Истории о армии #друг

отвечает и ей говоришь к кому подключить. Беру бойца, подсоединили телефон, проверили, есть связь. Доложили начальнику связи.

Через полчаса НС снова вызывает и говорит: "Бегом к начпо, он рвет и мечет, связь у него отсутствует". Прихожу в кабинет начпо, тот с пеной у рта матюкаясь бросает мне под ноги телефон: "Вы что за х[ер]ню мне поставили, [дол]баные связисты, ничего у вас нормально никогда не работает - накажу по полной... " Ну и т. д. Телефон естественно вдребезги.

Ну думаю, что за херня действительно, проверяли же. Собрав в кучу телефон подсоединяю, кручу, на другом конце телефонистка отвечает, спрашиваю: "Меня слышно? " "Да слышно хорошо! " Протягиваю трубку начпо, он: "Але - меня слышишь? " Поворачивается ко мне: "Е[ж] вашу мать, вы что издеваться сюда надо мной пришли? Она меня опять не слышит!!! " И тут до меня доходит, что он на тангенту не нажимает (это такая кнопочка на трубке, нажал и говоришь с абонентом). "Товарищ полковник, а вы тангенту нажмите! " "Какую еще на хер тангенту? Это еще что? " Показываю и объясняю ему. Наконец он связывается. Потом отдает мне распоряжение вызвать начсвязи, чтоб принес ему нормальный телефон. Не знаю как его начсвязи убеждал, но я сделал вывод - правильно в анекдотах про замполитов говорили, что головенка-то у них чугунная была. Кроме лозунгов соцсоревнований они больше ничего не знали и не интересовались. А может кто против?

(и уже тогда понял, что взялся не за свое дело), а после обеда должен был на опорном пункте принимать граждан. Надо сказать, что на этом участке должность участкового оставалась вакантной в течение четырех месяцев. За полдня благая весть о назначении Славы неведомыми путями распространилась по району, так что на подходе к опорному пункту собралась толпа страждущих. В надежде наконец-то одним махом решить все свои проблемы (а проблемы у посетителей опорного пункта необычайно важные - от диверсантов из КГБ, которые из соседней квартиры всех облучают психотронным оружием, до украденного год назад чемодана) толпа бурлила и толкалась под запертой дверью.

И вот на горизонте показался Слава в своем обычном оперском прикиде – джинсы, панк-рокерская футболочка, стильные кроссовки, прическа типа «конский хвост» и впридачу небритый как кактус. Слава уже собрался приступить к приему граждан, но в опорный пункт его не пустили. Первой взвилась некая тетка, жертва излучателей КГБ:

- Ты куда это, молодой человек! Здесь очередь! – и отбросила Славу на исходные позиции.

Прочие посетители поддержали почин. Робкие Славины объяснения никто слушать не захотел. И если раньше Славу только радовало, что его никто не считает ментом (кое-кто даже на зоне до сих пор сомневается!), то теперь его незаметность превращалась в проблему. В конце концов Слава решил подождать, пока крикуны успокоятся, сел на лавочку, достал газетку и начал читать… Через час за Славой настроилась к участковому вполне приличная очередь, народ громко роптал на загулявшего участкового, люди вытягивали шеи, озирали окрестности и спрашивали друг у друга: «Ну когда же? Когда?!» На это вопрос Слава с достоинством отвечал: «А кто ж его знает? Навряд ли до вечера появится!». Новая служба начинала ему нравиться.

Однако идиллию прервал начальник Славы, которого приволокли на опорный пункт возмущенные посетители. Он выдернул Славу с лавочки, впихнул в помещение и поинтересовался:

- Ты тут псих или придуриваешься?

- Псих, конечно! - чистосердечно покаялся Слава.

- Ну тогда начинай прием и больше в таком обезьяньем виде не разгуливай! - и начальник исчез.

Это последнее требование Славу доконало. Несколько дней спустя он навсегда покинул окаянный опорный пункт и вернулся в розыск. И даже звездочку все-таки получил - правда, не от начальства, а от модератора одной из ФИДОшных конференций, где поделился своей бедой (то ли black.log, то ли sex.adv…)

с селёдкой. Всё удовольствие – 70 копеек. Но в тот раз не получилось. До заведения остается совсем немного. Вдруг из стоящего недалеко жигуля вылазит наш начальник курса и призывно машет. Подходите мол, подходите. Мы с Витькой в экстремальных ситуациях всегда действовали решительно. Я сказал только одно слово – «назад»! Мы со спринтерской скоростью бежим назад, не помня себя перепрыгиваем через забор, залетаем в казарму. Дневальному только одно слово «смотри». Залетаем в кубрик (спальное помещение), до пояса раздеваемся, берём полотенца и к умывальникам. Быстро опрыскиваемся, в том числе и сапоги. Мы готовы ... А начальнику курса нужно было развернуться и обьехать территорию училища. Т. е. мы успели раньше его. Он залетает в казарму. Дневальному: «Эти, эти где? Ко мне». Дневальный всё понял и под стать ему «Эти умываются». И выкрикивает наши фамилии. Мы только этого и ждали. Выходим спокойно, с полотенцами на плечах и идём к начальнику. От такой наглости он зарычал, махнул рукой и ушёл.

Важным для будущего оказалось вот что. Перепрыгивая через забор, я зацепился за колючую проволоку и порвал подол шинели. Снизу сантиметров 5. Прикинул, ровно пришить не получится. Взял да и по горизонтали всё остальное и отрезал. Шинель укоротилась на эти 5 см.

Через какое-то время наш курс заступает в наряд в гарнизонную комендатуру. Часть народа уходит в патруль, часть остаётся на гаупвахте конвойными. Это приглядывать за арестованными, выводить их на прогулку и прочая мелочёвка. Не служба, а отдых. Мне лично повезло – в тот раз попал в конвойные. А случилось вот что. У командира группы, а он был в патрульных, в тот день был день рождения. Каким-то образом, сейчас не помню, именинник вечером собрал почти всех патрульных и где-то они крепко «вмазали». Да так крепко, что их собственные начальники повязали и доставили на гаупвахту. Прямиком за решётку. Суммарный итог на всех – 130 суток ареста. Уникальный результат. Наш начальник курса даже ящик мыла на гаупвахту привёз, чтобы только по полной программе отсидели. Да куда там. На весь гарнизон 39 камер – просто смех. Никто из наших полный срок не отсидел. Кстати, была ещё 40-я. Но она всегда пустовала. Экскурсионная. В своё время там сидел Валерий Чкалов.

Следующий факт. У нашего начальника курса угнали жигули.

А теперь всё вместе. Обьявляется строевой смотр в зимней форме одежды. Место проведения в спортивном зале. Нас предупреждают, чтобы все были наглажены, побриты, подстрижены и прочая, как никогда. Потому что, неслыханное дело, смотр проводит лично зам. начальника училища. Курс выстраивается в линейку по ранжиру, т. е. по убыванию роста кадета. Я продолговатый, стою третьим от начала. Заходит проверяющий и начинается смотр. Осматривает первого. Тот плохо стрижен. Тихое рычание проверяющего. Подходит ко второму. А этот плохо побрит. Рычание усиливается.

У меня вроде всё нормально, кроме длины шинели. Про это я вспомнил, когда уже построились. И придумал вот что. Думаю подойдёт ко мне проверяющий, а я предварительно присяду. Пять сантиметров – ерунда. Что присевший, не будет видно. А шинель будет как у всех, на нормальной высоте от пола. Но второпях не учёл одного. Рост-то тоже на 5 см уменьшится. И в ровной линейке стоящих образуется провал. Проверяющий подходит ко мне. Рычание прекращается. На его лице появляется изумление. Я честно на него смотрю. А чего, у меня всё в порядке. Но он-то по этому провалу всё понял. Мне – встаньте, товарищ курсант. Чего делать, встаю. Он уже не рычал, не кричал. Просто вышел к середине строя. И произнёс короткую речь. Дословно не помню, а смысл таков.

Этот ваш курс всех достал! И командование, и партийный, и комсомольский, и преподавательский состав. Не стрижены, не бриты. А этот вообще в военном полупальто стоит. Сто тридцать суток ареста за один раз. Это немыслимо! Вас уже на гаупвахту отказываются брать. Машину и ту спи@дили у кого? Естественно, у начальника этого курса! К экзаменам готовятся на крыше, загорают и пьют пиво (тычет пальцем на потолок). Комендант видит, а поймать их не может. Да что комендант, от патрулей как зайцы разбегаются. Всё, строевой смотр закончен.

Повернулся и ушёл.

поиски. Колотун был страшным, да и выпили мы совсем чуть-чуть, поэтому протрезвели моментально. Прошлись, никого из девачек не встретили, и в расстроенных чувствах решили ити домой, но в это время Коля (друг) заметил машину в кустах, и на боку машины красовалась жёлтая полоса (милиция). Решив, что лишьних проблем нам не надо, развернулись и пошли обратно. Но пройдя шагов десять услышали звук хлопающей двери маши и гул матора. Ешё через десять шагов нас догнала машина из которой выполз сержант - молодой и сторящий из себя пупа земли. Начал на нас гнать, фигли мы так поздно лазеем попблизости с заводом и обыскал нас (есно ничего противозаконного не нашёл). Потом сказал,чтобы мы сели в машину. На что Коля поинтересавался, на каком основании. Мент начал гнать чтобы мы не возникали, завязалась словестная перепалка. Мент, видя что превосходство не на его стороне достал телефон и кому-то позвонил. Метрах в 20 зашуршали кусты и от туда выползли ещё два мента (прапор и сержант), на ходу заправляясь (понятно, куда делись девочьки :)). Теперь они втроем начали вешать на нас всех собак типа: "А если тут труп найдут!", "А чё у завода шаритесь", "Проедем в участок", "Вы подозрительно выглядите" - ясно, что хотели сбить с нас баблишко. Тогда Коля грамотной юридической (!) речью, расписал наши с ним права, права ментов, и что им - ментам свети за нарушение этих самых прав. После его 10 минутной речи, прапор в вежливой форме(уже не "Тыкая" а на "Вы" :)) попросил документы удостоверяющие личность (на что Колюня попросил документы у прапора :)), мы протянули студенчесикие. Посмотрев на них с умным лицом прапор вернул их нам и нас отпустили. Третий мент нам пожелал доброго вечера, на что я ответи: "и вам того же" и мы разошлись. Метров через пять мы услышали: "Чтоб вы здохли, суки", на что мы тихо поржали и поспешно удалились. Меня волновал один вопрос - откуда Коля (студент-сварщик нашего вуза) знает все тонкости У.К. и Конституции. Его ответ меня просто вверг в ступор: "А я нифига не знаю, просто я знаю, что и они нифига не знают, чем и пользуюсь". =:()

Наша милиция нас бережёт :)

старослужащий-земляк. Отвел в сторону и дал совет:

- Будут спрашивать гражданскую специальность, достижения в спорте, посещал ли школьные технические кружки. Ни в коем случае не говори, нет достижений. Сразу в Афган заметут. Говори, что посещал шахматный кружок, музыкальный и т. п. Может пронесет.

А я ходил в музыкальную школу. Спортом не занимался. Приободрился. Кому нужен трубач?

Построили на плацу. Вышел майор со списком, стал задавать вопросы строю:

- Кто занимался спортом, ГТО, КМС? Борьба, самбо, стрельба, бег, парашютный спорт? Вы? Выйти из строя, пройдите в ту дверь.

Так. Альпинисты есть, кто жил в высокогорье? Вы? В ту дверь.

Кто в школе посещал радиокружок? Вы? Выйти из строя, в ту дверь.

Кто закончил автоучкомбинат, у кого есть водительские удостоверения? Вы? В ту дверь.

Мы стоим, соображаем. Так, самбистов, парашютистов забрали. Это в десант, в разведку. Альпинистов забрали - ясно. Радистов забрали. Понятно. Автоучкомбинаты ушли. Это - в автобаты. Тоже нехорошо.

Майор дальше спрашивает:

- Кто рос в сельской местности, кто умеет управлять трактором, комбайном, другой тяжелой дизельной техникой? Вы? В ту дверь.

Понятно, это - танковые водители, на БМП механиками. Тоже нехорошо.

Плац постепенно пустел. И тут неожиданный вопрос:

- Кто ходил в музыкальные кружки, в музыкальную школу?

Тут радостно отзываюсь:

- Я! В личном деле есть справка из музыкальной школы.

- Ты? В ту дверь.

Так я оказался в Афганистане.

- Как? Обманули? Ты же в музыкальную школу ходил. С такой специальностью что тебе там делать?

- Нет, не обманули. Кандагар, полковой оркестр.

он - поощрение: сфотографироваться с офицерами кафедры. Ну и во время этого процесса поставил он одному капитану рожки. В процессе этого никто не заметил, а на фотографии - все отлично видно. Ну, капитан, паскуда, дал слово офицера и коммуниста, что он этого просто так не оставит.

Настает последний день в лагерях. Торжественное построение. За кучу всевозможных смотров, конкурсов, соревнований вручают нам грамоты. Леша, как один из главных победителей выходит через раз получать эти грамоты.

Так вот, стоит перед строем этот обиженный капитан и те грамоты, которые заслужил Лешин взвод, он Лешке вручает, а те, которые заслужил Алексей лично, торжественно рвет перед строем, объявляя, что Леша наград недостоин. Ну, грамоты, в принципе - фигня. Пережить можно, хоть и не очень приятно. Но в завершение процесса награждения этот капитан объявляет, что Леше учебные сборы не засчитываются, он должен будет приехать на них еще через год, но еще через неделю он должен прийти на заседание кафедры и получить еще порцию [ман]дюлей. После чего все расходятся, на душе у Алексея кошки скребут. Как он потом говорил, так ему в этот момент тоскливо стало...

Ну, приходит он через две недели на кафедру для продолжения экзекуции.

Там сидят полковники - начальники учебных циклов и полковник - зав. кафедрой. Доложили ареопагу, что произошло на сборах. Начальник кафедры, заслушав доклад вопрошает:

- И что мы с этим раздолбаем будем делать?

Ну, все полковники по очереди высказываются в том смысле, что надо примерно наказать, выговор в личное дело, спуску не давать и т. д. Все высказались.

Берет слово зав кафедрой:

- Товарищи офицеры! Вы что, забыли, какими мы сами [ч]удаками в училище были?

И, обращаясь к Лехе:

- Поздравляю вас с успешным окончанием военных сборов! Можете идти!

Вот это - командир! Настоящий отец солдату!

опасными, и не было точно известно, сколько

человек в банде (позже выяснилось, что трое), в группу захвата

мобилизовали значительные силы.

Около одного выхода из проходного двора замаскировали

автобус с энным количеством спецназовцев. Другой автобус с еще

более энным количеством - у противоположного выхода. Сам опер -

инициатор мероприятия взялся руководить. Он выдал последние

инструкции одной группе захвата и направился через двор к

другому автобусу (группы принадлежали к разным ведомствам, и

рации у них работали на разных волнах).

По дороге, во дворе к оперу прицепились шестеро ребят -

уличная шпана: "Дядя, д-дай закурить!", - на что опер не

обратил особого внимания и просто послал их подальше, торопясь

отдать последние распоряжения. Шпанятам это не понравилось,

последовал удар сзади. Мысли у сыщика были целиком заняты

повязкой банды головорезов, нападения он совершенно не ожидал.

Свалившись на землю, перед тем как потерять сознание он успел

зажать кнопку рации. В эфир полетел тревожный сигнал.

Сидевшие наготове бойцы ураганом ворвались во двор.

Хулиганы даже не успели удивиться, откуда взялись в их дворе

два десятка крепких ребят с автоматами. На счет "раз" все

лежали на земле, на "два" на них защелкнулись наручники, на

"три" - очутились в автобусе и ехали на Петровку.

Когда руководитель операции пришел в себя, ему бодро

доложили, что все шестеро бандитов схвачены. Он успокоился и

позволил себе расслабиться до следующего утра. Предварительно

отрапортовав начальству.

Начальство, получив рапорт об успешной операции, потянуло

часика два, а потом с усталыми, но добрыми глазами сообщило об

исполненном долге прокурору, а также очень высокому начальству.

За эти два часа история успела пополниться душераздирающими

подробностями о том, как наша служба и опасна, и трудна.

Обрадованное тем, что эта служба наконец-то стала видна, очень

высокое начальство уже готовилось к парадному броску по

коридорам власти, присовокупив к подробному отчету дюжину

заявок на новую технику. К счастью, перед этим очень высокому

начальству пришла в голову мысль насладиться зрелищем

поверженного зла. Сияя созвездиями погон, оно снизошло в

изолятор.

А поверженное зло в количестве шести сопливых единиц от 12

до 15 лет в мрачном изоляторе тем временем совсем расклеилось.

Одного взгляда на них было достаточно. Пятиминутная беседа

подтвердила предположение. Слабым утешением для пацанят было бы

услышать то, что потом сказали дяди генералы дядям майорам. Но

к тому времени они уже удалялись от Петровки с максимальной

скоростью.

от Баганура (да, его так называли, без всяких там двойных «У» так же как и Улан-Батор по-монгольски - «Улаан-Баатар», но по-русски так никто не пишет), стояли четыре старых дощатых покосившихся барака. В двух из них располагались казармы двух стоявших тут рот, ещё в одном была столовая, а в другом – клуб, где иногда по вечерам крутили кино, а в остальное время он стоял пустым.

Как-то раз той зимой ударили морозы посильнее обычного, и в столовой, а точнее - кухне при ней, полопались все трубы у котлов. Готовить пищу стало невозможно. Для быстрого решения вопроса пригнали прицеп-кунг с полевой кухней: внутри были котлы и печка под ними.

В один из тех дней меня с одним из бойцов отправили в наряд на эту кухню. Пошли на склад, получили продукты, принесли всё в вагончик – надо начинать готовить! Повар, конечно, при кухне числился, но он, будучи дедом, откровенно забил на всё, и его мало кто вообще видел.

 Так что готовить пришлось самим. Что ж, засыпали продукты в котёл, надо налить воды. Водопровода в степи, естественно, не было – его роль выполняла водовозка, раз в день привозившая воду и заливавшая её в железную цистерну. Но в этот день, как назло, и с водовозкой что-то случилось – она не приехала. Ждать больше нельзя было, надо было что-то делать. В цистерне, куда обычно наливалась вода, был один только лёд на дне.

Взяли ломики, через люк, куда наливалась вода, надолбили льда и высыпали его в котёл. Теперь – развести огонь. Простой вопрос - а топить чем? Уголь рядом был, но он без растопки сам не горел. Да и уголь был такой, что больше чадил и вонял, чем давал хоть какое-то тепло.

 Надо где-то было найти дров. А их где взять?   Дров, естественно, не было, да и растительности, которую можно было бы нарубить, сами понимаете, в степи вблизи не наблюдалось. Обошли клуб и с задней стороны, чтобы не видел никто, наломали от него досок, принесли, стали разжигать. Доски тоже совсем не горели – видимо, до такой степени промёрзли.

 Рядом на путях стоял тепловоз…

В общем, дело закончилось тем, что взяли ведро, никого не спрашивая, слили с тепловоза солярки, вбухали её в печку и в этом чаде и дыме с чувством исполненного долга приготовили-таки обед для всего личного состава!

Казалось бы, простая задача – приготовить на кухне обед – в отсутствие чего бы то ни было вообще, для кого-то другого могла превратиться в неразрешимую. Но только не для солдата-железнодорожника.

Вот так вот в железнодорожных войсках воплощался в жизнь армейский принцип: «Никого не е…т, как ты будешь выкручиваться, - но чтобы было сделано!»

И ведь сделали же!