Истории о армии #майор

борта и размещении экипажа (если будут ночевать). Служу я, значит, тут мне звонит дежурный штурман (он у нас определял, на какое место стоянки ставить прилетевший самолёт) и сообщает, что к нам сейчас прилетит Ту-134, и его следует поставить на стоянку №2. Лайнер садится, встречаю его на второй стоянке и помогаю сигналами зарулить на эту стоянку. Но на мой сигнал остановиться экипаж что-то сразу не отреагировал и немного ещё проехал, как ему было удобно, и там встал. А встречало на том борту каких-то крупных шишек наше военное начальство в лампасах. После остановки борта подзывает меня к себе это самое начальство взмахами руки. Семеню к нему и думаю, как мне его назвать при представлении (до полковника я погоны выучил, а дальше мне, двугодичнику, было учить влом). Херня, думаю, назову его генералом, а уж он пускай там сам разбирается, кто он там с приставкой какой, лейтенант или майор, это его проблемы. Не успел я подойти к генералу, как на меня обрушилась мощная армейская речь, где слово "самолёт" было одним печатным существительным, а слово "перекрыл" - одним печатным глаголом! И сводилась эта его речь к следующему: по мнению генерала, самолет по стоянке проехал настолько далеко, что случись сейчас война, так наши Ан-12 не смогут в ней героически участвовать по причине того, что не смогут прорулить перед этим самым самолётом.

По мне, так там места оставалось! Разве что не хватило бы, только если наши Ан-12 взлетали бы парами, о чём я ему и доложил.

Генерал встретил каких-то прилетевших шишек и укатил с ними. Наверное, готовиться к войне. Я спросил экипаж, будут ли они ночевать у нас и нужна ли им моя помощь в заправке самолёта? Они мне ответили, что привезли шишек и сейчас подпишут бумаги и улетают восвояси через час. Улетели, и я пошел к себе служить дальше.

Но спокойно мне служить дальше в эту ночь не дали... Пришло откуда-то сверху, от того самого генерала, решение - необходимо срочно переставить самолет: "Перегнать Ту-134 на другую стоянку". А надо сказать, что на этом же самом аэродроме, под названием Терек, базировался приписной Ту-134 для перевозки местных военных шишек. И его экипаж в это время мирно охранял покой нашей Родины у себя дома, еще ничего не подозревая. И к ним срочно были отправлены солдаты-посыльные, чтобы сообщить им эту новость и довести до них срочный приказ генерала.

Экипаж нашей тушки срочно собрался и всю ночь перекатывал свой самолёт с места на место, так и и не определившись, куда всё-таки его нужно поставить. Ведь он стоял там, где и всегда стоял - на приписанной стоянке.

Когда я утром увидел их, утомлённых, в столовой за ранним завтраком и рассказал им о причинах ночной вводной, то потом мы долго не могли решить, кто же всё-таки в авиации идиоты.

Я! — отвечает какой-то солдат.

— Кем работал?

— Программистом! Писал на языке Си Шарп!

— Так, а с программами какими умеешь работать?

— Ну, с какими скажете, с теми и буду работать. Со всем разберусь.

— Ага, разберёшься, как же. Были у меня такие. Ты назови программы, с которыми уже умеешь работать.

— Нуууу...

— Что ну? ? Хоть одну назови! Ворд, Эксель там...

— Ну да, Ворд, Эксель, Повер Поинт...

— Ну хоть одну программу знаешь. Да нифига ты не знаешь, не подходишь. Наверняка не работал ты программистом. Кто ещё хочет?

— Я! Рядовой Kka3akk! Успею пользоваться Вордом, Экселем, Поверпоинтом, Фотошопом, Паинтом, Нотепад, Блокнотом, Ориджином (имел в виду тот, что графики строит)... В Стиме хорошо разбираюсь, в Доте много времени провел [строй улыбается], в универе получил зачёт по программированию в Матлабе.

— Так, хватит, верю. Графики-то умеешь строить?

— Так точно! Хоть в Матлабе, хоть в Ориджине, хоть в Экселе. В универе на младших курсах и другие программы использовал, но названия уже не помню.

— Ну у нас только Эксель, так что этого хватит. Ещё приказы в Ворде писать и иногда работать в Фотошопе. Но в основном строевые оформлять. Справишься?

— Так точно!

— Высшее оконченное?

— Никак нет, но вылетел с 4 курса МГУ!

— О, нормально, беру! И как ты умудрился так вылететь? . .

Самое странное собеседование в моей жизни. В/ч 30616-6, если кому интересно.

кладет, кнопку нажимает, ракета вылетает и крушит противника. Нынче никого не удивишь, а в те времена это было нечто радикально отличающееся от традиционной артиллерии, от пушек, требующих транспортного средства, многочисленного расчета, да и еще после выстрела выбрасывающих гильзы.

А жили во время полевых учений бойцы Советской Армии в палатках. Вот если кто-то в хрущевках жалуется на слышимость, больше не жалуйтесь. В палатках слышимость гораздо большая, как будто преград для звука нет вообще никаких.

И любил этим пользоваться батальонный замполит. Если кто не знает, замполит это такой псевдоофицер, который пистолета от пулемета не отличит, зато назубок знает учение Маркса и Энгельса. А еще замполит (по крайней мере данный экземпляр) любил докладывать куда следует обо всех непорядках в части.

И вот встанет, бывало, замполит возле палатки, и слушает, о чем там внутри говорят. Прочувствовал однажды ротный командир, что стоит рядом замполит и слушает. И давай шуметь:

- Старший сержант Виллис! Что за безобразие (за достоверность фраз не ручаюсь; вероятно, они были несколько покрепче)!? Почему из базуки отстреляли, а гильзы за собой не убрали? Это же секретное оружие! Американцы со спутника увидят эти гильзы и все, завтра у них будет такое же оружие.

Смекнул мой дед, старший сержант Виллис, что неспроста ротный такую ахинею несет, да и подыграл ему:

- Виноват, товарищ капитан! Больше такого не повторится!

- Конечно виноват! Исправляться надо! Чтобы ночью, когда все спят, незаметно убрал все гильзы от базуки!

- Есть!

Прошла неделя. Приехали на учения в батальон генералы. А большинство из этих генералов были настоящие воины, прошедшие Великую Отечественную, служившие в боевых частях, знающие военное дело не понаслышке. Среди прочего в культурную программу для генералов входил политдоклад. Сие действие происходило уже на территории части в солдатском клубе. Генералы сидели и скучали, слушая восхваления верному курсу КПСС. Но вот на трибуну взошел уже знакомый нам замполит и начал распространяться о бардаке в части, о нерадивости офицеров...

Казалось бы, ничего интересного не предвидится; генералы дремали, некоторые слушали вполуха. Но тут замполит изрек:

- А на недавних учениях старший сержант Виллис отстрелял из базуки, а гильзы за собой не убрал!

Генералы проснулись и превратились во внимание. Неужто послышалось?

- Да-да, не убрал. А ведь это секретное оружие! Если американцы со спутника увидят гильзы от этой базуки, то завтра у них будет такое же оружие!

Зал вздрогнул от залпа генеральского хохота. Замполит же по инерции продолжал:

- Да-да. Вот такой бардак в части. А капитан Прохоров еще и прикрывает разгильдяя Виллиса, не докладывая о столь серьезном нарушении. Он приказал ночью втихаря убрать и спрятать гильзы от базуки...

Новый взрыв хохота не дал замполиту договорить.

После этого случая замполита иначе как гильзой от базуки в части не называли, а когда генералы через несколько дней покидали часть, каждый из них жал руку старшине Виллису и майору Прохорову.

половину по ПЯТЬ кроликов.

Кролики растут, солдат таскает им морковку и капусту с кухни, все в ажуре, командир радуется. И тут, пришло время, ехать ему в отпуск, в Союз. Все хорошо, но тяжкая мысль сверлит остатки мозга - «Кролики!!!».

Вызывает он солдата и говорит:

- Вася, сматри, считаю - в одной палавине клэтки пять кролыков, в другой палавине пять кролыков, всего – десят. Приеду, хоть однаво не будет – убю!

По возвращении командир первым делом бежит к клетке, к ушастым любимцам.

Клетка на месте, ушастые копошатся, начинается подсчет. Командир припоминает «Арифметику» Малинина-Буренина и считает в первой половине клетки:

- Адын, дыва, тры, четыре, пьят, шесть. Маладэц, Вася, шесть кролыков!

Вася цветет, мечтает о награде за героическое сохранение кроликов. Но тут командир начинает считать во второй половине:

- Адын, два, тры, четыре…. ? ? ? Вася, где пятый кролик? ? ?

Рев комбата заглушил работу ближайшей ДЭСки, его с трудом оторвали от солдата и нескоро смогли разъяснить, что кроликов то же количество, просто один ушастый каким-то образом очутился не на своей половине.

Стало нам понятно, что в школе командир учился плохо, и натура у него жадная.

Там же, и главный герой тот же. Вздумалось ему разводить свиней.

Отрядили в Хайратон к комбатовскому другу ЗиЛ-131 с прапорщиком, и вскоре доставили четырех подсвинков в бодром расположении духа. Отходы были, так что голодная смерть хрюкающему поголовью не угрожала. А пока за ними ездили, то возле складской зоны был выстроен небольшой свинарник. Поставили свиней на котловое довольствие и стали ждать привеса и приплода. Но тут случился казус. Неблагодарные афганьские крестьяне заметив наличие смердящих животных на священной Афганьщине, не поняли прогрессивных замыслов нашего командира, да при этом по какому-то недоразумению они исповедовали ислам, а это исключало любовь к свиньям.

В результате со стороны близлежащего кишлачка стали разноситься робкие редкие выстрелы, а пару раз пытались забросить нам мины и эРэСы. Из-за таких негостеприимных действий афганских дехкан был объявлен аврал и свинский дом пришлось переносить подальше за сопку. Вскоре меня вскоре отправили в Гардезскую 56 ДШ бригаду, и чем закончилась свинская эпопея, не знаю.

На аэродроме вертолетной эскадрильи в г. Газни проживал большой собак Душман. Породой походил на среднеазиатскую овчарку, а может быть, бабушка согрешила или откормился у столовой, но размером был приличный.

Питался он исключительно у палатки, где харчевался только летный состав.

Нам, пешеходам, ползающим по земле, полагалась другая столовая, в которой подавалась другая, менее калорийная пайка. Так вот Душман занимал позицию у входа в палатку летчиков и ждал. Каждый выходящий нес Душаре кусочек чего-нибудь вкусненького, отчего, к завершению приема пищи, собак объедался так, что приношения благосклонно принимал, лежа на спине.

Но нельзя считать Душмана бездельником. Это был по-настоящему боевой пес. Мало того, что он героически обгавкивал всех, кто носил местную одежду (переодетых спецназовцев не трогал) и бегал с проверкой на посты охранения. Когда-то он выходил на боевые в составе экипажей вертолетов, при этом больше любил Ми-8 - там места больше. Всякие боевые пируэты в воздухе пес переносил легко, иногда мог проспать весь полет, местные летописцы утверждали, что он мог спать даже при проведении фигур пилотажа. Но как-то, забрался пес в «вертушку», прилетевшую из кабульского полка и прикемарил в прохладе. А борт взлетел, и увез псину в дальние дали. Погоревали летчики о талисмане эскадрильи, да и делать нечего, жить надо дальше. Но через некоторое время с возвращавшегося из Кабула борта пришло известие – везут душмана. Сначала подумали, что летуны кого-то в плен взяли, а оказалось, что наши газнинские летчики возле столовской помойки в Кабульском вертолетном полку обнаружили бедолагу Душмана, заморенного, истощенного, обижаемого всей местной стаей. Загрузили Душманку в вертолет и повезли домой. С тех пор Душман на вертолетах не летал – родная столовая ближе.

Врать не буду – было все это до моего появления на аэродроме, эту легенду пересказываю с чужих слов. Немало было приключений в жизни Душмана, но как-то попал он под обстрел вражеской стороны. Посекло бедолагу мелкими осколками так, что пришлось местному эскулапу состригать его шикарную шерсть, извлекать осколки и мазать зеленкой.

После того обстрела и полученных ранений, Душман при первых признаках войны со всех ног.., пардон, лап мчался в штаб эскадрильи и забивался под стол дежурного, ожидая окончания стрельбы.

Как дальше сложилась судьба героического пса не знаю, но надеюсь, что талисман эскадрильи в 1989г. перелетел в Союз.

войны, другие заступают, весь вокзал заполнен солдатиками, офицерами, ментами, на рельсах один единственный состав, не считая искореженных войной грузовых вагонов в тупике, Моздок-Гудермес (подкидыш), идет замена - бардак короче. Мы же меняли отряд транспортной милиции, я привез письмо начальнику штаба отряда майору Махову. Я отлично знал майора, как адекватного штабного работника, теперь же я видел перед собой бородатого боевика, увешанного гранатами и в мятой панаме. Не то чтобы война сломала его, но очень сильно изменила... Он деловито взорвал письмо, достал из конверта пятихатку, с диким хохотом поцеловал её несколько раз, затем скомкав и выбросив письмо, убежал за здание вокзала. Я и забыл бы про него, но минут через сорок наблюдаю такую картину - посреди путей нарисовался цельный генерал со свитой, генерал был вида не боевого, скорее всего интендант или железнодорожник, маленький, толстенький, он деловито рассматривал здание вокзала, состояние путей, передвижение личного состава, пара офицеров в свите держали наготове ручки и блокноты. Генерал страшно потел и то и дело снимал фуражку и платком стирал с лысины капли пота. Хоть генерал был и не страшный и его единственная звездочка была едва различима на погонах полевой формы, вокруг него, согласно старой солдатской мудрости "Поближе к кухне, подальше от начальства" образовалась такая пустота метров на сорок. Хер его знает, что начальству может в голову придти, а тут и так все заняты, разгрузка погрузка и все такое... Тут я наблюдаю такую картину: прямо по путям, прямо на генерала идёт, пьяный в говно, майор Махов, прикладом автомата стуча по шпалам. Генерал грозно насупился и гаркнул:

- Майор! Ко мне!

Махов настроил резкость, увидел свиту генерала и, надо сказать, них[рена] не испугался, развязанной походкой дембеля он подошел к генералу, тот как раз снял фуру, чтоб отереть пот, и уже раскрыл рот для начальственного рыка, но Махов его обнял как братана, и слюнявыми пьяными губами смачно приложился к его черепу и задушевно так сказал:

- Не ссы, лысенький, тебя здесь никто не тронет...

И пока генерал от возмущения глотал воздух, майор растворился в толпе военных.

- Кто этот ох[рен]евший майор? - заорал генерал, но было его уж не сыскать

PS Мне по службе как-то очень долго не давали подполковника, однажды вспомнив этот вопль генерала и майора Махова, я выдумал новое армейское звание для себя: Между майором и подполковником должно быть звание - ох[рен]евший майор, за что вскоре и был выставлен на пенсию.