Истории о армии #армия

В какой-то момент Адижонов стал известен в батальоне своим собственным пониманием русского языка. То есть, он чистосердечно считал, что мат - это обычные разговорные слова. Например, он не знал слова "удивился", его с успехом заменяло "ох[рен]ел". Вопрос "зачем? " звучал как "на х[рена]? " "Врать, обманывать, говорить впустую" - "пи@деть" и так далее.

Например, только Адижонов мог поинтересоваться у дежурного по части:

- Таварыщ прапщик, я наряд прышел, сталовый нэ кушал, на х[рена] пы%дышь?

И все это совершенно обыденно, с честными глазами. Когда вокруг смеялись, удивленно оглядывался, поправлений не понимал. В батальоне сначала возмущались, потом махнули рукой.

В тот день был мой последний наряд, завтра я демобилизовался. Не спалось. В час ночи, я, помдеж по роте вышел покурить. На крылечке стоял и дымил рядовой Адижонов. Я подошел и хлопнул его по спине:

- Ну че, земеля, завтра домой еду. А тебе тут еще пол-года херачить, братан. Понимаешь? Да ни х[рена] ты не понимаешь... .

- Пол-года ху%ня, - отозвался вдруг Адижонов. - Полтора прослужили, еще пол-года как-нибудь протянем. Да, земеля?

Сигарета едва не выпала у меня из пальцев. Я медленно повернулся и встретил веселый взгляд раскосых глаз.

Адижонов говорил на русском не хуже меня. За полтора года службы об этом никто не догaдался. Так и оставили его, туповатого, в покое. То-то он над всеми прикалывался. Не знаю, как каким-то там десантникам и спецназовцам, а Адижонову будет о чем дома порассказать.

А вы говорите - узбек...

старослужащий-земляк. Отвел в сторону и дал совет:

- Будут спрашивать гражданскую специальность, достижения в спорте, посещал ли школьные технические кружки. Ни в коем случае не говори, нет достижений. Сразу в Афган заметут. Говори, что посещал шахматный кружок, музыкальный и т. п. Может пронесет.

А я ходил в музыкальную школу. Спортом не занимался. Приободрился. Кому нужен трубач?

Построили на плацу. Вышел майор со списком, стал задавать вопросы строю:

- Кто занимался спортом, ГТО, КМС? Борьба, самбо, стрельба, бег, парашютный спорт? Вы? Выйти из строя, пройдите в ту дверь.

Так. Альпинисты есть, кто жил в высокогорье? Вы? В ту дверь.

Кто в школе посещал радиокружок? Вы? Выйти из строя, в ту дверь.

Кто закончил автоучкомбинат, у кого есть водительские удостоверения? Вы? В ту дверь.

Мы стоим, соображаем. Так, самбистов, парашютистов забрали. Это в десант, в разведку. Альпинистов забрали - ясно. Радистов забрали. Понятно. Автоучкомбинаты ушли. Это - в автобаты. Тоже нехорошо.

Майор дальше спрашивает:

- Кто рос в сельской местности, кто умеет управлять трактором, комбайном, другой тяжелой дизельной техникой? Вы? В ту дверь.

Понятно, это - танковые водители, на БМП механиками. Тоже нехорошо.

Плац постепенно пустел. И тут неожиданный вопрос:

- Кто ходил в музыкальные кружки, в музыкальную школу?

Тут радостно отзываюсь:

- Я! В личном деле есть справка из музыкальной школы.

- Ты? В ту дверь.

Так я оказался в Афганистане.

- Как? Обманули? Ты же в музыкальную школу ходил. С такой специальностью что тебе там делать?

- Нет, не обманули. Кандагар, полковой оркестр.

чем сына прапорщика". Повторюсь - не ко всем прапорам это относится, со многими выпито не мало водки и ... (сами понимаете что) девок, о чем я совсем не жалею (не о девках, дурни, а о совместно выпитой водке!)

Так вот. Служил я заместителем командира медицинского взвода, проще сказать санинструктором, еще проще - бациллой. Служба на этой должности полная и стопроцентная синекура (кто не въехал - посмотри в словаре иностранных слов), вызывающая зависть сослуживцев и ненависть отдельных тупорогих представителей командного состава. Особенно не жаловали меня отцы-командиры автороты. Интересно за что? Колеса им я не протыкал и в баки не мочился... А! Наверное из-за того, что имел персональную машину - уазик-санитарку, а им, бедолагам приходилось ее вылизывать и держать в полной боевой готовности! А как иначе? Как же мне в самоволки было срываться? Пешком что ли?!!! Ага! Продолжим. Кроме необременительных обязанностей дрыхнуть полдня и пить слитый из шприц-контейнеров спирт, санинструктор должен был три раза в день, кряхтя дошаркать до столовой и записать в специальный журнал нетленные строки: "Санитарное состояние столовой соответствует гигиеническим нормам, пища приготовлена удовлетворительно". Вторая часть фразы относилась к стараниям поваров, которых я никогда не обижал, за что они платили мне сторицей (см. словарь русского языка). Сторица, как правило, ничем не отличалась от жареной картошки с мясом (кто служил - поймет) ежевечерне, после отбоя. За санитарное состояние же столовой целиком и полностью отвечал дежурный по пищеблоку. Дежурными в порядке очередности назначались те самые прапора-старшины... Журнал при смене дежурного просматривал и визировал комбат. Если кто еще не понял, то это был пролог к истории... Что - длинно и затянуто? Зато как раскрыта тема и вся картина просто стоит в глазах читателя! ...конечно если воображение меньше муравьиного яйца, то ничего не стоит... И вообще я сторонник больших форм (да в литературе, а не в том, о чем вы подумали!)

Итак, теперь собственно инструкция как правильно ниизводить ((с) Карлсон) прапорщиков.

Случилось так, что один из прапорюг (да, тот самый из автороты) крепко меня обидел. Интересно как? Ну ладно, расскажу. Стоял я себе у продовольственного склада, ждал пока хороший человек, завскладом, вынесет мне небольшой, еженедельный доппаек для поддержания истощенного неусыпной заботой о здоровье сослуживцев санинструктора, когда за продуктами для столовой приехал дежурный прапор. Как уже догадались самые проницательные - это был тот самый говнюк-автомобилист. Увидев меня у склада он принял командную стойку (грудь вперед, руки в боки, глаза выпучены) и заорал: "Солдат! Ко мне"!!! Я эту команду само собой не выполнил, но не по причине вышеописанного истощения, а по причине того, что я положил на этого [ч]удака прибором. Нет, не тем у которого есть стрелка и шкала, а тем который толстый и волосатый... Прапор еще пару раз повторил свой призыв (он видать думал, что я такой же как он тупой и не въезжаю с первого раза) и убедившись, что мне наплевать на его вопли, поскакал ко мне. Далее произошел следующий диалог:

- Солдат! Я кому командовал «Ко мне»?!

- Ты что ж, сам не знаешь кому командовал?

- Почему обращаетесь к старшему по званию на ты?! Смирррнааа!!!

- Иди в жопу...

- Что?!! Да я тебя на губе сгною!!!

- Слушай, отвали, че тебе надо?

- Это не подчинение приказу!!! По Уставу я могу вас застрелить на месте!!!

- Из чего? Из соленого огурца? Так ты даже их еще не получил на складе.

- Я сейчас применю к вам меры физического воздействия (начитался, умник)!

- Давай, применяй... (Во мне росту под 190 и весу за центнер, в нем два фунта вони и от горшка два вершка...)

- Я доложу командиру батальона!

- Угу, докладывай...

Вот такая содержательная беседа произошла. Так вот, возвращаюсь я в часть аккурат к обеду, и как велит мне служебный долг, иду инспектировать столовую. В столовой с отвращением осматриваю пол, брезгливо провожу пальцем по тарелкам, вытираю платком с пальцев воображаемый жир, кривлю рожу как светская дама на помойке и вывожу в журнале: "Санитарное состояние столовой не соответствует гигиеническим нормам, посуда не промыта, уборка помещения проведена не должным образом. Пища приготовлена удовлетворительно (помните? – я не кусаю кормящую руку). Дурачок-прапор меня в упор не замечает и естественно в журнал не заглядывает… Так происходит и к ужину, и к завтраку, после которого ему должна придти долгожданная смена, когда он отправится домой, выпьет свои обязательные 300 грамм и залезет на свою прапорщицу, чтобы выстругать ей маленького прапоренка. Опля! Не тут-то было! Этот чучел со звездочками генерал-лейтенанта в миниатюре шлепает в штаб, вытягивается во фрунт и начинает нести обычную околесицу – происшествий, де не случилось, дежурство сдал и прочий бред. Надо заметить, что комбат наш зверюга был еще тот! Но надо отдать должное к солдату относился как отец родной. Холил, лелеял и в попу заглядывал. Нет, не п@дик он. Заботился просто – покакал служивый или нет. Открывает, значица, комбат журнал, читает, глаза кровью налитые на бедолагу-прапора поднимает и… Увы, я не мастер описывать батальные сцены,, да и не хочу, чтобы общество осудило меня за пропаганду разнузданного насилия. В общем прапорок автоматически назначается дежурным по столовой на ближайшую неделю, без права на 300 грамм внутрь, а тем более на воспроизводство таких же как он тупых наследников.

Я продолжал экзекуцию еще два дня, пока этот чемпион среди недоношенных дебилов не приполз в санчасть на пузе и, обливаясь слезами, не вымолил прощения за поведение недостойное прапорщика Советской Армии. Я был великодушен как Фудзияма и даровал ему отпущение грехов… За пару бутылок архи… Кто не знает, что такое Арха пусть посмотрит в словаре монгольского языка!

фотография деда висит в музее, хоть и сбоку сфотографировали.

Потом был выход из окружения. Лето, жара, из воды только воронки с плавающими полуразложившимися человеческими трупами, но нас это не останавливало – две таблетки хлорки в флягу – и можно пить. С едой похуже было, ее просто не было. Попадались, правда, по дороге трупы лошадей, мясо с них есть уже не представлялось возможным, но копыта настрогать и сварить их в котелке нам никто не запрещал.

Вышли, и тут же пришел к нам специальный человек.

Отправили нас на Харьков наступать, одна винтовка на пятерых (ну вы знаете) – 1250 человек перебили в пять минут. Осталось нас двое (этот второй тоже выжил и работали они с дедом потом в одном колхозе и когда мой дед мешок зерна скомуниздил, то напарник сдал его мастной ячейке партии). Там не поле, под Харьковым, нас и приняли, но не убили, а отправили почему-то под Питер в лагерь военнопленных. В этом лагере было правило – если женщина из местных признает в заключенном своего мужа, то она может его забрать. Видимо кормить пленных нечем было. Деду повезло, его забрала женщина, которую он первый раз в жизни видел. Так у меня дядька в Питере появился.

Наступила весна 42 года, захотелось деду домой. От Питера до Ростова-на-Дону немаленькое расстояние, как он его преодолевал мне неизвестно, но, тем не менее, летом 42 он был уже в своей деревне (бабушка любила рассказывать, как воробьи чуть окна не повыбивали перед приходом деда).

Сердюки просто так сидеть на одном месте не могут, правильно, организовал мой дед партизанский отряд. Сдали их быстро, а человека, который их сдал, я лично знал, старый он был уже, но от прозвища «полицай» так и не избавился.

Двадцать человек на расстрел повели, на горке перед оврагом выстроили и как дали из пулемета…

Я, говорит дед, чисто по привычке упал с обрыва, сам пулеметчик бывший. Трое суток в яме с трупами пролежал, слава Богу дождь пошел, мочу пить не пришлось.

Вылезти не успел, опять плен, но длился он не более пяти минут. Я до сих пор поражаюсь, как пять человек с ППШ могли в течении 30 секунд перебить взвод немцев. Миус-фронт.

Поставили меня там наводчиком миномета, и деревня с женой вроде рядом, а не отлучишься. Дошел я с ними до Варшавы, до Победы. И домой уже собирался, но вылез откуда-то человек, который опрашивал меня после освобождения из пятиминутного плена на Миус-фронте. Когда воевали, были Родине нужны, а щас как товарищ Сталин прикажет. И приказал он мне поехать на Дальний Восток гонять пленных немцев. До 47 года гонял, решил сд@хнуть уже, только не решил как…

Командир отделения автоматчиков, которые освободили меня на Миус-фронте, а потом взяли к себе минометчиком, пришел к нам начальником артели. Вывел он меня за территорию и говорит: «Иди домой». А я и пошел.

P. S. Спасибо деду за победу. И царствие ему небесное.

Но в канцелярии что-то напутали и нам пришлось коротать вечер в ожидании утреннего поезда на местном вокзале.

Вся троица оказалась русскоговорящей: Миша-белорус двухметровый гигант с фигурой под стать имени, рыжий чеченец Марат, ну и собственно я. Сухпай нам не выдали, а кушать хотелось и еще больше пить. Вокзалы в Европе бедные- ни кафе, ни шаурмы, лишь пара практически пустых торговых автоматов. У охранника выяснили, где находится ночной пивбар, куда и направились, захватив последнюю пару бутылок пива из вокзального автомата. Нашли адрес быстро. Миша махнув открытой бутылкой пива в грудь арабу, выходящему из дверей с непонятными французскими надписями, поинтересовался "паря, аллё, бар здесь? " Араб смутился и опрометью ринулся обратно в дверь, откуда вернулся через 10 секунд с толпой галдящих соотечественников.

Бар, бар лопотали бородатые туземцы, обтекая нас толпой. Кажется это не бар, сказал Марат и в тот же момент получил удар по голове от руки, протянутой из второго ряда арабов. На нас посыпался град ударов со всех сторон и будь возможность мы бы наверное удалились, но узкие французские улочки сильно контрастируют с широтой русской души, на танке здесь точно не развернешься. Пришлось бить.

Бить мы умели. "Умереть от руки арабских гопников это скучно" на ходу перефразировал О. Бендера Миша и словно мультяшный гигант Балу раздал оплеухи арабам. Арабы текли рекой и разделялись об Мишу, ложась слева и справа. Увидев перед своим лицом перекошенную злобой пасть идеальных обезьянних клыков, я с силой направил в неё кулак. Морда хрустнула и исчезла. Арабы рычали и продолжали вылезать из двери заведения. Силы были слишком не равны. Но тут с криком "Русские не сдаются" чеченец удачно вложил, оторванную от стены, трубу в самую гущу черной братвы. Толпа резко уполовинилась. Кто-то заперся за дверью, а оставшиеся заметались по улочке.

Это была славная охота. Улица всё больше походила на лежбище бородатых котиков. Но всё хорошее когда-то заканчивается известили нас с обеих сторон улицы сирены полицейских машин. Осторожно ступая и по-возможности перешагивая, арабов, ползающих по брусчатке, мы подошли к патрульной машине. Жандармы релаксировали. С улыбкой постигших дзен, они наблюдали поле битвы, где в крови и соплях стонали и плакали вынужденные соотечественники.

После недолгих объяснений нас отпустили, проводив на другую сторону здания, где действительно находился бар. На прощанье жандарм помялся и сказал: "А туда, вы больше не ходите -там у арабов круглосуточная библиотека. "

- Да, тут один старинный лучший друг - однополчанин, увидел меня в армейском сообществе и хочет добавиться ко мне в друзья. Всё у него так в жизни просто, даже завидно, в друзья захотел - говно вопрос. Посоветуй, как лучше ответить – «Гори в аду! » или более нейтрально – «Здохни с@ка! » А может для прикола ничего не писать и просто принять в друзья? А?

- Фима, мне бы твои проблемы. Не предавай этому большого значения – интернетная дружба тебя ни к чему не обязывает, а человеку будет приятно, тем более, что ты его знаешь. Ко мне вот тоже люди из детства записываются в друзья, так я их даже по фотке узнать не могу, но ничего, принимаю. Пусть, если им так надо. Тебе же не в разведку с ними идти.

- Да я, собственно, тоже от виртуальной дружбы ничего особенного не жду, от меня не убудет, но чтобы «этот» просился ко мне – это уже, даже для меня, добрейшего на свете человека, как-то перебор.

- А чем он тебе так насолил?

- «Насолил» – это неплохо сказано. Ну, представь себе – одна тысяча девятьсот затёртый год, Советская армия и в неё пришёл служить маленький худенький лопоухий «салабон», да ещё и еврей. Правда, я тогда ещё был не седой и не лысый, а вполне себе кучерявенький.

Естественно, «деды» начинают меня гонять, особенно один ефрейтор, совсем дебил. Каждый день после отбоя мудохал, по поводу и без. И вот однажды этот "друг", немного перестарался и сломал мне нос. «Стучать» не было никакого смысла, эту хохму я уже знал, а то меня бы сами офицеры в автопарке повесили, чтобы не мутил воду и не портил статистику. Бывали у нас такие случаи. Терпеть тоже невозможно и я под утро «встал на лыжи» и свалил из части.

На попутках даже до дома сумел добраться. Вправил нос, пожил пару дней под кроватью, мама с папой крутились, хотели меня как-то комиссовать, или, в крайнем случае, перевести в другую часть, но не успели. Через неделю меня всё-таки нашли, вытащили из-под кровати, осудили за дезертирство и дали шесть месяцев дисбата. Шесть! Месяцев! Долбанного! Дисбата!

Причём, того дебила, который сломал мне нос, тоже «раскрутили», осудили и тоже дали полгода. Но, самое смешное, что мы с ним оказались в одном дисбате и даже в одной роте. Правда, не разговаривали там никогда, там вообще лучше ни с кем не разговаривать, если не хочешь в карцер. Маршировали и пахали целыми сутками. Крикнешь, только – «Поберегись, раствор идёт! » вот и всё человеческое общение. Отмотали срок, он ушёл на «дембель», а я опять в родную часть дослуживать свои два года.

Так вот, с тех пор прошло без малого тридцать лет и этот «друг», представь себе, зачем-то нашёлся и предлагает дружить.

Так, как бы ему лучше ответить…?

Сталина разместить немецкие танки в СССР. Гитлеровские танкисты оттачивали при этом боевое мастерство на полях и дорогах (реальной местности) своего завтрашнего противника.

Министром был Жуков, и каждое утро все до единого бежали на стадион, где все чины и специальности час-два тренировались в ведении рукопашного, штыкового и пр. боёв на глазах у многочисленных зрителей (особенно хорошо было смотреть, помню, если залезть на дерево, как мы это всегда делали).

По субботам открытые грузовики Газ-63 везли преподавателей и технарей

Курсов в военно-охотничье хозяйство Тетеево (на охоту, рыбалку или ловлю браконьеров). Дорога туда проходила через огромную деревню Столбищи, причём, не доезжая до неё нужно было пересечь огромный, деревянный страшный мост через какое-то болото. Страшный потому, что в нём всегда было полно провалов – отсутствующих досок в настиле (наверное, крали: найти и купить доски было очень трудно). Все шофера, ожидая подляны, заранее снижали скорость и ехали по мосту с опаской. Вот на этом-то мосту и разыгрались события.

Когда наш грузовик (отцы подростков нередко полу-легально брали их с собой в Тетеево) въехал на мост, из под него выскочила приличная толпа мужиков и парней. Явно со знанием дела они устроили нам настоящее побитие камнями неверных, а затем с весёлыми криками и хохотом умчались к себе в деревню. По слаженности действий и высокому проценту попаданий было ясно, что это развлечение давно уже стало тут доброй традицией.

Водители и пострадавшие пассажиры двух других грузовиков (прибывших в

Тетеево ранее нас) с этим полностью согласились. Мне то-ли в серьёз, то-ли в шутку объяснили, что эта атака на армейские машины была местью местных националистов русской армии за взятие Казани во времена Ивана

Грозного

(В то время и вправду какую-то годовщину этого события отмечали, памятник русским воинам на реке Казанке ремонтировали).

На следующий вечер (Воскресенье) все три грузовика опять подъезжали к тому же мосту, но уже со стороны деревни. Я попросился залезть под скамейку, но отец не разрешил, сказал: «Теперь это уже будет не нужно. »

Вместо того, чтобы ехать к мосту, один грузовик свернул направо, и стал у стены какого-то склада возле дороги, а наш грузовик съехал в кусты на левой стороне дороге, и все с обеих машин спрыгнули на землю в странном молчании, как будто чего-то ожидая. Я спросил, почему больше нет собак в нашей машине? Мне сказали: они все в той первой, что сейчас будет на мост въезжать. Смотри!

И посмотреть было на что (жаль дерева не было, чтобы влезть, как обычно). Въехав на обычной скорости на мост, грузовик внезапно остановился, как вкопанный. С него тотчас же спрыгнули преподаватели кафедры физкультуры (среди которых ни одного не было ниже «Мастера») с собаками без намордников и поводков. Это было явно совсем не то, что рассчитывала увидеть толпа с камнями, выбегающая в этот же момент из под моста. После падения по каким-то причинам нескольких тел из её первых рядов (никаких ударов я не видел: просто сблизились, а теперь вот уже лежат) толпа рванула спасаться в родную деревню. Однако на пути к ней, родимой, уже стояли двойной цепью очень серьёзные дяди в зелёном, с нетерпением ожидающие своих вчерашних обидчиков. Кто-то надеялся прорваться сквозь эту цепь, но горько пожалел об этом. Остальные повернули в раскисшее от дождей поле, преследуемые собаками, от которых, судя по перемещению лая, им пришлось спасаться в огромном болоте вокруг моста. А дело-то было чуть не в ноябре, купальный сезон давно уже закрылся.

После этого одного небольшого урока деревня, видимо, полностью перешла на интернационалистические взгляды, камнеметания прекратились, и сейчас там даже громадный международный аэропорт построен.