Детские истории #мама

Я, конечно, понимала, что с неба сладости сыпаться точно не будут, ибо манна небесная была отменена вместе с самодержавием. Так что работать на фабриках и заводах будет нужно, как и на полях и фермах. Впрочем, была большая надежда на помощь научно-технического прогресса, который тогда планово ширился и развивался. Однако же, мы призывались не забывать о том, что если мы возьмем себе пять мороженок, то кому-то мороженого может и совсем не достаться, а у нас почти наверняка заболит горло (к заботе о ближнем нас приучали уже в таком нежном возрасте).

Я хотела, конечно, и новую куклу, и поехать летом к бабушке, и велосипед, и чтобы лето скорее пришло. И лето наступало, мы летели всей семьей на самолете к бабушке, на очередной день рождения я получала свою очередную немецкую куклу с шикарными волосами и закрывающимися глазами, а в третьем классе - настоящий двухколесный велосипед «Салют». Это были даже не мечты, а обычные желания, они были сбываемы – так у всех соседских ребят моего возраста были велосипеды.

Сейчас принято ругать совок, дескать колбасы не было. Но мечты моих ровесников не включали в себя желание наесться досыта.

Почти все наши детские мечты были связаны с будущим.

Многие мои одноклассники тогда хотели стать космонавтами, летчиками, учеными, капитанами дальнего плавания, инженерами, детскими врачами, известными артистами, циркачами и учителями, а некоторые – даже лесниками.

Как-то в школе, наверное, в классе пятом, писали мы сочинение: «Каким я вижу будущее». К слову, фильм «Гостья из будущего» тогда еще не вышел, значит, это было в первом полугодии, или в третьей четверти.

Помню, что я писала о том, что в ХХI веке в мире не будет границ между странами, и на каникулы мы будем летать в Австралию и Новую Зеландию. Тогда, в середине восьмидесятых, двухтысячный год казался далеким рубежом, который наступит очень не скоро.

Еще я писала о том, что можно будет общаться с людьми со всего мира, и при разговоре по телефону можно даже будет видеть друг друга так, будто вы за одним столом.

Конечно, мы все тогда мечтали и об устройствах, которые смогут переводить любые языки, даже языки зверей и птиц.

Еще у меня была мечта – система дорожек, по которым можно доехать до школы на велосипеде, а потом велосипед бы сам вернулся домой. Почему я не додумалась парковать велосипед у школы – не знаю.

И конечно, во всех наших мечтах был мир!

что? Пойди туда, принеси то, не мешай, а ты уроки сделал? Телевизоры были редки, включались только вечером при родителях, одним словом - тоска. Конечно, где-то существовали "дворцы пионеров" как некие миражи, но больше они существовали в воспалённом воображении и отчетах пионерских руководителей. Единственное, что спасало от этой тоски дома, были книги. Но, впрочем, кому как.

К первому классу я уже бойко читал, и когда другие узнавали что «мама мыла раму», я узнавал про «Остров сокровищ», «Трех мушкетеров», «Робинзона Крузо» и уже не помню что еще. Безусловно, для моего незрелого ума была обозначена родителями «запретная» литература, которая была предусмотрительно упрятана на верхние полки шкафа, да еще и задвинута в самый угол. За её чтение можно было запросто лишиться доступа к книжному шкафу: «Декамерон» Боккаччо, «Гойя» Фейхтвангера, где был не важен текст, а были невыразимо интересны иллюстрации, какие-то запретные поэты ни на фиг мне не нужные, но, как известно, - главное не попадаться. А так, вынес на улицу помойку, сгонял за хлебом, чего-то нацарапал в тетрадь на завтра в школу и можно укрыться в дальнем углу с книгой, что бы тебя не трогали.

Все выше изложенное не более чем введение в ситуацию.

Так вот, добрался я как-то до книги «Проклятые короли» Дрюона. Не очень-то интересные, куда им до «Трех мушкетёров», но все-таки - короли, заговоры, отравления. Я несся галопом по сюжету пока не набрел на какое-то заковыристое слово: РОГОНОСЕЦ. Вроде бы обидное, но не мат и для сюжета имеет значение. Одним словом, я не нашел ничего умнее, чем спросить о нем моего отца. Его реакция меня удивила, нет, скорее напугала!

Вместо того, что бы ответить или отмахнуться от меня, сказать не знаю, отец напрягся и стал мне задавать вопросы: «От кого ты услышал, когда, где и т. д». Я понял, что залез куда-то не туда, прочел что-то не то, и меня сейчас лишат доступа к книжному шкафу. Помятую судьбу героических пионеров-партизан, которыми нас потчевали в школе, я ушел в несознанку. Мол слышал во дворе от мальчишек, не помню кто, не помню когда и так далее.

Отмазка была слабая, можно сказать вообще никакая. Принести со двора трехэтажный мат, самую актуальную феню, блатные поговорки - это сколько угодно. Постоянная ротация дворовой шпаны и блатных (в истинном значение этого слова! ), которые то появлялись откуда-то из зон и лагерей, то туда уходили, поддерживала тот языковый сленг, на котором мы все во дворе и общались. Но дома - ни в коем случае. Можно было схлопотать достаточно серьезно. Но - РОГОНОСЕЦ! Это тоже самое что спросить, сейчас, у второклашек про амбивалентность или дискурс. Как далее стало понятно - не прокатило.

Я затаился. И не напрасно. На следующий день мать поинтересовалась приторно елейным голосом, мол, откуда сыночек услышал это слово и, главное, от кого? Я понял, что влип по-крупному, замкнулся и перестал отвечать.

Конечно, его можно было услышать в нашей коммунальной квартире, где жило девять семей. Состав был пестрый: санитарка из поликлиники, профессорша античной литературы с мужем, большая рабочая семья, вдова полковника с двумя сыновьями, районный депутат с тихой, незаметной женой, мои родители, которые работали оба в министерстве и я со старшим братом и дедушкой. Все могли быть на подозрении. Сюда можно было добавить еще друзей родителей, которые часто собирались у нас или мы у них. Вот могли быть источники, но никак не двор!

Тем временем дома сгущались тучи, нет - неумолимо надвигалась буря, причиной которой был я. В общении появились сугубо интеллигентные выражения типа: «Не будешь ли любезна налить мне тарелку супа», «Тебя не обременит сходить, пожалуйста, в магазин за картошкой», ну и тому подобное. В принципе, ничего сверхъестественного не звучало. Вот, например, когда к телефону в коридоре звали профессоршу, то начало было такое: «Будьте любезны, не откажите пожалуйста в одолжении, если вас не затруднит позвать Н. А. к телефону». Это другой ветхозаветный профессор античной литературы звал нашу на предмет написания общего учебника. Но дома! ? В обиходе! ? У брата перестали ежедневно проверять дневник на наличие записей о его текущем хулиганстве, что грозило вызовом родителей в школу, и, того хуже, к кляузе из школы в партком отца (не шучу). Брат, глядя на меня, торжествовал, правда не понимал причины и предавался игре в карты во дворе. Мои попытки узнать у пацанов, кто же это «рогоносец», выдало мне только решение типа - «тупой как баран». Но это не проходило по контексту.

А двор, в принципе, знал все. Помню, как-то на резонное замечание девочки почти моего возраста, я ей отвесил: «Отвали, а то как дам по яйцам», получил десятиминутную унизительную лекцию о невозможности данного события по причине разного устройства этих органов у нас, с деталями и функциями. Пришлось позорно ретироваться и лезть на шкаф для уточнения нюансов по иллюстрациям к Гойя.

Я старался прошмыгнуть к себе в угол, как мышь. Тем не менее я, как оказывается, не закрывал плотно дверь в коридор, и из-за меня смердило из общей кухни тушеной кислой капустой и жареной на нефтепродуктах перемороженной камбалой. Двор отпал как-то сам собой, и жизнь покатилась под гору.

Так прошла рабочая неделя, и в воскресение утром я был поставлен перед отцом. К чему это разбирательство могло привести, я уже догадывался. Это называлось «выдрать как сидорову козу». Отец был бледен (ну, может быть, это художественное преувеличение) и неумолим. Надо было колоться, иначе моя филейная часть могла познакомиться с солдатским ремнем, на котором отец правил опасную немецкую бритву.

Юные пионеры-партизаны с сожалением взирали на меня с небес.

Со слезами на глазах, понимая, что я лишаюсь недочитанного «Декамерона» и еще ряда других сокровищ мировой литературы, признался, откуда это проклятое слово - РОГОНОСЕЦ. В подтверждение мне пришлось достать эту книгу, найти эти цитаты и уже почти разреветься. И... ничего! ! Ну то есть ВООБЩЕ ничего! Шкаф не закрыли, во двор отпустили. Из кухни стало пахнуть снедью от Елены Молоховец. В доме опять стали жить «котик» и «мусик». Даже брат не получил по заслугам.

К вечеру родители ни с того, ни с сего укатили в ресторан, а нам с братом оставили включенный телевизор.

Однако слово так и осталось необъясненным. На мой робкий вопрос отец ответил, что слово это нехорошее и лазить, куда мне не следует, он не рекомендует, а когда я вырасту, то узнаю сам. И правда, когда вырос, то узнал действительное значение этого слова.

когда им нужно было свалить куда-нибудь ненадолго, рассаживали всех детей в кружок на стульчики, меня в центр с книжкой и вперед. Я читал вслух, громко и с выражением.

Так вот, про Карлсона, если кто не помнит, то они с Малышом плюшки запивали горячим шоколадом. Так прям и написано было в книжке.

И я чота озадачился, как бы вроде все уже пил в этой жизни, и чай, и кисель, и компот из сухофруктов в садике, и даже кофе как-то попробовал, фу, горько и невкусно. А вот горячий шоколад мне почему-то никто ни разу не предложил. А ведь это должно быть вкусно! Простой-то шоколад, плиточный я оченно уважал, мне даже мама постоянно замечания делала, когда я конфеты шоколадные хомячил, что я их ем как огурцы.

В общем, идея созрела. На мою просьбу приготовить чашечку горячего шоколаду мама впервые произнесла фразу: - "Жопа слипнется". К тому же в это время как раз подорожал шоколад. Было такое в начале 70-х, как-то в один день бах, и шоколад стал стоить ровно в два раза дороже. Я почему-то очень хорошо помню этот момент. В магазине тогда продавались маленькие шоколадки, из шести долек, по 10 копеек. Она так же была завернута в фольгу (мы ее почему-то называли золотинкой, хотя она совсем на золото не была похожа), которую можно было долго разглаживать ногтем на столе, чтоб ни одной морщиночки на ней не оставалось. Сверху еще была бумажная обертка, но что там было нарисовано, я не помню... Короче настоящая шоколадка, только маленькая, на один зубок. И стоить она стала уже 20 копеек!

Но я парень был упорный, если уж я чего решил, то уж выпью-то обязательно. Когда мне перепадали деньги, то я всегда чётко знал, на что я их потрачу. Я копил до нужной суммы, а когда набирал 20 копеек, то покупал шоколадку и прятал под матрас. Сосед-второклассник посчитал, что мне для полной чашки горячего шоколада нужно набрать 10 плиток.

В один прекрасный день мама, перестилая мне постель, обнаружила мой клад. Она была мудрая женщина, не стала устраивать скандал, она знала про мою мечту (я периодически пробовал канючить) и приняла решение. Сегодня мы будем пить горячий шоколад! Мы торжественно пришли в магазин, купили 4(! ) настоящих, больших шоколадки, купили полкило каких-то плюшек и отправились домой, предвкушая предстоящее пиршество.

Праздник оказался испорчен... Этот шоколад было невозможно пить. Чисто физически. Когда мы его растапливали в ковшичке до жидкого состояния, то он был слишком горячим, просто обжигал язык, а когда остывал до приемлемой температуры, то становился густым как масло. Намазать на плюшку его еще можно было, но пить вот ну никак. Я даже расплакался от безысходности, притащил на кухню книжку, захлебываясь слезами доказывал маме, что Малыш и Карлсон пили этот проклятый горячий шоколад. Она меня успокаивала, говорила, что видимо у них был какой-то другой, правильный шоколад. А у нас такого в магазине нет, есть только неправильный, который не пьется.

С тех пор я уже больше сорока лет шоколад не переношу на дух. Хотя сладкоежка тот еще. Мёд, сгущенку, варенье могу поглощать в неограниченном количестве, а вот шоколад как отрезало.

Сегодня, затарившись в супермаркете, я с досадой вспомнил, что не взял ничего попить, минералки какой-нибудь или сока. Сушняк с утра что-то ужасный. И тут в холле на выходе смотрю, кофейный автомат. Хоть они в нашей жизни появились уже довольно давно, но я как-то обходил их стороной, не доверяю я качеству напитков, приготовленных бездушной машиной. Но тут деваться некуда, во рту пересохло, подхожу к этому автомату. Запихиваю купюру 50р, читаю инструкцию, ога, выберите количество сахара, жму до максимума, выберите напиток. Таак, что у нас тут, эспресо, капуччино, двойной капуччино... Опаньки, ГОРЯЧИЙ ШОКОЛАД! Черт, ведь это наверняка тот самый, правильный шоколад, какой мне так и не довелось попробовать в детстве. Ну теперь-то я уж точно воплощу свою самую первую мечту, я попью этот долбаный шоколад. Уверенно нажимаю кнопку. "Ждите, напиток готовится", "Готово", приподнимаю шторку, забираю стаканчик, отхожу с тележкой в уголок, отхлебываю из стаканчика...

Йопть, какао! Обычное какао.