к ста получилось. Советский зритель был разный. Не зря зритель ходил в кинотеатры по нескольку раз, чтобы увидеть фильм: выходил из зала, брал билет и возвращался, чтобы повторить.
Картину послали на "Оскар", потому что она очень понравилась Леониду Брежневу и вообще руководству страны. Рискнули послать, но ждали, что провалимся. Тот год как раз был очень урожайным: были представлены картины Трюффо, Куросавы. Было очевидно, кто в этой компании аутсайдер.
1 апреля утром мне позвонили и поздравили с "Оскаром". Я эту шутку оценил по достоинству. Все звонившие потом тоже как-то мялись, думали, что их разыграли.
В 1946г, после войны, Япония страдала от нехватки транспорта и бензина. Однажды один из знакомых Хонды притащил ему найденный небольшой двигатель, работающий на керосине. Тот, поразмыслив, установил двигатель на велосипед, сделав из него некое подобие мопеда. Свое изобретение Соитиро подарил жене. Учитывая послевоенные проблемы с транспортом, импровизированный мопед стал отличным способом передвижения, и все знакомые изобретателя захотели себе такой же.
В том же году Хонда создал Honda Technical Research Institute. Чтобы привлечь деньги на создание компании, он писал владельцам магазинов велосипедов и предлагал помочь ему возродить Японию. В общей сложности он связался с 18 тыс. (! ) продавцов. Помочь согласились 5 тыс из них — они же стали инвесторами компании.
Есть сведения, что первой покупкой Хонды была большая партия моторчиков Tohatsu из генераторов для радио, оставшихся после войны. Когда они закончились, он создал собственный двигатель, скопировав ранее использованную технологию.
Когда Соитиро Хонду спросили, в чём секрет его успеха, он ответил: «В своей жизни я совершил множество ошибок. А секрет в том, что я никогда не совершал одну и ту же ошибку дважды»
В новостях услышал, что умер Вячеслав Зайцев. И вспомнил, что в 1987 году, когда мы улетали с женой и сыном в загранкомандировку на 2 года в Индию, в аэропорту в ожидании посадки в самолёт, я с Трофимом присели попить лимонад в кафешку. К нам за столик с нашего разрешения подсел мужчина. По совету моих бывалых товарищей я кроме лимонада заказал десяток баночек сгущённого молока, чтобы прихватить их с собой в Индию. Заинтерисованному Зайцеву я рассказал байку о том, как повар на подводной лодке, когда затупился консервный нож открывал банки со сгущённым молоком щелчком по днищу банки средним пальцем правой руки. Я умел убеждать людей и он, удивлённый, раскрыл рот и поверил. Когда мы с Трофимом вернулись к нашей маме, она спросила:
- А ты знаешь, с кем ты сейчас разговаривал? - Нет. - С модельером Вячеславом Зайцевым.
- Нет.
- С модельером Вячеславом Зайцевым.
ШКЕТ
В 1967 году в Чешском городке Тршинец проводился международный шахматный турнир. Чехи прислали заявку в СССР с приглашением на турнир двух молодых мастеров.
Когда два молодых советских мастера прибыли, чехи ахнули: два молодых мастера выглядели совсем уж салагами: одному было 18, другому - маленькому худенькому шкету - и вовсе 16 лет.
- Вы же просили молодых мастеров, - оправдывались руководители советской делегации.
- Да, но не до такой же степени, - смеялись организаторы. - Этих ваших "мастеров" здесь будут драть нещадно!
Ну, дело сделано, турнир начался. И случилось непредвиденное: тот советский игрок, который был постарше, выступал более-менее достойно (это был будущий гроссмейстер Геннадий Тимощенко). А вот "шкет" уверенно обыгрывал одного соперника за другим. Одержав 9 побед при четырех ничьих и не потерпев ни одного поражения, первое место занял тот самый худенький мальчик. Это был будущий чемпион мира Анатолий Карпов.
Это был будущий чемпион мира Анатолий Карпов.
Одно время знаменитый пианист Артур Рубинштейн и его однофамилец, известный банкир Мишель Рубинштейн, жили на одной и той же улице в Париже.
Нередко случалось так, что почтовая корреспонденция, адресованная одному из них, по ошибке доставлялась другому.
В один из дней банкир пришел к Артуру Рубинштейну с целой стопкой телеграмм от почитательниц таланта пианиста и сказал:
— Эти депеши для Вас, и, будьте любезны, скажите моей жене, что Луиза из Вены, Иза из Рима, Грета из Берлина и прочие барышни, они — не МОИ подруги!
Пианист, в свою очередь, открыл ящик стола, и, вытащив оттуда целый ворох телеграмм, предназначенных для банкира, произнес:
— С удовольствием, если и Вы объясните моей жене, что пять миллионов лир, хранящихся в итальянском банке, и два миллиона фунтов, что лежат в английском банке, это вовсе не МОИ, а Ваши деньги.
Все меня спрашивают, как мы «Оскар» получали, какие впечатления. И я недавно вспомнила. Во-первых, какой там «Оскар», никто не знал, что это такое. Это как где-то на Луне. И когда, я узнала о награде, ощущение было, как будто ко мне он отношения не имеет. И вот я иду из рыбного магазина. А в магазине треску выбросили. И я иду с сумкой, из нее торчат хвосты тресковые. Перешла по подземному переходу. А мне навстречу соседка Роза: «Ирка! Вам же дали «Оскара», ты представляешь?! » А я отвечаю: «Да, я слышала». А потом и говорю: «Слушай, Роза, в рыбном потрясающую треску дают, и никого народу! » И показываю ей эту сумку с тремя хвостами. Она потом мне всю жизнь вспоминала: «Я ей про «Оскара», а она - про треску». Вот вам и «Оскар» весь. ⠀ Ирина Муравьева
⠀
Ирина Муравьева
Через пару лет после окончания ВГИКа мне предложили халтуру, ездить от Бюро Кинопропаганды по стране, показывать новые фильмы и выступать после сеанса. Мы, бывшие студенты, собрали группу из трезвых и более-менее популярных артистов, расписались за копию нового фильма и поехали в глушь. Раздолбанный автобус возил нас по райцентрам, деревням,
Итак, некая хорошая девушка полюбила хорошего парня. Но парень встретил на танцах плохую девушку (всех неважных девиц в советском кино звали либо Марта, либо Ева, эту звали Марта). Решил парень на Марте жениться. Свадьбу порядком изгадила хорошая девушка, которая на своем грузовике (она работала шофером) проехала мимо новобрачных и обдала их с ног до головы грязью из, не высыхавшей ни в какую жару, лужи. Однако, они отмылись и зажили семьей. Марта любила деньги и заставляла мужа пилить и валить деревья круглые сутки, а сама дома радостно складывала стольники в тумбочку. Однажды, хороший парень от усталости не туда повалили очередную сосну и был ею придавлен. Ноги его отнялись. Ясное дело, что плохая Марта с парализованным мужем жить не захотела и сбежала. Бедняга совсем скис. Но тут на своем грузовике примчалась хорошая девушка и начала яростно ухаживать за любимым человеком. Она заставляла его, лежа, сколачивать табуретки и он вскоре поверил в себя. Потом один хороший милиционер подарил герою инвалидную коляску. В рекламе к фильму было написано, цитирую дословно «Героиня своей любовью разработала герою нужные группы мышц. » Не буду вас томить – финальная сцена. Хорошая героиня везет героя на инвалидном кресле к реке. Вдруг ей становится плохо. Герой вспоминает про вчерашние грибочки, но героиня заявляет, что тошнит ее не от грибов, а от того, что она ждет их общего ребенка. И тут…Герой от чувств поднялся и пошел. Конец.
Мы приехали в первый пункт поездки, в рабочий поселок городского типа. Народу в клуб набилось очень много. Мы договорились, что как только фильм кончится, мы все выйдем на сцену и начнем рассказывать всякие байки, чтобы зрители побыстрее забыли этот кошмарный фильм. Так и поступили. Только в зале зажегся свет, мы вышли и уселись за стол с микрофоном. И тут я увидела, что почти у всех людей, сидящих в зале, заплаканы лица. Известный актер, для затравки, рассказал смешной и вполне приличный анекдот. Зал глухо молчал. Молодой режиссер принялся делиться своими впечатлениями от недавней поездки на зарубежный кинофестиваль. Опять никакой реакции. Тогда я спросила: «А может у вас есть к нам вопросы? » Тут же немолодая женщина, всхлипнув, спросила: «А ребеночек у них нормальный родился? Все ж таки от больного отца. » Зал замер в ожидании ответа. Актер, к нашему удивлению, поднялся из-за стола и практически отрапортовал: «Ребенок родился здоровым и развивается отлично! » В зале послышался вздох облегчения. Вытянула руку молодая девушка и негромко спросила: «А где он работать-то станет? Деревья валить ему, наверное, уже нельзя? Или они на ее зарплату жить будут? » На этот вопрос взялся отвечать мой однокурсник-сценарист: «Герой не позволит себе жить за счет женщины. Он пойдет на курсы столяров и поступит на мебельную фабрику». Кто-то из зала уточнил: «Пойдет или уже пошел? » Мы замялись и актер, подумав, сказал скорее нам, чем залу: «Уже устроился. Ребенок-то уже родился и значит он уже устроился. Все логично. » Я робко сказала залу: «Это же фильм… Вымысел. » Не дослушав меня, привстал не очень трезвый мужчина: «Мне непонятно, чего все гуртом ополчились против Марты? Она молодая, красивая, ей мужик каждую ночь был нужен, а муж слег. Куда ей было деваться? Налево шастать? Она честно поступила и ушла от инвалида. А вот почему он, без расписки шоферке ребенка заделал? » Зал заволновался, зашумел.
Вскочила бойкая бабенка и закричала: «Как он вообще изловчился ее чпокнуть?! Ну как?! Боком что ли? Если у него ноги были, как тряпки?! » Зал принялся стыдить ее за непристойные речи, но она отбивалась: «Мне не ясно! Надо было все как следует в фильме показать, чтобы вопросы ненужные не возникали. » Зал разделился на группы, одни утверждали, что герой сделал ребенка героине боком, другие, что обычным способом, только под спину подушку подложил, а третьи гневались, что такие бесстыдные дела в клубе обсуждать нельзя. Тот, который поддерживал Марту снова подал голос: «Можно мне ее адрес, в смысле адрес Марты? Я с ней переписываться хочу. Она же свободная. » Зал взвыл от негодования и любителя Марты чуть не вынесли из зала.
Ночью мы на автобусе ехали в другой поселок. Актер сказал, глядя в черное окно: «Какой у нас зритель… Какие же мы сволочи, что для таких чистых людей фуфло снимаем. » А мой однокурсник заметил: «И ведь никому не пришло в голову, что она не от инвалида забеременела, а от милиционера. Правда святые люди. » Вот так же они сейчас и телевизор смотрят...
Вот так же они сейчас и телевизор смотрят...
Самое большое количество аплодисментов на встречах в кинотеатрах срывал алкоголик, мерзавец и законченный подлец Федул, которого в нашем фильме великолепно сыграл Борислав Брондуков.
В костюме и гриме Боря был настолько органичным, что когда во время съёмок в ресторане (ресторан мы снимали ночью в Москве) он вышел на улицу покурить, швейцар ни за что не хотел пускать его обратно.
Брондуков объяснял, что он актёр, что без него съёмки сорвутся, — швейцар не верил. Говорил: много вас тут таких артистов! Брондуков настаивал. Швейцар пригрозил, что вызовет милицию.
И вызвал бы, но тут на улицу выглянула моя помощница Рита Рассказова. «Борислав Николаевич, вы здесь?! » - обрадовалась она. – «А там паника: куда актёр делся?! » - «Неужели он и вправду артист? Надо же! » - удивился швейцар.
А позже, когда снимали «Слезы капали» в Ростове ярославском, в гостинице я у себя в номере вдруг услышал, что кто-то в ресторане поёт французские песни. Я спустился. Была поздняя осень, народу в ресторане было мало.
На сцене с микрофоном в руке Брондуков пел песню из репертуара Ива Монтана. И это был уже не доходяга и алкаш Федул, а элегантный, пластичный и обворожительный французский шансонье. Жаль, что эта грань его таланта так и осталась нераскрытой. ©️ Геогий Данелия
©️ Геогий Данелия
Однажды поздно вечером летом 1970 я перевернулся на бок и спросил лежащую рядом со мной девушку, хочет ли она выйти замуж.
— Мы поговорим об этом утром, — сказала она. — Сейчас мне надо поспать.
Утром она сказала, что женитьба — это не очень хорошая идея, а на самом деле, даже очень плохая, но она все равно согласна. Она
Той осенью мы сели в автобус, идущий из Старого Города, где жила Табби, до Бангора, где находился известный ювелирный магазин Дейз. Мы попросили показать самый дешевый комплект из двух обручальных колец, который был в продаже. С великолепной профессиональной улыбкой, в которой не было ни капли снисхождения, продавец показал нам пару тонких золотых колец за 15 долларов. Я достал бумажник, который тогда пристегивал байкерской цепочкой к шлевке джинсов, и заплатил за них. В автобусе по дороге домой я сказал: «Готов поспорить, они оставят зеленый след на наших пальцах».
Табби, всегда колкая на язык, ответила: «Надеюсь, мы проносим их достаточно долго, чтобы узнать это».
Десять недель спустя или около того, мы надели эти кольца друг другу на пальцы. Костюм, который я надел, был слишком велик для меня — я взял его взаймы у будущего шурина, — а моим галстуком гордился бы сам Джерри Гарсия.
Моя новоиспеченная жена была одета в голубой брючный костюм, несколько месяцев до этого служивший нарядом подружки невесты на свадьбе ее подруги. Она была великолепна и напугана до смерти. Мы поехали на свадебный прием (бутерброды с тунцом и содовая) на моей машине, стареющем Бьюике с дышащей на ладан коробкой передач. Я все время трогал большим пальцем кольцо на безымянном пальце левой руки.
Несколько лет спустя — три? пять? — когда Табби мыла посуду, ее кольцо соскользнуло с пальца и упало в сливное отверстие. Я вырвал заглушку слива, пытаясь найти его, но в темноте обнаружил лишь заколку. Кольцо исчезло. Тогда я уже мог купить вместо него новое, более изящное, но она все равно заливалась горькими слезами из-за потери первого настоящего кольца. Оно не стоило и восьми долларов, но оно было бесценно.
Жизнь хорошо обошлась со мной в вопросе карьеры. Я написал бестселлеры и заработал миллионы долларов. Но я ни разу не снимал это дешевое кольцо с левой руки с того самого дня, как моя жена с дрожащими губами и руками и блестящими глазами надела его.
Кольцо заставляет задумываться о будущем, помнить, что у нас было (почти ничего) и какими мы были (чертовски хорошими ребятами). Не дает забыть, что цена вещи и ее ценность — не обязательно одно и то же. Прошло уже 42 года, а зеленого следа все ещё нет. Стивен Кинг
Прошло уже 42 года, а зеленого следа все ещё нет.
Стивен Кинг
Прочитал тут у Сальвадора Дали интересное наблюдение.
«Коммунизм неуклонно деградирует. Судите сами: Маркс был необыкновенно волосат, Ленин носил бороду и усы (хотя не столь пышные), Сталин только усы, а у Хрущёва и того не было»
Мне-то, как я думаю, и остальным присутствующим, хорошо известна последовательность чередования властителей нашей страны «лысый-волосатый». И, в соответствии с ней, безволосого Хрущёва сменил «двубровый орёл» Брежнев. Но у Дали лидеры покруче, он начинает ряд с Маркса, и Брежневу в этом ряду, конечно, делать нечего, Дали про него и не вспомнил. Мелковат Леонид Ильич даже по сравнению с Хрущом, ни тебе по трибуне ООН постучать, ни Кузькиной матерью Западу погрозить. Не случайно когда-то ходила шутка, что в будущих энциклопедиях про Брежнева напишут «мелкий политический деятель эпохи Пугачёвой». Может, прав Дели, кончился коммунизм на Хрущёве? Художник-то в растительности на лице хорошо разбирался!
Настоящая слава пришла к Донатасу Банионису после исполнения роли разведчика в фильме «Мертвый сезон». Он позже вспоминал, что его пригласили по телефону приехать в Ленинград на пробы фильма о разведчике. Банионис был совершенно убежден, что на роль не годится: «Во-первых, я некрасивый. Во-вторых, рост у меня не такой, какой должен быть у разведчика. В третьих, разведчик должен быть стройным, а я… не очень».
Но поездка в Ленинград была как нельзя кстати, у Донатаса барахлил «Москвич» и нужно было купить кое-какие запчасти для автомобиля. На площадке выяснилось, что все разворачивается очень серьезно. Баниониса продолжал мучить вопрос – почему именно он? Неужели не пробовали Кадочникова или Тихонова. Сомнения развеял первый же съемочный день. На мосту под Москвой шли съемки сцены обмена нашего разведчика на западного шпиона. Группу предупредили, что посмотреть, как идет дело, приедет сам Конон Молодый. Банионис потом признался, что все глаза проглядел: где настоящий разведчик, неужели не приехал? Спросил Савву, а тот и говорит: «Да вот же он! »
В сторонке стоял обыкновенный простой человек. Какой же он разведчик? После съемок Банионис сказал Молодому: «Вы совсем не похожи на разведчика! Извините, не признал вас». А тот только посмеялся: «Разведчик и не должен быть «похож». Иначе, какой от него прок! »
Итак, это год 1851-й от рождества Христова. Толстый мудот принц Альберт решил устроить выставку, которая бы затмила собой Парижскую. Он решил устроить Всемирную.
Осенью 1850 года работу по устройству павильона Всемирной выставки поручили четверым инженерам, а именно вот таким: Мэтью Уайэт, Оуэн Джонс, Чарльз Уайльд и Изамбард Брюнель.
Название же у этого великого комитета было соответствующее, и я сейчас цитирую дословно: The Building Committee of the Royal Commission for the the Great Exhibition of the Works of Industry.
Бюджет у них был совершенно некоммунистический. Нищий был бюджет-то. Дали им всего 150 тысяч фунтов, тьфу по сравнению с текущими временами. Это, ну, примерно два миллиона долларов по нашим временам.
Но задача была поставлена, и четверо великих инженеров — ну как великих, они все были в начале своей карьеры, кроме старика Брюнеля, — взялись за ее исполнение.
Надо сказать, им это не удалось. Изо всех четверых ее членов лишь Уайэт, в ту пору юноша, был архитектором, но в ту пору он зарабатывал на жизнь как писатель, а не строитель; Уайльд был инженером, специализирущимся на мостах, Джонс работал по интерьерам, и только Брюнель чего-то достиг как архитектор, но и он всегда любил крайне эпические, затратные по времени и деньгам проекты.
Короче, эта компашка сообразила-таки здание на четверых. Длинное, двухэтажное чудовище. Тридцать миллионов кирпичей понадобилось бы для его постройки, причем нужно понимать, что это здание должно было бы существовать примерно 3 месяца, а затем оно должно было быть разобрано. Тридцать миллионов кирпичей заняли бы всю кирпичную просышленность Британии на полтора года.
Старик же Брюнель возглавил это здание своей контрибуцией, а именно жутким колоколом из самого модного в те времена материала, ЧУГУНА. Он планировал навесить на двухэтажное здание купол из чугуна весом больше здания. Оригинал был, да, но его посты всё-таки гениальны. Самое смешное, что Брюнель не мог бы его начать конструировать до тех пор, пока тридцать миллионов кирпичей не были бы уложены пониз.
И в этот абсолютный кризис строительства — а нужно сказать, что и п. Альберт, и весь британский пиар уже раструбили о строительстве по всему свету, — вступает изящный, стройный, спокойный человек по имени…
Джозеф Пакстон.
Это главный садовник Четсворт-хауса, резиденции великого княза Девонширского, в пересчете на русские регалии.
(Хотя Пакстон вообще-то заведовал садом в Дебиншире, а не в Девоншире, но кого волнуют такие мелочи, правда? )
И все понимали, что выставка не просто под угрозой, а под угрозой престиж всей Великобританской империи, и вы знаете что сделали английские чиновники? Вы никогда не догадаетесь.
Они доверили весь проект низкорожденному выходцу из чинов, старику Джо Пакстону.
Честное слово, я полюбил Британию всем сердцем, когда узнал про этот факт. Это нечто, абсолютно недоступное России — доверить стройку века САДОВНИКУ.
Надо сказать, он великоплепно справился с задачей. Он построил прекрасный, дешевый, практичный Хрустальный дворец, в рамках бюджета и вовремя. В нём прошла выставка века. Дворец разобрали. Это материал для будущих историй.
Но я никогда не уважал Британию больше, чем когда понял, что строительство века в Британской в то время Империи доверили низкорожденному садовнику. В этом всё величие Британии.
В этом всё величие Британии.
Сэр Эрнест Рутерфорд, президент Королевской академии и лауреат Нобелевской премии по физике, рассказывал следующую историю, служащую великолепным примером того, что не всегда просто дать единственно правильный ответ на вопрос.
Некоторое время назад коллега обратился ко мне за помощью. Он собирался поставить самую низкую оценку
Оба, преподаватель и студент, согласились положиться на суждение третьего лица, незаинтересованного арбитра; выбор пал на меня. Экзаменационный вопрос гласил: "Объясните, каким образом можно измерить высоту здания с помощью барометра".
Ответ студента был таким:
- Нужно подняться с барометром на крышу здания, спустить барометр вниз на длинной веревке, а затем втянуть его обратно и измерить длину веревки, которая и покажет точную высоту здания
Случай был и впрямь сложный, так как ответ был абсолютно полным и верным!
С другой стороны, экзамен был по физике, а ответ имел мало общего с применением знаний в этой области. Я предложил студенту попытаться ответить еще раз. Дав ему шесть минут на подготовку, я предупредил его, что ответ должен демонстрировать знание физических законов. По истечении пяти минут он так и не написал ничего в экзаменационном листе. Я спросил его, сдается ли он, но он заявил, что у него есть несколько решений проблемы, и он просто выбирает лучшее. Заинтересовавшись, я попросил молодого человека приступить к ответу, не дожидаясь истечения отведенного срока.
Новый ответ на вопрос гласил:
- Поднимитесь с барометром на крышу и бросьте его вниз, замеряя время падения. Затем, используя формулу L = (а*t^2)/2, вычислите высоту здания.
Тут я спросил моего коллегу, преподавателя, доволен ли он этим ответом. Тот, наконец, сдался, признав ответ удовлетворительным.
Однако студент упоминал, что знает несколько ответов, и я попросил его открыть их нам.
- Есть несколько способов измерить высоту здания с помощью барометра, - начал студент. -Например, можно выйти на улицу в солнечный день и измерить высоту барометра и его тени, а также измерить длину тени здания. Затем, решив несложную пропорцию, определить высоту самого здания.
- Неплохо... - сказал я. - Есть и другие способы?
- Да. Есть очень простой способ, который, уверен, вам понравится. Вы берете барометр в руки и поднимаетесь по лестнице, прикладывая барометр к стене и делая отметки. Сосчитав количество этих отметок и умножив его на размер барометра, вы получите высоту здания. Вполне очевидный метод. Если вы хотите более сложный способ, - продолжал он, - то привяжите к барометру шнурок и, раскачивая его, как маятник, определите величину гравитации у основания здания и на его крыше. Из разницы между этими величинами, в принципе, можно вычислить высоту здания. В этом же случае, привязав к барометру шнурок, вы можете подняться с вашим маятником на крышу и, раскачивая его, вычислить высоту здания по периоду прецессии. Наконец, - заключил он, - среди множества прочих способов решения данной проблемы лучшим, пожалуй, является такой: возьмите барометр с собой, найдите управляющего и скажите ему: "Господин управляющий, у меня есть замечательный барометр. Он ваш, если вы скажете мне высоту этого здания".
Тут я спросил студента, неужели он действительно не знал общепринятого решения этой задачи.
Он признался, что знал, но сказал при этом, что сыт по горло школой и колледжем, где учителя навязывают ученикам свой способ мышления.
* * *
Студент этот был Нильс Бор (1885-1962), датский физик, лауреат Нобелевской премии 1922 г.
В конце XVIII века американец Бенджамин Томпсон, граф Румфорд, был назначен полицейским министром в Баварии.
Британский офицер, разведчик, ученый и изобретатель, он был еще и хорошим управленцем.
1) Он забрал с улиц всех бомжей и создал для них работный дом, нагрузив нужными для государства работами.
2) Экспериментируя, он изобрел самый дешевый и при этом питательный рацион для подопечных бродяг: густой суп из ячменя, гороха, картофеля, уксуса (варьировалось). В последний момент в суп добавлялись кусочки черствого белого хлеба, чтобы поедатели сего чуда усиленно жевали, стимулируя пищеварение.
В будущем рецепт этого супа использовался в голодные годы благотворительностью, а также тюрьмах и в армии как недорогой полезный рацион.
"Наш дорогой учитель" Карл Маркс презрительно нафырчал на суп Румфорда со страниц "Капитала": дескать, шарлатан янки обманывает бедняков всякой пакостью! Важному барину Марксу, которого вкусно кормил не менее важный барин Фридрих Сникер... Энгельс, гораздо приятнее было теоретизировать о проблемах рабочего класса, чем видеть небольшую, но реальную помощь бедолагам.
При этом, однако, великий романтик, поэт Генрих Гейне, будучи гуманистом, а не учОным-теоретиком, сдержанно одобрил суп Румфорда как питание в трудной ситуации)
Знаменитые мхатовские старики в последние годы почти не разговаривали между собой. Просто сидели в антрактах в костюмах и гриме в закулисном фойе театра и молчали.
Вдруг в тишине раздался голос одного из корифеев, который ни к кому не обращался, а просто начал рассуждать вслух:
- Ну, вот чего у меня нет? Я - народный артист СССР, член партии, орденоносец... Постоянно занят в репертуаре. Чего у меня нет? Прекрасная пятикомнатная квартира в центре... Дача замечательная... Две государственные премии. У меня есть и свой театр, где я Художественный руководитель... Возят на персональном автомобиле. Да и своя "Волга" имеется. На здоровье, тьфу, тьфу, тьфу, не жалуюсь... Ну, и чего у меня ещё нет?
И тут в повисшей тишине раздаётся голос остряка Бориса Николаевича Ливанова: - Совести у тебя нет!
- Совести у тебя нет!
