Истории о армии #начальник

многократно каждое действие по укладке парашюта. К обеду как раз управились. А обедали мы в 15. 00.

После пошли на вещевые склады получать зимнее прыжковое обмундирование. Куртки десантные, брюки ватные. Про валенки забыли, вроде начальник склада прапор, болел, вроде другая причина , но валенки не получили. Раскидали по подразделениям куртки, пока оружие готовили, пошли на ужин. Спать легли раньше, подъем был в 3. 00. в казарме была приятная температура в 14 градусов тепла.

В центральном проходе уложили экипировку и в три утра сразу рванули на кухню. Был уже опыт, шансы что накормят в день прыжков были нулевые. Сожрали кашу, сахар, хлеб и масло в рюкзак, после выброски покушаем.

Сказали что самолёты уже на аэродроме и до обеда вернёмся. Это была хорошая новость.

Первый этап, всегда пешим порядком. 4 км до ЖД вокзала прошли в одних куртках и хб, остальное за спиной. В дизеле получили команду одеть ватные штаны , так как там машины и 11 км до аэродрома надо будет быстро пройти.

Это был самый большой кидос, мы вышли из теплого поезда, одетые как матрёшки. Построили , проверили , и дали команду бегом к аэродрому.

Пробовали бежать в ватных штанах? ?

Офицеры , кстати, все в унтах и ватные одели на аэродроме.

Через полтора часа, примерно в 7. 30 распаренные , мокрые насквозь, мы приплелись на площадку формирования бортов. Самолётов не наблюдалось. Начинало светать. Температура не повышалась, ниже 20. Через полчаса мокрые спины не замерзали лишь из-за парашютов и РД на задницах. Сапоги задубели, ноги опухли, снутри покрылись инеем голенища, портянки не грели совсем-совсем. Танцевали как могли, но не помогало.

После 11. 00 начали приземляться самолёты. Повезло что были в первой команде и сели в первый самолёт, крайние ждали посадку около часа. Мы за этот час согрелись, и ушли в астрал. Не помню как взлетели, как летели, первый борт летит дольше, наматывает круги пока все 24 не взлетят, станут в очередь и выбросят.

Проснулись от рева сирены. Там адский звук. Открылась рампа, двери и пошла выброска. Кидали стандартно, с 800-1000. На площадке приземления снег по пояс, но в самолёте подсохли, ноги согрели. На пункте сбора, двое бойцов потеряли в воздухе сапоги, а может сами выкинули, подошли босиком в снегу, их сразу в санитарку. Ротный был недоволен и решил наказать, вместо короткой дороги обратно в часть, он показал свой гонор и объявил о пешем марше в 50 км.

Это был единственный случай когда рота реально сплотилась и саботировал его приказы. Усталые, голодные, замёрзшие мы просто шли не обращая внимание на вопли офицеров. Они поняли что никак не сломать, тем более в лесу и отменил свой же приказ. Сделали пару лишних км , но дошли ЖД станции , сели в дизель, вернулись в часть. Прибыли мы после 21. 00. ужин для нас ещё был, мы прибыли последними. Но он запретил нам ужинать. После прыжков сразу укладка парашютов. Часам к 3. 00 закончили укладку, пошли спать. В 6. 00 ротный лично был на подъёме и повел на зарядку. Он обещал нам отомстить за неподчинение его дебильным приказам.

Те двое что привезла санитарка проскочили удачно, ампутировали на левой ноге палец, их и ещё человек 5 в медсанбате с обморожениями оставили для лечения. Всего по полку было ещё несколько операций, почерневшие пальцы, обморожения. Всего человек 80.

И всего то не дали валенки. Прапор, ответственный за валенки, заболел или после нового года забухал.

Воплощенный экстрим для экстрима.

Я в войсках связи служил. Когда пришел из учебки в часть, мне дали аппаратную именно на «Захаре». Поначалу я матюкался и матюкался – он был крашеный-перекрашеный, одно переднее крыло кривое, бампер согнут, кунг как под обстрелом побывал. Да еще и электрооборудование оказалось изношенным, так что дурищу эту то и дело приходилось заводить «кривым стартером». Кто может себе представить, лучше не надо.

Но потом я «Крокодила» вполне зауважал. «Дубовый» до невозможности. Истинно военная техника – надежная и выносливая, как бронебойная болванка. Помнится один случай.

Стояли мы на точке; я был начальником радиорелейной станции. Кто в связи служил, знает, что такое релейщики на точке. 1 км до ближайшего села с самогоном и девками и 100 км до ближайшего начальства с уставом и дисциплиной. А работа – только в самом начале. Как связь наладили, всякие там ручки-кнопки-тумблеры не то что не нужно, нельзя трогать. Балдей – не хочу. Что и выполнялось совершенно неуставным образом. Неуставным в хорошем, товарищеском смысле. Сержанты-рядовые, деды-салаги – это дома, на виду, а в поле все по навыкам сообразно обстановке. Скажем, в село идет, сгущенку на «самарёк» менять, тот, у кого есть способности квартирьера, хоть бы ему сразу по возвращении в казарму на дембель. Потому как пить будут все, и он тоже, а хочется побольше и получшего.

Дело было зимой, а зима выдалась суровая. Ну, приехали, развернулись, пока я со связью вожусь, гонец в село пошел, а водила, проверив машину (мороз за –25), поляну готовит. Я каналы сдал, гонец уже тут с чем следует, все готово, расставлено. Налили, тяпнули – с морозца, а первачок отменный оказался. В аппаратной тепло, уютно, резервный комплект на музыку настроен. Еще тяпнули, закусили, еще… Эх, хорошо в Советской Армии служить!

Завыла служебка. Беру трубку – конец связи, без промедления сворачиваться и срочно на место дислокации основного узла. Блин, а Жору-то, водителя, развезло, еле на ногах стоит! Что делать? «С-Саныч, не бзди! М-мой папа водила, я с пяти лет езжу. Я з-за рулем еще и не такой бывал».

Что ж, делать нечего. ГАИ тут нет, да они нас и не трогают. А пока доедем до трассы, форточки в кабине открою, протрезвеет. Свернулись, поехали, а точка была в глухом лесу.

Только тронулись – плотный снегопад, метель, темно как в погребе, ни зги не видать. Карту я сразу в бардачок засунул по причине ненадобности: от одного дерева другого не видно, какая тут карта! И азимут тоже. Магнитный компас обычный, андриановский, без дефлектора, в железной кабине от него толку нет. Гирокомпас на петляние между деревьями, толчки и тряску на ухабах скоро обиделся и упорно показывал «цену на дрова в бухте Тикси». Ехали интуитивно. «Во-во, влево возьми! Еще, еще! Во, вот так, пока можно! »

Лес поредел, а машину начало бросать, трясти и швырять, как будто мы в овраг ухнули. Только уж очень глубокий что-то. И колеса вроде как не в воздухе крутятся, понемногу продвигаемся, куда надо. Долго так култыхались; наконец, впереди сквозь метель что-то зачернело и – все, мы на трассе! Но где, куда теперь? Ага, вон 6-е КПП «Дикой дивизии». Километров на 7 промазали от расчетной точки выхода. Но теперь – направо, и до своих все по хорошей дороге. К слову, «Дикая дивизия» - это танковая учебная дивизия «Десна». Тогда она подчинялась непосредственно министру обороны, а порядки там были и в самом деле дикие. Но что нам до них? Однако же – с КПП выбегает капитан с пистолетом, прапор, тоже с пистолетом, и пара курсантов. Хорошо хоть, что «курсам» на КПП автоматов не дают, а то они там до того задрочены, что и до беды недолго.

Капитан с прапором машут, останавливают. Выходим, документы показываем, объясняем. Ведут нас в их будку, звонят нашим, те удостоверяют. Вроде отпускают, но капитан спрашивает: «Почему, товарищ старший сержант, здесь выехали? Вам же (тычет в нашу же карту) нужно было вот по проселку вот здесь вырулить! » - «С дороги сбились, товарищ капитан! Погода, видите, какая. А водитель (тут я незаметно, но крепко наступаю Жоре на сапог) неопытный, года еще не прослужил. » - «Водитель неопытный… Да как же вы, … вашу мать, там вообще проехали! » - «Да что там такого, товарищ капитан, во имя Дембеля Святого, что там ездить нельзя? Нам что теперь, срочно антидот вкалывать и в санчасть бежать? »

Капитан внезапно успокаивается и тусклым голосом поясняет: «Не надо вам антидот. И в санчасть не надо. Вы по диагонали пересекли испытательный танковый полигон. Не учебный, испытательный. Он рассчитан и оборудован так, чтобы там танк побыстрее на части развалился. Связисты, … вашу мать. »

Жора философски пожимает плечами: «Так то ж танк. А у нас – «Захар».

- Поздравляю вас, товарищи, с прибытием в нашу прославленную бла, бла, бла, вам предстоит преодолевать трудности бла, бла, рубежи, бла, бла, бла.

А теперь к делу. Баня у вас будет раз в неделю. После бани солдату положена по выбору - либо бутылка пива - 500 млл, либо шоколадка - 100 гр. по выбору военнослужащих.

Лысая аудитория заметно оживилась.

- Отставить разговоры! Встать, смирно! вольно садись. Итак, я продолжу.

Вот передо мной продатестат вашей третьей роты, на довольствие пивом и шоколадом. Сержант Ватрушкин!

В комнату вошел сержант.

- Принеси-ка из каптерки послебанное довольствие.

Через минуту, сержант припер ящик пива, на нем картонная коробка шоколада "Аленка". Все мы радостно закричали одними глазами.

- Итак, я буду называть фамилию, вы говорите "Я" и называете, что вы желаете получать в банный день: пиво или шоколадку.

Пока очередь шла к моей фамилии, я задумался - что выбрать: С одной стороны, я никогда в жизни не пил спиртного, ни до, ни после, поэтому пиво мне было даром не нужно, но с другой стороны, я смогу с барского плеча, отдать свою бутылку товарищам, за ту же шоколадку из чайной.

Пиво-то в чайной не купишь... А с третьей стороны, сегодня они мне купят шоколадку, а завтра не успеют, я же не буду жлобиться и все равно отдам им свое пиво, но останусь без "Аленки". Но с четвертой стор...

Майор назвал мою фамилию.

- Я! Выбираю Шоколад!

В комнате стало тихо, как будто я сказал что-то неприличное.

- Товарищ солдат, если вы выбрали шоколадку, то пива вы не получите, вам это ясно?

- Так точно.

По окончанию списка, майор подошел ко мне вплотную, внимательно посмотрел, отошел и заорал: Вы все скоты, лентяи и как выяснилось - алкоголики! Я из вас выбью эту дурь! Пива они захотели! А может вам баб приводить после бани!!! ? Всем встать, выходи строиться! сержант

Ватрушкин, командуйте по распорядку дня.

А вас Штирлиц, я попрошу остаться. Садитесь. (Я сел на место) Майор посмотрел на меня в упор.

- Я начальник особого отдела.

(В дальнейшем, я научился безошибочно определять особистов, по рыбьему взгляду) За три года моей службы в этой учебной части, я показывал этот ящик с пивными бутылками и шоколадками из чайной, уже десятку тысяч солдат. Но никто из них, НИКТО, не выбрал шоколадку. Пока вы для меня загадка, но у меня работа, разгадывать загадки.

Вот вам бумага, пишите автобиографию. Очень подробно, на десяти страницах.

Он долго выспрашивал о родителях, знакомых иностранцах, не служили ли друзья в нашей части? Даже зачем-то пугал тюрьмой и т. д. (Черт знает, зачем ему эти фокусы с пивом, скорее всего он был просто садистом). У нашей роты начался учебный процесс, и только у меня одного не было допуска и я вместо занятий в секретном классе, спокойно сидел в казарме и писал письма маме. Целых два месяца, пока майорские секретные запросы обо мне, летали по секретным адресам, я кайфовал, а служба шла.

Трезвый образ жизни, это иногда не так уж и плохо...

сборище (что-то там насчет того, как правильно донести до масс в шинелях решения очередного съезда КПСС). Отмазки типа "я в наряде" не проходят совершенно. Поэтому - звонок командиру полка и решение командира - стоишь в наряде до утра, потом кем-нибудь сменим, и на автобус в Каунас на "сборище пропагандонов".

Для тех кто не служил объясняю: в наряде офицер стоит одетый в сапоги и галифе, а на совещание нужно быть в брюках "об землю"(т. е. обычных) и в ботинках. По-простому можно сходить домой и переодеться. Но наш П. вообще-то дежурный по парашютно-десантному полку, входящему в Вооруженные Силы Варшавского Договора, а это ни хрена не стройбат под Тамбовом, и за поход домой можно звездочку с погон потерять.

П. принимает решение - и солдатик, т. н. "дежурный по управлению", а в простонародье "дежурный мотоцикл" умчался к нему домой за формой на завтра. Через 20 минут, смущенный совершенно, прибывает назад без формы и, пряча глаза, докладывает, что жена П. форму ему не дала, а в квартире был слышан характерный голос начальника штаба полка (который, если честно, давно вожделел жену пропагандиста П.) Надо заметить, что и сам П. был неплохой "ходок" по чужим женам, и как все "ходоки" был страшно ревнив.

После доклада смущенного "мотоцикла" наш П. уже не жалел звездочку на погонах, у него "упала шторка", и помчался он домой, кровожадно поглаживая пистолет в кобуре, коим он был вооружен как дежурный по части.

В квартире он застал одну перепуганную жену и ни одного начальника штаба. Клятвы в верности опускаем для краткости. Зато уточним, что в квартире напротив, где жил начальник штаба, бушевал семейный скандал по типу "какого хрена здесь должны быть штаны этого пропагондона".

Начальник штаба только что внезапно вернулся "из полей", где проходили какие штабные десантные заморочки. Объяснения "напрямую" были невозможны, так как один офицер начальник, а другой подчиненный. Да и вообще стыдно как-то!

Но по настоянию женской части пришлось ситуацию все-таки прояснять путем переговоров. Солдатик просто повернул не налево, а направо и перепутал квартиры. Этим он совершенно беспочвенно обеспечил на годы косые взгляды друг на друга двух, в принципе нормальных, мужиков.

Закончу нестандартно, ибо не хочу выставлять сослуживцев идиотами. У капитана П. за Афган был орден "Красной Звезды", а начальник штаба за "прогулки" по той же территории и связанный с этими прогулками переломом позвоночника получил два ордена.

все. Детвора увлеклась фехтованием. Актерам, сыгравшим в фильме можно было уже ни где и не сниматься, все равно их называли по именам персонажей. К голове Боярского шляпа мушкетера приклеилась навсегда. Но это все преамбула. А суть такова. Двум юным дегенератам, старикам Гошману и Гербовичу довелось повстречаться с героями фильма, и немного побыть в мушкетерах. Дегенератам не исполнилось тогда еще и по семнадцати лет, а может и исполнилось, не суть важно. Стариками они были и в этом возрасте. Скажу сразу о порошках и таблетках расширяющих сознание ни тот ни другой не знали ни чего, кроме того что они существуют. Этот провал в знаниях был кстати характерен для подавляющего большинства молодежи в Советском союзе, впоследствии успешно ликвидированный в период расцвета демократии. К описываем событиям может иметь отношение разве что заблуждение этой парочки относительно того что спиртное им могут продавать с шестнадцати лет. А то что с ними произошло вспоминать не любят и рассказывают с большой неохотой, а то и вовсе отрицают случившееся. Скорее всего потому что в общем то ни какого деятельного участия в событиях не принимали. Вернее сказать не принимали потом, по мере развития ситуации. В тот, наверное, чудесный вечер они преосновательно набрались, в компании скажем так сверстниц, как ни странно занимавшихся фехтованием, у которых непонятно зачем выпросили поносить ненадолго пару шпаг. В путь к дому они направились далеко за полночь. Что там случилось по дороге, не помнит толком ни тот ни другой. Вернее версии разнятся. Гербович утверждает, что поединок на шпагах носил тренировочный характер. И скорее всего врет, так как питает до сих пор отвращение ко всем видам физнагрузок. Гошман говорит что там была замешана дама, и врет, скорее всего, наверняка, так как единственной дамой там была Роза Люксембург на улице имени которой и происходил поединок. Рубились они с молодецким задором среди сугробов и наледей до тех пор пока их не забрал проезжавший наряд милиции. На этом деятельное участие в событиях юных романтиков заканчивается. Доблестные милиционеры были так поражены зрелищем поединка, что не запихнули дуэлянтов в положенный обезьянник, а препроводили, пусть и с тычками в помещение дежурной части. Да именно препроводили. Просто хулиганствующую молодежь могут доставить в отделение милиции. А вот дуэлянтов именно препровождают или эскортируют. В дежурке скучал капитан с телефонной трубкой в руке и тетка лейтенант, копающаяся в бумагах. Тетке было от силы лет двадцать пять, но для Гошмана и Гербовича она была теткой. Капитан, увидев столь удивительную компанию, поднялся из за стола и сделал пару шагов к старшему очевидно в патруле, сержанту с двумя соплями на погонах, державшему в вытянутых руках оружие дуэлянтов.

- Вот. Дрались на шпагах. - Веско и даже торжественно сказал сержант, вручая сложенные валетом вещдоки капитану.

Капитан взял шпаги осторжно. Оглядел всю копанию. Гербович утверждает что ни какого интереса ни к нему ни к Гошману мент не проявил. А настороженно и как-то злобно разглядывал эскорт. Затем рассмотрел колюще-режущее оружие.

- Это не шпаги. - Произнес он в полной тишине. - Это рапиры. Тренировочные. - Продолжал он раздраженным тоном. – Спортинвентарь в общем то. - Закончил капитан, проявив разом и эрудицию и рассудительность.

- И зачем вы это все сюда притащили? - В голосе дежурного прорезался металл. Ответом было озадаченное сопение подчиненных, ожидавших очевидно какого-то другого развития ситуации. - Вам что нечем заняться на дежурстве?

- Вы кем себя вообразили? – Раздражение в голосе кэпа нарастало. – Гвардейцами Кардинала? - Состав патруля засопел и забулькал еще больше, явно огорченный таким сравнением. В советской иерархии киношных злодеев гвардейцы кардинала шли сразу после фашистов и махновцев, значительно превосходя последних по глупости и неуклюжести.

- А я значит по вашему теперь кардинал Ришелье? - Теперь в тоне капитана грозном и раздраженном появилась ядовитая ирония. - А она- сложенные валетом рапиры в руке новоявленного кардинала указали на тетку лейтенанта лет двадцати пяти. –А она, получается Миледи, графиня де ля Фэр. - Закончил тираду капитан уже тоном полным горести и разочарования.

Как теперь рассказывает Гошман на кардинала капитан не походил. А был он похож на де Тревиля в момент отчитывания мушкетеров. Вот что я вам скажу. Настоящий начальник просто обязан делать из своих выволочек представление. Запоминающееся шоу. Что бы в последствии оно стояло живым кошмаром перед глазами подчиненных. Что бы потом эти подчиненные изо всех сил стремились бы не участвовать в этих спектаклях ни на первых, ни на вторых ролях, и даже в качестве зрителей. Даже на галерке.

- Исполняем значит эдикт короля о запрете дуэлей – Начальство переполняло негодование.

- Вам по сколько лет, мушкетеры? - Наконец то гибрид Ришелье с де Тревилем соизволил обратить внимание на задержанных. – Сссемнадцать – Заикаясь одновременно прогундосили дуэлянты.

- О, возраст Дартаньяна. - Снова проявил эрудицию капитан. - И что с вами теперь делать? - Он то в отличие от своих дебиловатых подчиненных, наверное знал что ни каких противоправных действий романтичные юноши не совершали.

- Как оформлять будем? - Вопрос был обращен к дебиловатым подчиненным. Составу патруля. До них в очередной раз медленно доходила истина, не раз вбитая в армии и на службе что излишнее служебное рвение, не приводит к добру, а несет только хлопоты и головы мороку. Ситуация их напрягала. Им изо всех сил не хотелось быть гвардейцами кардинала. А то что они ими станут при составлении протокола, вырисовывалось все яснее и без объяснений начальства.

Начальству тоже не улыбалось получить погоняло Ришелье. Классово чуждое и обидное одновременно. Начальство ситуация тоже напрягала.

Что до мушкетеров, то им тоже не нравилось быть цветом французского дворянства с самого момента задержания.

Единственным человеком которого ни чего не напрягало была пожилая тетка лейтенант которой было наверное лет двадцать пять. Впрочем для Гошмана и Гербовича она по прежнему была пожилой теткой. Лейтенант расцвела и зарумянилась. Она улыбалась гвардейцам кардинала, спине капитана и вконец ошалевшим мушкетерам. Ей нравилось быть Миледи, графиней и прочее. В мечтах наверное она сменила опостылевший серый китель и юбку на ботфорты, камзол и роскошную шелковую сорочку. Вместо перебирания бумаг она могла скакать на коне, метать кинжалы, очаровывать аристократию и морочить голову Бекингему, тупорылому герцогу. В общем ей все нравилось.

Тут наконец то решился что то сказать старший из гвардейцев, тот что с соплями на погонах. Рошфор, в новой реальности.

- Они же пьяные. Может их в медвытрезвитель отвезти?

К этому времени Гербович с Гошманом успели протрезветь. Угроза попадания в трезвяк выгнала остатки хмеля окончательно. И тот и другой уже бывали в этом достойном заведении, оставив там по двадцать пять луидоров королевской пошлины, и перспектива очередного пребывания там была им страшнее чем мушкетерам попадание в Бастилию. Хрен знает чем бы это все закончилось, но положении спасла дама. Миледи, леди Винтер, в обличье лейтенанта милиции, вернувшаяся из мира грез средневековой Франции в опостылевшую дежурку, но прихватившую из тех мест понимание тогдашних обычаев.

- Ну выпили ребята немного. - Сказала она – Мушкетерам ведь можно. - Эта фраза наконец переломила что то в голове капитана. Тот отдал рапиры Гербовичу, и проронил устало – Проваливайте, чтоб я вас здесь не видел. Роль кардинала Ришелье его явно тяготила. Здание райотдела милиции узники покидали со всей возможной поспешностью. Устало похмельно побрели они к дому, вздыхая и спотыкаясь. Не могу сказать что виделось им перед собой кроме заснеженных улиц. Песчаные пляжи Нормандии или виноградники Шаранты, неприступный Каркасон или долина Роны? Вряд ли. Кроме сведений почерпнутых из французских кинокомедий о реалиях Бель Франс они не знали ни чего. Впрочем и сейчас ни чего не знают. Хотя этот случай все же отложился в их мозгах. Ну хотя бы в том что все выходки не должны укладываться в головах окружающих, быть выходящими за границы понимания и обыденности. Это первое. Второе более важное, это понимание того что в милиции порой работают люди образованные и дальновидные. Это позволило и тому и другому личностям по сути асоциальным избежать привлечения в дальнейшем даже в качестве свидетелей. Ну и наконец. Если бы им кто то сказал тогда, что Депардье запросит гражданства РФ, они бы решили только одно. Спятил старик.