Истории о животных #кошка

в СССР. Черный Терьер (известной также как Русский Терьер – Black Russian Terrier) сегодня очень популярен по всему миру, но реальная история его создания окутана многими мифами, порожденными патриотическим экстазом. А в реальности дело было так.

После завоевания Германии, исконно продвинутой нации в области собаководства, были захвачены не только Цейсовские и прочие заводы, но и питомники собак с вековой историей селекции. По традиции победитель разворовывал все. И вот вывезли оттуда всяких чемпионов Ротвейлеров, Эрделей, Ризен-шнауцеров и т. д.

Надо напомнить, что то был период патриотического угара и в СССР эти породы считались буржуазными вытребеньками. Селекционеры из народа занялись созданием так сказать национальных пород. Старинная русская порода, история которой длинее, чем история США, Борзая Псовая не очень то годилась обитателям комуналок. Стали пропагадировать Кавказскую Овчарку, Азиатскую Овчарку (Алабая), Лаек и т. д. За этими породами не стояла длительная целенаправленная селекция и поэтому они даже внутри своей породы расщеплялись на типы. Так Кавказцев было четыре типа, Алабаев как минимум два, а Лаек не пересчитать – чуть ли ни каждое село имело свой вариант лаек. Была также сделана попытка обруссить ряд западных пород – так появились Московский Боксер, Московский Дог, Восточно-Европейская Овчарка (ухудшенный вариант немецкой). Большинство этих гибридов канули в Лету, а ВЕО стала пропагандироваться ДОСААФом и прочими организациями как основная служебная порода.

Редких владельцев экзотических западных пород ух как гоняли и притесняли. Соответственно было принято решение изъять из частного владения собак вывезенных из немецких питомников. Куда их вывезти? Вроде как некуда... А давайте их соберем в питомник «Красная Звезда» под Москвой – все-таки военный трофей, да и породы вроде как военные. Чемпионы Ротвейлера, Эрдели и прочие Шнауцеры, а также их потомки оказались в этом питомнике, но что с ними дальше делать никто не знал.

Однако вернемся к ЧТ. В начале пятидесятых патриотический угар достиг апогея. А тут выяснилось, что проклятые американцы создают специализированнную военную породу служебных собак и даже выделили на ее создание какой-то миллионный грант! Дело было в период то ли корейской войны, то ли уже вьетнамской. Мы должны им что-то противопоставить.

Был в то время в собаководстве довольно неглупый человек, хотя и еврей – Мазовер. Он курировал собаководство при ДОСААФ и поэтому посещал питомник «Красная Звезда». Там он обнаружил, что все эти трофейные ротвейлеры, шнауцеры, эрдели (и кажется даже пуделя) хоть и содержатся там, но используются как подсобный материал, например для охраны периметра чтобы не украли «ценный товар» - ВЕО, которых там пытались довести до приличного уровня доливанием крови настоящих немецких овчарок, тоже трофейных.

Пусть даже чемпионы в своей породе, но скрещиваясь бесконтрольно ротвейлеры, эрдели, шнауцеры и прочие породили приличное стадо помесей довольно однородного вида. Доминирующие гены сделали свое – помеси в подавляющем большинстве были черные, крупные, с жесткой шерстью, терьерьей бородой, висячими ушами и очень агрессивные (от такой жизни только у злобных есть шанс выжить).

Мазовер уловил удачу – без особых затрат мы создадим свою военную породу в пику америкосам! Там было много спорного, но Мазовер все объяснил: Почему черные? – А чтоб ночью не было видно! Почему лохматые? – А чтобы в наших северных условиях жили! (то что солдату некогда заниматься стрижкой и уходом за шерстью – не важно). Зато крупные, мощные и со звериной злобой.

Злобу тем первым Черным Терьерам действительно занимать не нужно было, а вот всякие другие мелочи вроде плохой зубной системы (у помесей, которых не отслеживали при разведении появились перекусы/недокусы, зубы не в линейку – признаки жестко бракуемые у породистых, особенно служебных, собак) дистрофия тазобедренного сустава (т. е. собака быстро устает в движении), слабый нюх (ну ладно, будет сторожевая порода, а не следовая), экземы и т. д.

Ладно, решили создатели породы, потом разберемся, главное злобные и страшные. Страшные действительно: представьте себе собаку размером с теленка, лохматую почище медведя, глаз не видно, черную, с огромной пастью из которой красный как кровь язык – и это все рычит!

Породу признали наверху, показали на ВДНХ и ввели правила пользования: государственно выведенная порода частному владению не подлежит! Два раза в год проводились испытания полученного поголовья: кто вздрогнул от выстрела или не проявил должной агрессии выбраковывался – по армейски – отстреливался. Понятно, что при такой селекции остаются настоящие звери.

Так было до конца шестидесятых. Жизнь разъедает любые жесткие правила. Сначала появилось послабление – не прошедших тест на бесстрашие иногда можно было не отстреливать, а кастрировать. Кастратов разрешили передавать в частные руки, по крайней мере, особо ценным желающим. Так, вскоре после полета Гагарина я впервые увидел секретного Черного терьера во владении очень известной богини физиологии.

Дальше – больше. Коррупция повсюду – то ли по блату, то ли за водку несколько щенков попали в частные руки сохранив детородные органы. Счастливчиков было мало, но появились фанаты новой породы – в Москве, Ленинграде, Челябинске.

Я был в определенной дружбе с руководством Питерского клуба и познакомился там с первыми владельцами ЧТ. Они развили бурную деятельность, но поначалу особого спроса на новую породу не было. Какие-то финские туристы, которые приезжали в Питер чтобы напиться живительной влаги захватили несколько щенков и увезли домой – кто там на таможне обратит внимание на черных щенков, непохожих на известные породы.

И вот через какое-то время в Питерский клуб прибывает письмо-благодарность за чудесных сторожевых собак. С одной стороны скандал – вывезли зарубеж секретную военную породу, с другой – вроде как почет. Времена менялись, признание за рубежом стало цениться. В тот год мне уже не удалось приобрести щенка новой породы для себя. Но очень хотелось.

Переписка с коллегами по хобби дала результаты – удалось купить двух сучонок в Челябинске – для себя и для товарища. Первые на Украине. Моя подросла и мне понадобился кобель для случки. Летать на вязку дорого, тяжело и рисковано. Уговорил приятеля-собачника взять кобеля, причем взрослого. В Каунасе оказался вариант – кобель уложил хозяина в госпиталь – он (кобель) не любил запаха спиртного, а хозяин работал в ресторане. Позже мне предложили даром еще одного, причем Чемпиона, но когда я пришел его забирать и увидел, что сын хозяйки, лет 12-ти с уже покалеченой рукой, прячется на кухне потому что боится пройти через комнату, которую абонировал Чемпион, я понял, что не довезу его.

Опускаю часть истории. В частных руках ЧТ изменился. Изменился его внешний вид – была введена специальная стрижка (изначально стричь военную собаку считалось моветоном, мой приятель, который взял кобеля был на выставке оштрафован за минимальную стрижку. Постепенно безумная злоба ушла, нормализовалась зубная система. Появились питомники ЧТ в Италии, Франции, Австралии.

В двухтысячном я привез в США свою Катю. Она была из очень приличного питомника и я расчитывал заложить линию американских ЧТ, тем более что интерес к породе рос не по дням, а по часам.

Чуть-чуть я поспособствовал признанию породы в АКС, но личного интереса не получил. Хотя моя Катя выиграла тут пару первых выставок, но оказалось, что тест на HIP-дистрофию она не проходит. Там, в прежней жизни, я может быть бы договорился с ветеринаром о нужной справке, ну тут это не проходит, а нарушать запрет на разведение непрошедшей тесты собаки значит убить репутацию.

Так Катя прожила с нами 15 лет девтсвеницей, ее последние годы были довольно тяжелыми для меня – из-за дистрофии ей было трудно ходить последние годы, а выносить 120-фунтовую собачку по лестницам не так уж легко. Зато когда мы приходили в парк дети со всех сторон обвешивали ее и я был счастлив, что Катя не моя давняя Кармен, которая бы такое не позволила ни при каких обстоятельствах.

Правда вечером, когда мы с Катей гуляли, она не любила чтобы кто-то близко к нам подходил – она издавала ррррррр и встречные переходили на другую сторону, хотя я не думаю, что Катя знала что надо делать если рррррр не сработало. А уж преданность хозяину, его семьей у этой породы достигает предела возможного.

Сегодня у меня нет собаки, но есть несколько знакомых заводчиков в Америке, которые без ума от Русского терьера. Их собаки прошли все нужные тесты на плохие гены, агрессивность их вполне контролируемая и я мог бы взять себе щенка этой любимой породы, но у меня нет уверенности прожить еще 15 лет, а брать на себя риск оставить собаку без любимого хозяина не могу.

Вот так случайные помеси в ходе непростой истории, в которой общее и частное взаимодействуют, привели к возникновению моей любимой породы.

и в руки не давалась. За помойки свирепо дралась в окрестными котами, которые ее сильно уважали. Эдакая хвостатая «леди-мафия» в черном, с револьвером за поясом, которая драк не затевает, но в случае чего пристрелит, не моргнув глазом.

Зимой в поселке жить трудно, все дачники разъезжаются, остаются только малочисленные местные. Оставался в том числе и мой папа, к которому Чернуха изредка обращалась за материальной помощью. Не выпрашивала, а спокойно приходила, садилась на забор перед окном и молча смотрела тяжелым неподвижным взглядом. Час сидела, два сидела. Папа молча выносил сосиску. Кошка слезала с забора и ела сосиску тут же, на дорожке, а не уносила, что было демонстрацией доверия и благодарности.

Так прошла зима. Я приезжал к папе, чистил дорожки, а кошка сидела на сугробе, черная и неподвижная, и следила за моими действиями. На попытки потрогать ее рукой просто отходила в сторону и оттуда снова светила огромными зелеными глазами. Жутковатое зрелище – в тени сугроба ночью черную кошку не видно, лишь демонически светятся два круглых глаза.

На следующее лето кошка обнаглела. Она час сидела на крыльце, а потом вламывлась в форточку и сидела уже на ней, не входя в дом. Приехали дети, и кошка их стараниями заметно поправилась. Она стала наглая, упругая и лоснящаяся, и половину дня поводила на нашем участке. А потом начала вламываться, именно вламываться, в дом, причем в руки все еще не давалась. Изгонялась исключительно при помощи веника. Она сочла, что это уже ее дом, а мы – просто оккупанты, которые обязаны ее кормить.

Папу она любила, но гладить не давалась. С мамой шла тихая война. Утро. Белье поменяли только вечером. На кровать забралась черная помойная кошка и яростно чешется, а из нее как искры из бенгальского огня, черными точками вылетают блохи, и «распрыгиваются» по белой простыне. В ход идет волшебный веник, иначе никак.

Война закончилась осенью победой кошки и детей, без которой они категорически отказывались возвращаться. Когда я представил, что это чудовище будет жить в квартире, под одной крышей с нами, мне стало нехорошо, и я заявил «или я, или кошка». Выбрали кошку.

И вот эта пожилая (ей было, на мой взгляд, уже лет десять) бандитка у нас дома. Ощущение от ее присутствия такое, будто живешь с чуваком, который недавно «откинулся» с зоны. Не верь, не бойся, не проси. Гладить себя не дает, не огрызается, а ловко ускользает в миллиметре от руки. Не кусает и не царапает, но иногда смотрит так, что становится страшно. Еду не просит, как бы ни была голодна, но сидит на проходе и молча ждет. И смотрит. Зелеными фарами.

(Не верь) Все кошки, когда едят или валяются возле миски, вытягивают хвост, тем самым показывая, что это их территория. Эта ела, поджав хвост и сидя на нем. Она никогда, никогда (! ) не позволяла хвосту беспечно лежать, всегда аккуратно подбирая его под себя.

(Не проси) Поняв, что в безмолвии еду ждать придется долго, она начала воровать носки и менять их на корм. Просыпаешься утром – носка нет! Идешь к миске, зовешь Чернуху – и она идет с носком в зубах, причем с носком не погрызенным, не слюнявым и не продырявленным. Какой брала, такой и отдает.

(Не бойся) Зная, что такое улица, она не выходила не только за дверь квартиры, но даже на балкон. Попытка детей вывести ее погулять закончилась тем, что кошка вцепилась в дверной косяк и не отпускала его, пока дверь не закрыли. А один раз мы открыли дверь одновременно с соседями, которые выводили гулять свою собачку-таксу. Услышав из комнаты вредоносные звуки возле родной двери, кошка выскочила, села на пороге и что-то сказала собаке на своем языке. Не вцепилась, не вышла за порог, не зашипела и не замяукала, а просто коротко мявкнула, и собаке этого оказалось достаточно. Такса с визгом кинулась домой, скрежеща когтями и пробуксовывая на ламинате, и забилась под холодильник. Я не знал, что таксы плоские и могут пролезать в узкие щели, из которых из невозможно достать. Оказалось что могут, и хозяева потом долго ругали нашу бандитку и свою таксу.

А потом кошка освоилась, стала разрешать себя гладить (но на ручки не шла), и занялась воспитанием детей. Она жестко контролировала разбросанные вещи, следила за отходом ко сну и будила их в школу. Из «откинувшейся уголовницы» на пенсии кошка превратилась в некую Фрекен Бок, которая ведет домашнее хозяйство, вздыхая и поругиваясь. Даже на дачу стала ездить в переноске и вела хозяйство там, ни на шаг не выходя из дому (это на даче! )

Через несколько лет она совсем состарилась, у нее выпали клыки и вылезла шерсть на голове и спине. Скончалась она на даче, летом, от старости, и все мы плакали, потому что очень привязались к черной бандитке.

Мы старались о ней заботиться, но она демонстрировала независимость и нетерпимость к стереотипам.

Так однажды я обнаружила бедняжку в наполняющейся ванне и попыталась её спасти.

Но она, мощно оттолкнувшись от пола задними лапами, с грацией кенгуру перелетела бортик ванны, где и уселась в лужу всей пушистой попой, чтобы дальше созерцать текущую из крана воду.

На следующий день она пыталась искупаться в унитазе.

Потом её вообще вшторило.

Сын так и сказал :

– Мам, кошку вшторило, она на шторе катается.

Поймите меня правильно, мы не в претензии, просто хочу поделиться впечатлениями и задать вам несколько вопросов.

… Кушает она хорошо, любимые блюда – омлет с зеленым горошком, дренаж из цветочного горшка и цветные карандаши. Карандаши - это ничего, недорого и лучше, чем пальцы.

Но позавчера она грызла дверь в ванной, грохот стоял страшный, пока муж не подошёл и не разжал ей челюсти.

Мужа она уважает, потому что он сильнее. Она носит ему в зубах шарик из фольги, выполняя команду «апорт».

А вчера даже позволила ему победить в схватке за пирожное «корзиночка».

Но кошечка растет, и, боюсь, через месяц-другой расстановка сил может поменяться.

… Ещё я хотела спросить. Кошечка вроде должна бояться лопающихся воздушных шаров, нет?

Эта же, прежде чем прикончить негодяя, аккуратно берет его за пуцку (я специально погуглила это слово) и тащит его, угадайте, куда? Правильно, к нам в постель. (Не посоветуете ли хорошую краску для седых волос? )

Ещё вопрос: скажите, как избежать увечий при стрижке когтей? Нет, с кошкой всё в порядке, я про себя; склоняюсь к использованию хлороформа.

… Но я вообще о другом.

Знаете, что беспокоит меня больше всего? То, что всё это безобразие меня вообще не беспокоит.

Скорее, наоборот.

Я, как бы это сказать… счастлива.

Как человек с большим кошачьим опытом, скажите, это нормально? ... "

отбросать снег и выйти.

И вот открываю я дверь — и в избушку закатываются два медвежонка, уже довольно большие, и продолжают между собой бороться.

Я сразу попытался их выгнать, а они в полумраке избушки как–то не особенно на меня обратили внимание. А у меня одна мысль — где–то рядом медведица, и она, если посчитает, что я её детей обижаю, раскатает избушку мгновенно, и куда я побегу — я даже подумать не успел. Стрелять боюсь — она же на выстрел прибежит, а медвежат трогать тоже страшно — они хоть и небольшие, но покусать могут так, что потом зашиваться придётся.

Наконец они поняли, что им тут не рады, и выбежали в открытую дверь. Увидел я, что побежали они вдоль берега озера, вышел, посмотрел — медведицу не увидел. А она меня, видимо, увидела — рявкнула громко — и медвежата бегом побежали в тайгу.

В этот раз всё обошлось.

А вот другой случай произошёл, слава Богу, не со мной, но очень неприятный.

В небольшом сибирском городке жил мальчишка, который с раннего детства мечтал стать охотником–промысловиком. Вот такая мечта у него была с малых лет. В этом городке был госпромхоз, в котором работали охотники–промысловики. Так он там пропадал всё своё детство и юность, и всё ждал, когда же ему исполнится 18 лет, чтобы стать штатным охотником.

И вот, наконец, подошло его совершеннолетие, он оформился штатным охотником — ну, сбылась мечта! На водоплавающую дичь он охотился лет с четырнадцати с отцом и дедом, и в тайге был с ними на охоте, но не по зверю, а по птице.

И вот в конце октября его в паре со знакомым промысловиком отправляют в тайгу на промысел — соболь, белка — мечта всей его жизни. Вертолёт высадил его на полянке, оружие и всё остальное выбросили, и вертолёт улетел, чтобы доставить его напарника на соседний участок. У напарника рация, и напарник должен придти на следующий день к этому парню помочь обустроиться, оборудовать путик для капканов и привести собаку этого парня — они её сразу не оставили потому, что парень высаживался с трапа — вертолёт не садился, а собака не кошка — её с высоты бросать нельзя.

И вот напарник этого парня по какой–то причине задержался у себя на участке и пришёл к нему только через два дня на третий. Пришёл к избушке, в которой должен был жить этот парень — пусто, вышел на поляну, куда он высадился с вертолёта — никого нет, только оружие и вещи раскиданы. Походил, посмотрел вокруг. И тут собаки, с которыми он пришёл — своя и парня — залаяли.

Нашли они его на сосне, он уже говорил с трудом, еле сполз с дерева. Без воды и еды провёл он всё это время в конце октября, снег уже лежал. Напарник его сразу в избушку, отпоил чаем, дал немного пожевать. А парнишка только просит его не уходить, не бросать его.

Что оказалось. Только улетел вертолёт, и парень начал собирать вещи по поляне, как на поляну вышел медведь. Вышел неожиданно и тихо, как все звери, хорошо, что парнишка его вовремя увидел и мгновенно залез на сосну. Сосна не ёлка — ветви только вверху — как он до этих веток добрался, он не помнил. И так и просидел на этих ветках почти трое суток. Замёрз, но не простыл даже. А медведь не уходил с поляны, порвал и растрепал все его вещи, съел и разбросал продукты, ружьё поломал.

В конце этого же дня собаки нашли неподалёку этого медведя, поставили его, и напарник–охотник его застрелил. Оказался старый медведь, худой, не набравший жира на зиму.

С парнем всё закончилось благополучно — через несколько дней они с напарником потихоньку вышли к избушке напарника, передали по рации сообщение об этих неприятностях, прилетел вертолёт и увёз парня в город.

От мечты стать охотником–промысловиком он отказался, поступил в институт и выучился на биолога–охотоведа и работал с охотниками, но промыслом в тайге не занимался.

Вот так с медведями бывает.